Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

– А ты? – спросил Шон. – Ты бы прыгнул?

Дафф тихо вздохнул.

– Не знаю, – ответил он и встал. – Все, схожу отолью и завалюсь спать.

Он отошел от костра и остановился как раз на границе света и ночной тьмы.

С тех пор как они покинули Преторию, негромкое и сдержанное тявканье шакалов сопровождало их каждый раз, когда они разбивали лагерь, распрягали лошадей, – эти звуки были естественной частью африканской ночи, никто не обращал на них внимания. Но теперь Шон вдруг заметил, что здесь что-то не так. Тявкал только один шакал, да и то как-то странно, невнятно и как бы заикаясь, и вместе с тем голос его звучал уж очень пронзительно – это был безумный, истерический визг – так обычно кричат от боли. Шон прислушался, и у него по спине пробежали мурашки. Он резво вскочил на ноги и застыл, нерешительно вглядываясь в темноту. Шакал явно приближался к их лагерю, причем очень быстро… и вдруг Шон сразу все понял.

– Дафф! – крикнул он. – Уходи оттуда! Быстрей сюда! Бегом, бегом!

Дафф беспомощно оглянулся на Шона: руки низко опущены спереди, в свете костра видна серебристая, по дуге падающая на землю струя.

– Дафф! – заорал Шон. – Это бешеный шакал! Беги, черт бы тебя побрал, беги оттуда!

Шакал был уже совсем близко, очень близко. Дафф наконец понял опасность и побежал. Не преодолев и половины расстояния до костра, споткнулся и упал. Он быстро поджал ноги, готовясь вскочить, и повернул голову в сторону опасности, угрожающей ему из ночного мрака.

Шон вдруг увидел эту тварь. Шакал выскочил из темноты, словно серый мотылек на свет, и метнулся прямо к стоящему на коленях Даффу. Тот попытался закрыть руками лицо, но шакал уже сделал прыжок. Одна из собак, которую держал Мбежане, вырвалась и пронеслась мимо ног Шона. Шон подхватил горящую головню и бросился за ней. Но Дафф уже лежал на спине и бешено молотил руками, пытаясь отбиться от зверя размером с терьера, который рвал зубами его лицо и руки. Собака вцепилась в шакала и оттащила в сторону, мотая головой и яростно рыча сквозь сомкнутые зубы. Шон ударил шакала тяжелой палкой и перебил ему хребет. И продолжал бить снова и снова, пока тот не превратился в бесформенную массу мяса и шерсти. И только тогда Шон повернулся к Даффу. Дафф уже встал на ноги. Он размотал шейный платок и вытирал им кровь, которая стекала по подбородку и капала на рубаху. Руки его дрожали.

Шон подвел его поближе к костру. Отнял руки Даффа от лица и осмотрел укусы. Нос был порван, часть щеки лоскутом свисала вниз.

– Сядь!

Дафф повиновался, снова прижав платок к лицу. Шон быстро подошел к костру, палкой собрал в кучку пылающие угли и, достав охотничий нож, сунул в них лезвие.

– Мбежане! – позвал он, не отрывая глаз от ножа. – Иди сюда, возьми шакала и брось в костер! А сверху навали побольше дров. Только руками его не трогай. Когда сделаешь, привяжи собаку, а остальных держи от нее подальше.

Шон перевернул лезвие ножа.

– А ты, Дафф, выпей бренди, пей сколько сможешь.

– Что ты собираешься делать?

– Ты прекрасно знаешь, что я должен делать.

– Он и за руку меня укусил.

Дафф поднял руку, и Шон увидел следы укусов, почерневшие дырочки, из которых медленно сочилась водянистая кровь.

– Пей. – Шон указал на бутылку.

Секунду они смотрели друг на друга, и Шон заметил, как в глазах Даффа мелькнул ужас: ужас перед раскаленным ножом и ужас перед микробами, которые попали в его организм. Пока они не проникли в кровь, их нужно немедленно выжечь каленым железом, иначе они размножатся и бросятся пожирать мозг, доводя его до безумия и мучительной смерти.

– Пей, – настойчиво повторил Шон.

Дафф взял бутылку и поднес горлышко к губам. Шон взял из костра нож и потрогал лезвие в дюйме от рукоятки. Нет, еще рано. Он снова сунул лезвие в раскаленные угли.

– Мбежане, Хлуби, встаньте с двух сторон от нкози Даффа. Приготовьтесь, будете его держать.

Шон снял толстый кожаный ремень, сложил его вдвое и протянул Даффу:

– На, закуси зубами, да покрепче.

Он снова повернулся к костру, вынул нож; на этот раз лезвие светилось бледно-розовым светом.

– Готов?

– Ах, девушки-бедняжки, – хриплым голосом попытался пошутить Дафф, – изуродуешь мне лицо, и, глядя на меня, они будут плакать.

– Держите его, – подал команду Шон.

От прикосновения раскаленного ножа Дафф задохнулся, крупно задрожал всем телом, спина его выгнулась дугой, но двое сильных зулусов безжалостно удержали его на месте. Края раны зашипели и почернели, а Шон ввел лезвие еще глубже. От запаха горелого человечьего мяса тошнота подкатила к горлу. Он стиснул зубы и сделал шаг назад. Дафф безвольно повис в руках зулусов, пот пропитал рубаху и намочил волосы. Шон снова нагрел нож и обработал раны на руке Даффа – тот отчаянно стонал и извивался в своем кресле. Все ожоги Шон смазал колесной мазью и не очень туго перевязал руку полосами ткани разорванной чистой рубашки. Они отнесли Даффа в фургон и уложили на койку. Шон вышел и направился туда, где Мбежане привязал собаку. Он нашел у нее на плече под шерстью глубокие царапины. Чтобы она их не искусала, они надели ей на голову мешок, и Шон прижег эти раны тоже.

– Привяжи ее к дальнему фургону, не давай остальным собакам приближаться, следи, чтобы у нее постоянно были вода и еда, – проинструктировал он Мбежане.

Потом Шон вернулся к Даффу. От боли и выпитого бренди тот находился в полуобморочном состоянии и бредил. Он так всю ночь и не заснул, и Шон оставался рядом с ним до утра.

Ярдах в пятидесяти от лагеря, под кроной дикой смоковницы, зулусы построили для Даффа хибарку: вбили в землю шесты, на которые со всех сторон натянули брезент. Внутри соорудили кровать и принесли из фургона матрас и одеяла. Шон взял четыре куска цепи и выковал дополнительные звенья, которыми соединил их, прочно сомкнув ударами молотка. Один конец цепи обернул вокруг ствола смоковницы и еще одним звеном замкнул петлю.

Дафф сидел в тени фургона и смотрел, как они работают. Раненая рука его висела на перевязи, лицо распухло, рана покрылась струпьями, щека покраснела – там шло явное воспаление.

Закончив возиться с цепью, Шон подошел к нему:

– Извини, Дафф, так надо.

– Торговля рабами запрещена – я просто напоминаю, мало ли, может, ты не слышал, – пошутил Дафф, пытаясь улыбнуться перекошенным лицом.

Он встал и вслед за Шоном поплелся к своей хижине. Свободным концом цепи Шон обвязал Даффа вокруг талии, сквозь два звена продел болт и ударами молотка расклепал его конец.

– Думаю, в случае чего выдержит.

– А что, очень даже удобно, как раз впору, – одобрил Дафф. – А теперь давай осмотрим мое новое жилище. Прошу.

Он первым вошел в свою хибару, Шон последовал за ним. Оказавшись внутри, Дафф сразу лег на кровать. Вид у него был истомленный и больной.