Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

Побежденный лежал на траве, он воевал и страдал, приносил в жертву жизни тех, кого любил.

Победитель стоял над ним, он воевал и страдал, приносил в жертву жизни тех, кого любил.

Вот такая игра, она называется войной. Победителю награда – земля. Проигравшему штраф – смерть.

– Maak dit klaar! [92]Кончай! – тихо проговорил Леру.

Безумие погасло в Шоне, как пламя свечи под резким порывом ветра. Он опустил винтовку, затем уронил ее. Его вдруг охватила слабость – сказывалось ранение, – и он покачнулся. Шон с удивлением посмотрел на свой живот, зажал рану обеими руками и опустился на землю рядом с Яном Паулем.

Бой на плоской вершине холма закончился.

– Мы готовы выступать, сэр, – сказал Экклс.

Он стоял возле двуколки и смотрел на лежащего Шона, за насупленным видом пытаясь скрыть озабоченность.

– Вам здесь удобно? – спросил Экклс.

Шон не обратил на вопрос внимания:

– Экклс, кто отвечает за погребение убитых?

– Смит, сэр.

– Вы сказали ему о Сауле… о капитане Фридмане?

– Да, сэр. Его похоронят отдельно.

Морщась от боли, Шон приподнялся на локте и с минуту смотрел на две группы голых по пояс солдат похоронной команды, копающих братские могилы. За ними виднелись уложенные в ряды тела погибших, завернутые в одеяла. «Прекрасный день, хорошо поработали», – с горечью подумал он.

– Прикажете трогать, сэр? – спросил Экклс.

– Вы передали Смиту мой приказ? Буров похоронить со своими товарищами, наших – со своими.

– Об этом уже позаботились, сэр.

Шон снова лег на подстилку, покрывающую пол двуколки.

– Экклс, будьте добры, пошлите ко мне моего зулуса.

Ожидая прихода Мбежане, Шон пытался не прикасаться к лежащему рядом с ним человеку. Он знал, что Ян Пауль наблюдает за ним.

– Шон… Минхеер, кто прочтет над моими людьми молитву?

– У нас нет капеллана, – ответил Шон, не глядя на него.

– Я бы и сам мог прочесть.

– Генерал Леру, работа будет закончена часа через два, не раньше. Вы ранены, а мой долг – поскорее отправить колонну, где, кстати, есть и другие раненые, в Ференихинг. Мы оставляем здесь похоронную команду… они нас догонят, когда закончат, – проговорил Шон, глядя в небо.

– Минхеер, я требую… – начал Ян Пауль, и тогда Шон сердито повернулся к нему:

– Послушай, Леру. Я уже сказал, что собираюсь делать. Могилы будут устроены самым тщательным образом, с крестами, а потом Комиссия по делам военных погребений пришлет капеллана.

Двуколка оказалась весьма тесновата для двоих крупных мужчин. И теперь, когда они глядели друг на друга, между ними оставалось пространство не больше фута. Шон хотел еще что-то сказать, но едва открыл рот, как рана в животе отозвалась резкой болью, и он охнул. На лбу выступили крупные капли пота.

– С тобой все в порядке? – спросил Ян Пауль; лицо его изменилось.

– Когда приедем в Ференихинг, надеюсь, станет лучше.

– Ja, ты прав. Надо ехать, – согласился Леру.

Вернулся Экклс, приведя с собой Мбежане.

– Нкози, ты за мной посылал?

– Мбежане, я хочу, чтобы ты остался здесь и обозначил место, где похоронят нкози Саула. Хорошенько запомни его, потому что потом ты должен будешь привести меня к нему, – с трудом проговорил Шон.

– Да, нкози, – отозвался Мбежане и ушел.

– Спасибо, Экклс. Можно трогать.

Колонна растянулась чуть не на сотню ярдов. Позади фургона ехали пленные, некоторые по двое на одной лошади. Потом следовали раненые, каждый на носилках, сделанных из шестов и одеял и закрепленных между двумя лошадьми, за ними двуколка и, наконец, арьергард во главе с Экклсом. Ехали медленно, в мрачном настроении.

В двуколке снова повисло молчание. Оба лежащих в ней страдали от боли, их немилосердно трясло и подбрасывало на ходу, безжалостно палило солнце.

В этом полуобморочном состоянии, вызванном постоянной болью и потерей крови, Шон думал о Сауле. Иногда ему казалось, что ничего не случилось, и ему становилось легче, словно он проснулся от ночного кошмара и понял, что все это ему приснилось. Саул вовсе не погиб, он жив. Но затем его разум прояснялся, и он понимал, что это не так, что друга с ним больше нет. Саула завернули в одеяло, опустили в могилу и насыпали сверху земли, и все, о чем они мечтали вместе, осталось с ним там, в могиле. А потом Шон снова пытался разрешить то, что неразрешимо.

– Руфь! – громко кричал он, и Ян Пауль беспокойно ерзал рядом с ним.

– Что с тобой, слышишь, Шон?

Но Шон не слышал его. Теперь перед собой он видел Руфь. Одну только Руфь. И радовался своей утрате, но радость его скоро тонула в чувстве вины. Всего мгновение он радовался, что Саул погиб, и сразу же это предательство вызывало у него отвращение и боль не менее острую, чем боль от пули в животе. Тем не менее живая Руфь стояла перед ним, а Саул был мертв. «Я не должен так думать об этом. Не должен!» – кричало его сознание. Вцепившись в бортик двуколки, он пытался сесть.

– Лежи, Шон, – мягко говорил ему Ян Пауль. – Снова откроется кровотечение.

– Это ты! – кричал Шон ему в ответ. – Это ты убил его!

– Ja, – кивал Леру рыжей бородой. – Я убивал, и ты тоже – все мы убивали. Ja, мы много убили, – говорил он, брал Шона за руку и тянул его вниз, на одеяло. – Лежи спокойно, а то мы и тебя похороним.

– Но зачем, Пауль? Зачем? – тихо спросил Шон.

– Какая теперь разница зачем? Они уже мертвые.

– И что теперь?

Шон закрыл глаза – жаркое солнце палило невыносимо.

– А мы продолжаем жить. Вот и все… мы остались живы.

– Но зачем все это было? Зачем мы дрались?

– Не знаю. Когда-то знал, хорошо знал, но теперь не знаю почему и зачем, – ответил Леру.

Они долго молчали, потом снова разговорились. Вместе пытались разобраться в том, что происходило последние три года и что должно было происходить вместо этого.

В течение дня колонна дважды ненадолго останавливалась, чтобы быстро похоронить умерших раненых. Сначала скончался бур, потом британский солдат, и каждая смерть добавляла горечи и давала новое направление разговорам в двуколке.

Вечером они встретили патруль, проводивший разведку впереди больших воинских соединений, которые возвращались от реки Падда. К двуколке подошел молоденький лейтенант и отдал Шону честь:

– У меня для вас донесение, сэр… от генерала Эйксона.

– Да?

– Леру ушел от нас в районе Падды. Еще один их вожак, Зицманн, был убит, но Леру ушел.

– Вот здесь, рядом со мной, лежит генерал Леру, – сообщил ему Шон.

– Боже мой! – воскликнул лейтенант, уставившись на Леру. – Так вы, значит, взяли его. То есть я хочу сказать… поздравляю, сэр. Блестящая работа.

За последние два года Ян Пауль стал для британцев легендой, и лейтенант разглядывал его с откровенным любопытством.