Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

Тут вдруг лицо его снова посуровело.

– Шон, ты бы хоть изредка писал ей, что ли. Ты не представляешь, что она пережила из-за тебя.

– Так уж получилось, – сказал Шон, опуская глаза в стакан.

– Это не оправдание… это твой долг, а ты им пренебрег. Этому нет оправдания.

Эх ты, человечишка… Шон поднял голову и посмотрел на него, даже не пытаясь скрыть досады. Напыщенный, читающий нотации человечишка, который смотрит на мир одним глазком через замочную скважину собственного самомнения и самодовольства.

Но Деннис не заметил реакции Шона:

– Этот урок каждый человек должен усвоить с самого детства – у всех нас есть свои обязанности, каждый должен исполнять свой долг. И когда мы вырастем, перед нами встают эти обязанности и мы смиренно принимаем то бремя, которое налагает на нас общество. Возьми, скажем, меня: у меня огромный объем работ на фермах, но я стал еще и владельцем Махобос-Клуф и, несмотря на протесты родственников, нахожу время, чтобы представлять район в комитете Ассоциации производителей говядины… Я также являюсь членом церковного совета и совета поселка, и у меня нет никаких причин сомневаться в том, что скоро меня попросят принять должность мэра.

Он смотрел Шону в глаза, и взгляд его был тверд.

– А ты? Что ты успел совершить в своей жизни?

– Просто жил, – ответил Шон.

Деннис даже слегка растерялся, но быстро взял себя в руки:

– Ты женат?

– Был женат, а потом продал жену арабским работорговцам, и они увезли ее куда-то на север.

– Что-что ты сделал?

– Понимаешь, – усмехнулся Шон, – она старовата уже стала, да и цену предложили хорошую.

– Это что, шутка такая? Ха-ха-ха!

Да-а, старого доброго Денниса не проведешь… Шон громко рассмеялся. Поразительный человечек!

– Давай-ка еще выпьем, Деннис, – предложил он.

– Нет, Шон, две – для меня норма.

Деннис достал из жилетного карманчика золотые часы с крышкой, внимательно посмотрел на циферблат:

– О-о-о, боюсь, мне пора. Приятно было повидаться.

– Погоди, – остановил его Шон. – А мой брат… как там Гарри?

– Бедный старина Гарри. – Деннис мрачно покачал головой.

– Что такое? Что-то случилось? – резко спросил Шон; ему вдруг стало страшно.

– Да нет, ничего… – быстро успокоил его Деннис. – Ну то есть ничего такого… все как обычно.

– А почему ты сказал «бедный старина Гарри»?

– Сам не знаю… просто все так говорят. Так уж повелось. Думаю, он просто человек такой. К его имени все прибавляют «бедный старина», вот и все.

Шон подавил раздражение: ему хотелось знать все. Он должен знать все.

– Ты не ответил: как он поживает?

Деннис правой рукой сделал многозначительный жест:

– В последнее время к бутылочке стал частенько прикладываться… нет, я его, конечно, не осуждаю, с такой женщиной это неудивительно. Так что тебе повезло, Шон, удалось, так сказать, избежать.

– Можно и так сказать, – неохотно согласился Шон. – Но он хоть здоров? Как дела в Теунис-Краале?

– Мы все кое-что потеряли… понимаешь, падеж у нас случился… чума рогатого скота. Но вот Гарри… он потерял больше половины стада. Бедный старина Гарри, вечно ему не везет.

– Боже мой – пятьдесят процентов!

– Ну да… но Ронни, конечно, помог ему. Дал кредит под ферму, помог кое-как перебиться.

– Теунис-Крааль снова в долгах, – простонал Шон. – Эх, Гарри, Гарри!

– Ну да – в общем, вот так. – Деннис беспокойно кашлянул. – Ну, я пошел, Шон. Totsiens. До свидания. – Он протянул руку. – Сказать твоим, что я тебя встретил?

– Нет, – ответил Шон. – Оставим все как есть.

– Ну хорошо, – сказал Деннис и слегка замялся. – А у тебя-то, Шон, все в порядке? В общем, я хочу сказать… – он снова покашлял, – с деньгами у тебя нормально?

Огорчение Шона сразу слегка рассеялось: этот напыщенный пигмей, кажется, собирается предложить ему в долг.

– Спасибо, Деннис, очень мило с твоей стороны. Но пару-другую фунтов на черный день я прикопил, с недельку еще продержусь. – Он проговорил эти слова с самым серьезным видом.

– А-а-а, ну тогда ладно. – Деннис явно почувствовал огромное облегчение. – Тогда ладно, totsiens, Шон.

Он повернулся и быстро вышел из бара. И Шон сразу о нем забыл, будто и не встречал вовсе. Мысли его теперь обратились к брату.

И вдруг Шон принял неожиданное решение. «Вернусь из этой второй экспедиции, – думал он, – и сразу поеду в Ледибург». Ферма их с Катриной мечты возле городка Парл… а чем хуже Наталь? Ему вдруг страстно захотелось снова оказаться в обитом панелями кабинете отца в Теунис-Краале, ощущать по утрам, как со склонов спускается холодный туман, увидеть разлетающиеся на ветру во все стороны брызги пенистых водопадов. Захотелось снова услышать голос Ады и объяснить ей все, зная при этом, что она все поймет и простит.

Но больше всего ему захотелось увидеть Гарри, бедного старину Гарри. «Я должен вернуться к нему, – думал Шон, – десять лет – это много, он должен забыть все обиды. Я должен вернуться, ради него и ради Теунис-Крааля».

Приняв твердое решение, Шон допил бренди и поднялся к себе в номер.

Катрина уже спала и тихонько дышала во сне, темная масса ее волос разметалась по подушке. Раздеваясь, он смотрел на нее, и его грусть потихоньку рассеивалась. Он осторожно откинул одеяло со своей стороны кровати, и как раз в это мгновение из соседней комнаты послышалось хныканье Дирка. Шон пошел к нему:

– Ну, что у тебя случилось?

Дирк заморгал, как сова, пытаясь найти предлог, потом лицо его просветлело, – кажется, он придумал – самое невинное, что может прийти в голову мальчишке его возраста:

– Я хочу водички попить.

Пока Шон ходил в ванную за водой, Дирк собрался с мыслями и атаковал его уже по-настоящему:

– Папа, расскажи мне сказку. – Теперь он уже сидел в кровати, и глазенки его так и сверкали.

– Я расскажу историю про Джека и про Норию… [46] Начало английской детской песенки. – начал Шон.

– Не хочу про Джека, – заявил Дирк.

Сага про Джека и его брата длится всего пять секунд, и Дирк это прекрасно знал. Держа стакан с водой, Шон присел на краешек кровати.

– Тогда, может быть, эту? Жил-был один король, у которого было все, чего душа пожелает… но потом он все это потерял и только тогда узнал, что на самом деле у него никогда ничего не было, а вот сейчас у него больше, чем когда-либо он имел.

Дирк, казалось, был огорошен.

– Нет, неинтересная сказка, – выразил он свое мнение наконец. – Плохая.

– Пожалуй, – согласился Шон. – Не очень хорошая… ты прав. Но мне кажется, нам нужно быть милосердными и признать, что уже поздно, а раз поздно, то сказочка в самый раз.

Проснулся Шон с ощущением счастья в груди. Катрина уже сидела в постели и разливала по чашкам кофе из оловянного кофейника, а Дирк молотил в дверь, чтобы его впустили. Увидев, что Шон открыл глаза, Катрина улыбнулась: