Анна Емельянова - Бастард Его Величества

Ранним утром, в лучах слабого, серого солнца, пробивающегося сквозь тучи, сэр Ральф, его оруженосец Генри и менестрель верхом на лошадях оставили замок Филиппа. Они держались направления к графству Кент, намереваясь провести в пути несколько дней. К этому времени король должен был уже не только достичь Норема, но и встретиться с Рэндаллом.

Днём ранее, в полдень, среди скал и полей, лежащих вдоль Твида, показался одинокий всадник. Копна его грязных волос прикрывала плечи, а висящий за плечами меч в украшенных опалами ножнах давал понять всякому, что он воин. На всаднике был клетчатый килт, сапоги со шпорами и плащ, на поясе болтался притороченный рог.

Поднявшийся на башню Рэндалл безошибочно узнал в ездоке возвращающегося из Шотландии Дункана Маккензи. С трепещущим от волнения сердцем он сбежал вниз, где и встретил шотландского дворянина.

Торопливо подойдя к лошади Маккензи, он взял её под уздцы.

— Как твой король отнёсся к моей просьбе, Дункан? — нетерпеливо спросил он.

Расхохотавшись, Маккензи спрыгнул с лошади.

— Роберт Шотландский весьма удивился, узнав, что у короля Эдуарда есть незаконный сын, который почти тридцать лет считался обыкновенным менестрелем. Он согласен дать своих людей для твоей защиты, они проводят тебя в Лондон, — ответил рыцарь.

— Ты мог бы привезти их с собой в Норем, — заметил Рэндалл.

— Король готов дать их тебе, а не мне. Если бы я сам взял отряд и повёл к Норему, он мог бы заподозрить меня в разбойных намерениях, — возразил Маккензи. — К тому же Роберту очень любопытно самому услышать благородные речи из уст сына того, кто притеснял мой народ. В общем, милорд Рэндалл, тебе нужно собираться в Стерлинг. Я лично познакомлю тебя с моим господином.

Воспользовавшись тем, что Маккензи соблаговолил перекусить со стражниками, готовящими тушу свиньи прямо во дворе, под открытым небом, Рэндалл скрылся в башне. Поднявшись по серой мрачной винтовой лестнице, он постучал в не менее мрачную дверь, испросив дозволения войти.

Сидя у окна в парчовом узком платье, тесно облегающем руки, талию и бёдра, принцесса Уэльская занималась рукоделием — изготовлением гобелена. Тяжёлые косы спадали вдоль стройной спины. Молчаливая невзрачная служанка работала над чем-то в углу.

— Прибыл Маккензи, кузина, — взволнованно проговорил Рэндалл, — и мне предстоит поездка в Стерлинг, к королю Роберту.

Плавно обернувшись, принцесса внимательно посмотрела на него раскосыми светлыми глазами.

— Поезжай, милорд Монтгомери, — ответила она. — Я буду рада, если Роберт Шотландский предоставит тебе своих людей.

Рэндалл немного поколебался, взглянув на служанку, но потом всё же подошёл к креслу принцессы и преклонил пред ней колена.

— Ещё раз благодарю, миледи, — дрогнувшим голосом произнёс он. — Я сдержу своё обещание: как только прибуду к английскому двору, непременно постараюсь убедить Ричарда позволить вам возвратиться ко двору!

Протянув руку, унизанную крупными кольцами, Джоанна погладила Рэндалла по щеке.

— Бедный менестрель! Тебе выпало столько испытаний, а ты по-прежнему не утратил великодушия, коим славна была и Великая Любовница, — сказал она. — Мой сын — жестокий, алчный отрок, но, надеюсь, ты сумеешь примирить меня с ним. Я люблю его, и мне вдвойне больнее, что он отправил меня в изгнание лишь из-за моих чувств к Уоту Тайлеру.

— Но вы же догадываетесь, миледи, что сэр Филипп, воспользовавшись тем, что вы укрываете меня в своём замке, может вновь разжечь гнев короля против вас и сэра Саймона? — спросил Рэндалл.

— Я думаю, ты сможешь переубедить Ричарда, — улыбнулась принцесса.

Встав с колен, Рэндалл поклонился ей и проследовал к выходу. Служанка даже не подняла глаз, когда он проходил мимо. Казалось, что визиту Рэндалла к её госпоже она не придала ни малейшего значения.

Оказавшись в отведённой для него в Нореме комнате, Рэндалл повесил на пояс ножны с убранным в них мечом и подошёл к отрытому окну. По небу неслись серые, густые тучи. Вокруг замка лежали погружённые в сизый сумрак равнины и таяли в прозрачной мгле далекие цепи шотландских скал.

Тропы, проложенные пешими и всадниками от рва, окружавшего Норем, петляли среди выступов, спускаясь к равнинам и густым лесам. По этим тропам Рэндаллу Монтгомери предстояло пуститься в глубины враждебной Шотландии. Он вышел из комнаты и спустился во двор.

Конюхи окружили поджидавшего его Маккензи, оживлённо о чём-то с ним беседуя и держа под уздцы взнузданного скакуна для Рэндалла. Рядом стоял сэр Саймон Беркли.

— Я знаю о твоём разговоре с принцессой, — сказал он Рэндаллу. — Я бы и сам поехал с тобой, но не могу оставить Джоанну Уэльскую одну.

— Не стоит волноваться за кузена леди Джоанны! — засмеялся Дункан Маккензи. — Я изучил Шотландию лучше, чем папа римский латынь, поэтому отведу милорда в прекрасный замок Стерлинг самым близким путём!

— Я доверяю тебе, великий шотландец, — ответил Рэндалл, вскакивая в седло.

Стражники открыли ворота и опустили подвесной мост через ров.

До наступления сумерек Рэндалл и Маккензи должны были проделать немалую часть пути до Стерлинга, а заночевать предполагалось под открытым небом возле холодного залива. Рэндалл не испытывал страха перед скалами, ветрами и труднопроходимыми дебрями Шотландии. К Маккензи он чувствовал искреннее расположение, но понимал, что далеко не все шотландцы столь же гостеприимны и дружелюбны. И ещё его воодушевляла мысль о Памеле, женщине, из-за которой он отважился пойти против самого могущественного рыцаря Англии. Думая о своём возвращении ко двору и скором воссоединении с Памелой, он ощущал решительность и твёрдость.

Всадники спустились к осыпающейся тропе, что вилась между скалами. Солнце тускло проглядывало сквозь серые тучи.

Норем уже исчез за грядой холмов. Лошадь Маккензи, следовавшая впереди Рэндалла, превосходно знала здешние края. Отпустив поводья, Дункан позволил ей свободно идти по тропе, лишь изредка легко дотрагиваясь до её боков шпорами. Достав рожок, он поднёс его к губам, и полилась мелодия, много веков назад сложенная шотландцами, впитавшими свободолюбие и страстность своего народа.

И Рэндалл, направляясь за Дунканом верхом на смирной лошади и внимая льющейся музыке, не мог не разделить восторга своего спутника — ведь он и сам был менестрелем.

Знаменитый менестрель, водивший дружбу с королём Филиппом Августом.

Жонглёр Бертрана де Борна.

«Стыдно должно быть тому, кто дурно об этом подумает».

Владелец замка, феодал.