Игорь Болгарин - Хмель свободы

– Читай, читай, дед! Може, де його побачишь та розбагатеешь.

– А скилькы дають? – поинтересовался Махно. – Сам-то я не сильно грамотный.

– Мильйон.

– Мильйон? За такого страшного разбойника? Маловато!

– Проезжайте! – рассердился офицер и обернулся к стражникам: – И шо за дýрни ци селяны! Сто рублив в руках не держав, а мильйон для нього – маловато!

Кортеж проехал мимо улан. Приняв по доброй чарке самогона, они довольно вытирали губы, ухмылялись, переговаривались, разглядывая симпатичную невесту.

Пыль скрыла и свадебный поезд, и гетманскую стражу…

К ночи они подъехали к имению пана Резника. Тихо подъехали. Все, что могло громыхнуть или прозвенеть, было тщательно обмотано тряпками.

Стрекотали сверчки. Где-то в глубине рощицы потягивал однообразную песню коростель. Дерк-дерк…

В имении светилось несколько окон.

Хлопцы залегли неподалеку от особняка, в траве. К Махно подполз в сопровождении Сашка Лепетченка парубок.

– Це Мыкола, работник у пана Резника…

– Говоры, Мыкола!

– Окно в тому крыле я открыв, тилькы штовхнуть, – прошептал он, указывая на край длинного усадебного дома.

– А стражники? – спросил Нестор.

– У флигели. Тамочки, де лампа горыть, – указал Мыкола. – В карты грають… Ну, я поползу, бо можуть позвать… – И Мыкола исчез.

Но вот погас свет во флигеле… Затем, одно за другим, померкли окна и наверху, в господских покоях.

Махно жестами распределил хлопцев. Одни тихо и незаметно подкрались к флигелю, другие – к господскому дому. На Несторе уже не было ни седых усов, ни бороды, а у дружек с плеч исчезли расшитые рушники. Свадьба кончилась.

– А что делать, если там малые дети? – спросил у Нестора Семёнов-Турский.

Махно насупил брови, немного подумал:

– Всех! Под корень!.. Надо, чтоб панов лютый страх взял!

– С детьми я не умею, – потупившись, сказал Семёнов-Турский. – Не учили меня… с детьми…

– Не бойся, москаль! – успокоил Семёнова-Турского Лашкевич. – Мыкола, работник Резника, сказав, шо пан ще в прошлом годе семью за границу вывез.

Семёнов-Турский отошел к телеге, достал из-под сена винтовку.

Стояла глухая тишина, лишь изредка нарушаемая сонным криком какой-то ночной птицы.

Но вот двое, по плечам сгрудившихся хлопцев, поднялись к полукруглому окну господского дома. Едва слышно проскрипела открываемая створка окна. Темные фигуры мягко переползли в дом. Одна, другая, третья, четвертая…

Несколько человек затаились под окнами флигелька.

И снова долгая тягучая тишина…

Но вот ее прорезали выстрелы.

В доме зазвенело стекло, должно быть, посуда. Крики, стоны, возня. Чье-то тело в белом исподнем мелькнуло в окне, вывалилось, с мягким стуком упало на землю…

И тут же, высадив окна, остальные хлопцы ворвались во флигель. В темноте едва была видна возня людей в белом, в белье, и других одеждах. Длилось все это недолго…

Махно вошел в дом в сопровождении «невесты» – Юрка, уже избавившегося от своего наряда. Споткнулись об чьи-то тела.

Работник Мыкола зажег в мезонине керосиновую лампу.

– Форму и оружие! И больше ничего! – коротко приказал Нестор.

Из темноты, поблескивая стеклами очков, выступил Лашкевич:

– Нестор, тут десь и гроши! И золото!

– Форму! – сердито повторил Нестор. – И поджигай!

– Ты ж не велел усадьбы палыть, – возразил Лашкевич.

