Анна Емельянова - Бастард Его Величества

— Как вы могли поступить с нами столь вероломно, ваше величество? — спросил Джон Болл.

— Я поступил с вами так, как вы того заслужили, — ответил король. — Для вас разумнее бросить оружие и сдаться на милость повелителя.

К Ричарду подъехал сэр Филипп Монтгомери и, поравнявшись с ним, обнажил меч:

— Я буду защищать вас, государь!

Тем временем вилланы, осознав, что они в западне, требовали сказать им, что случилось с Уотом Тайлером.

— Стражник обезглавил его, — мрачно сообщил Филипп. — Хотя я предлагал лишь пленить его и доставить в Лондон.

Повинуясь приказу короля, один из стражников показал мятежникам окровавленную голову Уота, держа её за волосы. Вилланы завопили от ужаса. Всех обуял страх.

— Сдавайтесь! — крикнул Ричард. — Мы захватим только главарей, остальные уйдут!

Бросив меч, Джон Болл протянул свои запястья, и стражники заключили их в кандалы. Ни тени сомнения или боязни не промелькнуло в его больших серых глазах.

Ещё несколько человек последовали его примеру. Мятежники один за другим медленно подходили к груде оружия, бросали мечи, дубинки и луки и сквозь ряды закованных в железо рыцарей шли к воротам.

— Ваше величество, нужно сегодня же схватить их сообщников в Лондоне, — сказал сэр Филипп. — Вы проявили настоящее великодушие, пощадив их, но через несколько дней они могут вновь поднять бунт. Для усмирения мятежников нужно предать их главарей показательной расправе.

— Согласен с тобой, — ответил король. — И Трессилиан обязан вздёрнуть тех, кто будет по-прежнему упорствовать в Лондоне, требуя от меня хартии.

Этим же вечером судья, стараясь заслужить благоволение короля, через своих осведомителей узнал, где в Лондоне собирались бунтовщики. Те и на самом деле не намерены были отступать. Их схватили и бросили в городские тюрьмы. Через сутки, без судов и разбирательств, их вздёрнули. Так же поступили с восставшими графы и шерифы в Кенте и Эссексе.

Спустя несколько дней Ричард объявил о своём отказе от соглашения с восставшими, и все вилланы Англии по-прежнему остались рабами баронов.

Поднявшийся было вновь бунт в Эссексе жестоко подавили. Крестьян вешали по десять человек на виселице, не выясняя имён.

Джона Болла судили в Лондоне как главаря мятежа и приговорили к прилюдной казни в Эссексе.

Восстание, которое должно было заставить Ричарда согласиться с освобождением вилланов от рабства, поставило их в ещё большую зависимость от феодалов.

Перебравшись во дворец графа Уолтера Солсбери, Рэндалл со страхом ждал новостей о происходивших событиях. И он, и папаша Терри, и сэр Ральф, узнав об убийстве Уота Тайлера, заволновались: судьба гостеприимного купца была им небезразлична, и Ральф решил вечером наведаться к Фарингдону. В Лондоне было очень тревожно. По улицам бродили хмурые отряды стражи, и сэр Ральф с трудом добрался до дома Фарингдона. Однако двери были плотно заперты, никто не отвечал, а стуком своим Ральф привлёк внимание стражи, которой пришлось объяснять, что он — граф де Монфор и что купец является его кредитором. Стражники сообщили графу, что купец схвачен и отправлен в лондонскую темницу.

О событиях в Эссексе, где были повешены тысячи возмущённых вилланов, Рэндалл узнал от Уолтера Солсбери.

Во дворце графа — высоком здании со множеством вытянутых окон, стрельчатых узких входов, внутренних лесенок и нескольких остроконечных башенок — для Рэндалла и его друзей отвели просторные опочивальни с ценной мебелью, гобеленами на стенах и резными сицилийскими секретерами. Солсбери велел своему портному сшить для Рэндалла парчовые котарди и длинные упелянды, покрытые вышивкой, в которых он мог бы появляться при дворе Ричарда, известного любовью к роскоши.

Король все последующие после расправы над Уотом Тайлером сутки проводил в Тауэре, отказываясь встречаться и с французскими посланцами, и с кредиторами. Солсбери утверждал, что Ричард боится мести сторонников предводителя восстания.

Спустя неделю после событий в Смитфилде Рэндалл, проезжая верхом через площадь, узнал в пёстрой толпе монаха, который быстро шёл, стараясь держаться в тени домов. Рэндалл пустил лошадь за ним. Услыхав стук копыт, монах яростно обернулся, ожидая встретить преследователей. Но, узнав Рэндалла, облегчённо вздохнул.

— Брат Строу, — сказал Рэндалл, — разве я похож на стражника?

— Что тебе нужно, сэр поэт? — пробормотал Строу.

— Ты забыл о любезности.

— Почему я должен быть с тобой любезным? Соглядатаи донесли врагам не только о Томасе Фарингдоне, но и обо мне. Я намерен скрыться, сбежать в Шотландию, затаиться.

Вовсе не хочу болтаться на каком-нибудь суку в Эссексе или, вроде Джона Болла, достаться мяснику на разделку.

— Тогда тебе, наверное, нужны деньги, — запустив руку под куртку, Рэндалл вытащил кошелёк, набитый монетами, и протянул его брату Строу.

— Не стоит, — отказался тот. — У меня есть деньги, чтобы добраться до Шотландии и затеряться среди незнакомых мест. Не волнуйся.

Спрятав деньги, Рэндалл спешился и предложил монаху лошадь. Но брат Строу, подумав, снова отказался. По его мнению, странствующий босоногий монах не вызовет столько подозрений, сколько вызвал бы торопящийся куда-то всадник.

— Но верхом ты быстрее достигнешь Шотландии, — сказал Рэндалл.

— Пусть лучше медленно, но зато наверняка, — ответил брат Строу и, надвинув на голову капюшон рясы, быстро зашагал по улочке.

Возвращаясь во дворец, Рэндалл размышлял над тем, как жестоко Ричард расправился с бунтовщиками, заставив многих трепетать теперь перед ним.

Проезжая мимо лавки оружейника, зажатой между трактиром и кузницей, он заметил выходящего оттуда сэра Филиппа, за которым бежал его слуга Хьюго Бэнкс, неся под мышкой меч в ножнах. У входа в лавку к забору были привязаны их лошади.

— Приветствую, милорд Монтгомери, — сказал Рэндалл.

Подняв голову, Филипп устремил на него пристальный взгляд. Когда он узнал в богато одетом всаднике менестреля, напряжение и тревога сменились привычной насмешливостью. Удостоив Рэндалла лишь лёгким надменным наклоном головы, рыцарь вскочил на лошадь, натянул узду и, сопровождаемый слугой, отправился к Тауэру.

Рэндалл снова подумал о том, что сэр Филипп был его кузеном и что в их жилах текла одна кровь. Но он не мог забыть о беспощадности сэра Филиппа к врагам и о том, что Норфолк обещал превратить Рэндалла в его врага.

Улавливая полные раболепства взгляды, бросаемые на него прохожими, Рэндалл ехал к дворцу графа Солсбери. Горожане явно полагали, что он знатен и богат, а на самом деле он был гораздо беднее их.