Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

Мистер Голдберг побледнел, глаза его сразу стали какие-то сонные.

– О деле, мистер Кортни?

– Да, Иззи, о деле, и на этот раз продаю я, а ты покупаешь.

– И что же вы продаете, мистер Кортни?

– Слоновую кость!

– Слоновую кость?

– Двенадцать полных фургонов.

Мистер Голдберг печально вздохнул:

– Ай-яй-яй, слоновая кость сейчас не в цене, мистер Кортни, никто не хочет ее покупать. Даже дешево попробуй продай… не-ет, вряд ли у вас получится.

Сыграно было очень убедительно, и если бы Шону еще два дня назад не сообщили, каковы сейчас действующие цены, он бы, возможно, поверил.

– Ну что ж, очень жаль, – сказал он. – Если тебе это неинтересно, пойду поищу кого-нибудь другого.

– Так раз уж зашли, пойдем ко мне в кабинет, – сказал мистер Голдберг. – Посидим, потолкуем. За разговоры платить не надо.

Разговоры продолжались еще два дня. Потом Шон пригнал и разгрузил свои фургоны на заднем дворе магазина. Мистер Голдберг лично взвешивал каждый бивень и записывал вес на листке бумаги. Они с Шоном вместе подсчитали колонку цифр, и результат не вызвал у них разногласий. Теперь осталось сделать еще несколько шажков, чтобы сойтись в окончательной цене.

– Да ладно тебе, Иззи, мы и так потеряли целых два дня. Это нормальная цена, и ты это знаешь… давай уже на этом кончать, – с досадой рычал Шон.

– Но я же на этом потеряю мои деньги, – сопротивлялся мистер Голдберг. – Мне ведь надо зарабатывать себе на хлеб, каждый человек хочет кушать.

– Да ладно тебе. – Шон протянул правую руку. – Будем считать, что договорились.

Мистер Голдберг еще секунду колебался, потом все же со вздохом утопил свою пухленькую ручку в пятерне Шона, и оба заулыбались, очень довольные сделкой. Один из помощников мистера Голдберга отсчитал соверены, складывая их в кучки по пятьдесят золотых в каждой, потом Шон и мистер Голдберг проверили, нет ли ошибки, и снова пришли к согласию. Шон наполнил золотом две брезентовые сумки, хлопнул мистера Голдберга по спине, угостился еще одной сигарой и со своим тяжелым грузом двинулся прямиком в банк.

– И когда снова в вельд? – крикнул ему в спину мистер Голдберг.

– Скоро! – отозвался Шон.

– Вернетесь – не забудьте обо мне!

– Обязательно, – заверил его Шон.

Одну сумку Шон отдал Мбежане, другую понес сам. Шагая по тротуару, он улыбался, и тонкие струйки сигарного дыма весело кружились у него за спиной. Все-таки в тяжелом мешке с золотом есть нечто такое, что несущий его человек чувствует себя на пару футов выше ростом.

Ночью в темноте фургона они с Катриной лежали рядышком и разговаривали.

– Шон, – спросила Катрина, – у нас теперь хватит денег, чтобы купить ферму?

– Да, – ответил Шон. – Хватит, чтобы купить самую лучшую ферму на всем Капском полуострове… Еще одна такая охота, и у нас хватит даже на то, чтобы построить дом, и хлев, и амбары, купить скот, посадить виноградник, и еще останется.

Катрина помолчала.

– Так, значит, мы снова поедем в вельд? – спросила она.

– Еще разок, – сказал Шон. – Два года – и все, осядем на полуострове.

Он обнял ее:

– Ты ведь не против, правда?

– Нет, – ответила она. – Мне даже нравится. Когда отправляемся?

– Не завтра, конечно, – засмеялся Шон. – Сначала отдохнем и повеселимся.

Он снова обнял ее. Тело ее было все еще очень худое – он чувствовал, как к нему прижалось костлявое бедро.

– Купим тебе красивые платья, радость моя, а мне – новый костюм, а то я выгляжу в нем как пугало. Потом куда-нибудь сходим, посмотрим, что этот город может нам предложить, чтобы развлечься…

Он вдруг умолк – в голове его созрела новая идея.

– К черту все это! Я знаю, что мы сделаем. Наймем экипаж и поедем в Йоханнесбург. В «Гранд-Национале» снимем большой номер и поживем как люди. Будем мыться в фарфоровой ванне, спать на настоящей кровати, ты пойдешь в парикмахерскую и сделаешь прическу, и я тоже… бороду подстригу. Будем лакомиться лангустами и яйцами пингвинов… запивать старым шипучим вином, танцевать вальс под хороший оркестр…

Шона понесло. А когда он остановился, чтобы набрать воздуха, заговорила Катрина:

– Шон, а разве вальс танцевать – не большой грех?

Шон улыбнулся в темноте:

– Еще какой большой!

– Я бы хотела разочек совершить грех… но не очень большой, совсем маленький, но чтобы с тобой. Очень хочется узнать, что это такое.

– О-о-о, – сказал Шон, – мы с тобой будем безнравственны и порочны, как черти!

На следующий день Шон повел Катрину в самый дорогой в Претории магазин товаров для дам. Набрал там материи на полдюжины разных платьев. На вечернее платье – канареечно-желтый шелк. Сумасбродство, конечно, расточительность и блажь, Шон прекрасно это понимал, но ему было наплевать: главное – он увидел, как на щеках Катрины вспыхнул румянец виноватого восторга, а в глазах засверкали прежние зеленые искорки. В первый раз после болезни она вдруг ожила. Он сорил соверенами с благодарной неудержимостью. Продавщицы были от него без ума, они окружали его толпой, протягивая подносики с дамскими аксессуарами.

– Десяток еще вот этих, – говорил Шон, – да-да, а вот этих достаточно.

И наградой ему были сияющие зеленые глаза стоящей возле полок Катрины.

– А это что? – Он указал пальцем.

Сразу две продавщицы ринулись к нему и чуть не сбили друг друга с ног от усердия. Победительница принесла ему шаль, Шон принял и возложил ее на плечи Катрины. На ее плечах эта вещь казалась прекрасной.

– Берем, – сказал Шон.

Губы Катрины задрожали, и она вдруг расплакалась, судорожно всхлипывая, – сказалось сильное волнение. Продавщицы сразу пришли в ужас и захлопотали вокруг Шона, как куры, которым насыпали корма. Он подхватил Катрину под руку и повел в наемный экипаж. У дверей остановился.

– Я хочу, – бросил он через плечо, – чтобы завтра к вечеру платья были готовы. Это возможно?

– Будут готовы, мистер Кортни. Если понадобится, мои девочки будут работать всю ночь.

Шон отвез Катрину в лагерь. Они поднялись в фургон, и он уложил ее на кровать.

– Прости меня, Шон, у меня такого еще ни разу в жизни не было.

– Все в порядке, радость моя, я все понимаю. Сейчас тебе надо поспать.

На следующий день Катрина осталась в лагере – ей надо было отдохнуть, набраться сил. А Шон снова отправился к мистеру Голдбергу, чтобы закупить все, что необходимо для будущей экспедиции. Еще один день понадобился на погрузку купленного в фургоны. К тому времени Катрина, казалось, вполне была готова к поездке в Йоханнесбург.

Отправились сразу после полудня. Мбежане правил лошадьми, Шон с Катриной сидели рядом, прижавшись друг к дружке и держась под пледом за руки, а Дирк прыгал по карете, время от времени прижимая лицо к окну, и болтал без умолку на дикой смеси английского, голландского и зулусского – Шон называл это диркским языком.