– Теперь – война! На смерть война! Без этого… без сентиментальностей!

Хлопцы грузили в брички мешки с военной одеждой и амуницией, укладывали оружие, подсумки с патронами. Все делалось быстро. Вывели из конюшни лошадей, взяли седла, сбрую.

Марко Левадный забрал у Мыколы лампу и с силой бросил ее в угол мезонина. Вспыхнуло от пролившегося керосина высокое пламя, огонь набросился на шторы.

Нестор последним сел в бричку, лошади тронулись.

– Нестор Иванович! – Перед лошадьми возник Мыкола. – Як же я? Заберить до себе!

– Сидай, Мыкола!

Над усадьбой поднималось пламя.

А чуть свет, когда деревья и трава только начинали светиться от росы, в глухой балке, густо поросшей терном и гледом, отряд переодевался в форму гетманских вартовых. Скоротавшие часть ночи кто на телегах, кто на куче веток, сонные махновцы примеряли обновки..

– Чистеньке, не пробыте ниде, – поглаживая синие шаровары, заправленные в добротные сапоги, удовлетворенно говорил Марко Левадный.

Махно накинул на себя китель. Увы, одежда была велика. Погоны с двумя ромбиками свисали с плеч, руки утопали в рукавах. Только фуражка хорошо приладилась на крупной голове.

– От бес… – возмутился Нестор. – Нема подходящого офицерского. Это шо ж, в рядовые записываться?

– Заедем в еврейску колонию, – посоветовал Лашкевич. – Там таки портни, шо за час хоть генеральску одежу сошьють..

– Риск, – ответил Махно. – На какую-то варту можем напороться. А нам пока это не в масть: ни до одежи, ни до оружия еще не привыкли… Шо за одежа? Шо за звания?

– То значковый, – пояснил военный человек Семёнов-Турский. – Вроде поручика, по-русскому – капитан.

– Подходящее звание, – со вздохом сказал Нестор, отдавая китель Семёнову-Турскому. – А размер неподходящий. Тебе – в самый раз. Носи!

Наконец из кучи одежды Махно и себе подобрал кителек по размеру, но на нем и вовсе не было погон.

– Корнеев! – позвал Махно. – Ты – старый солдат. Иголка-нитка есть? Возьми у Турского погоны значкового и пришей их на мой китель. Я все ж таки в капитанах должен быть, а не то шо…

Хлопцы, привыкая к новой одежде, ходили между возами. Щелкали затворами карабинов. Посвистывали сабли, выскакивая и вновь входя в ножны.

Ржали кони, не привыкшие к новым хозяевам. Семёнов-Турский, уже в погонах «бунчужного», то есть фельдфебеля, горячил своего коня. Форма сидела на нем ладно, и сам он держался в седле легко и крепко.

Нестор, глядя на него, покачал головой:

– Все ж таки офицер – это офицер, ничего не скажешь. Хоть в каких погонах… Слушай, Лександр, поучи и меня чуток! Ну, шоб я тоже выглядел як положено… А то ще опозорюсь перед гетьманцамы!

Семёнов-Турский спрыгнул с коня.

– В седло! – скомандовал он Нестору.

Нестор быстро и ловко вскочил на коня. Умел с детства.

Но бывший прапорщик остался недоволен.

– Как садишься? – привычным командирским голосом осадил он своего ученика. – Как баба на корову… Спину прямо! Голову ровно! Еще раз!

Махно вновь выполнил процедуру.

– Уже лучше! Ножку, занося, не сгибать! С замахом, прямо!.. Еще раз!

Махно был послушен. Он повторял и повторял упражнение.

– Лучше! Еще разочков тридцать попрыгаете, пан значковый – и можно ехать… А ну честь отдайте!

Нестор поднес руку к фуражке.

– Так мух в хате ловят! – рассердился прапорщик. – Локоток на высоту ладони! Пальцы сжаты, ладонь – линейка… Повторить!..