Мария Барыкова - Клаудиа, или Дети Испании

В тот же день была взята под стражу вся челядь принца Астурийского, включая водовоза и сапожника, а за его ближайшими друзьями, герцогом Уруэнья, Эскоикисом и герцогом Инфантадо, учредили строжайший надзор.

Нигде не удалось обнаружить лишь верного валета принца, этого стремительного Санчо Арандано, и не так давно прибывшего в Мадрид из Парижа графа де Мурсиа, который в последнее время несколько раз конфиденциально беседовал с Фердинандом. Впрочем, поговаривали, что последний, как профессиональный моряк, отправился в итальянские порты, дабы присмотреть для разгромленного испанского флота несколько новых фрегатов.

Узнав об исчезновении Арандано, граф Аланхэ нисколько не удивился, хотя и несколько разочаровался. Именно от него и можно было узнать, вероятно, самые интересные подробности. Впрочем, весь этот кукольный заговор мало интересовал дона Гарсию, понимавшего, что заговоры делаются не так и не такими людьми. «Боже мой, несчастная страна, где даже мятеж не умеют устроить как следует!» — вздохнул он, и тем самым положил конец своим размышлениям о случившемся. Однако, когда спустя несколько дней он получил приглашение на Леганитос, в библиотеку графини Осуны, где она теперь проводила большую часть времени, то с удовольствием принял его.

Осуна, постаревшая и теперь со смертью Альбы и откровенной старостью королевы уже не скрывавшая своих лет, встретила его в огромном зале, где стены от пола до потолка были уставлены книгами.

— Я полагал, что вы увлекаетесь лишь книгами из index expurgatorius [125] Список французских книг, запрещенных инквизицией в 1790 году. , донья Мария Хосефа, — улыбнулся Аланхэ, и улыбка, так редко трогавшая бледные губы, сделала его лицо совсем юным.

— Отчего же, граф? Есть много и других довольно интересных вещей. Вот, например, не хотите ли послушать одну презабавную сайнете [126] Небольшая сценка в лицах для народного театра. , которую мне совсем недавно доставили из королевского дворца.

— Из дворца? — усмехнулся Аланхэ. — И там нынче еще увлекаются театром?

— Именно сейчас! Так садитесь, я сама прочту вам.

И Аланхэ покорно утонул в глубоком кожаном кресле. Бойкая пьеска выводила на сцену некое семейство доньи Фелипы, дона Диего и их сына дона Агустино, а, кроме того, там еще действовали красавец дон Нуньо и принцесса, на которой собирались женить сына — донья Петра. Сюжет же заключался в том, что донья Фелипа высказывала различные замечания, а ей на все давались остроумные ответы, целью которых было изобличение в ее глазах красавца дона Нуньо. В выражениях автор явно не стеснялся, и к концу пьесы дон Агустин наотрез отказывался жениться на донье Петре, свояченице красавца.

— Забавно. Я первый бы начал аплодировать такой сайнете на сцене. Но меня как человека военного интересует другое: действительно ли в этой истории замешан Наполеон?

Осуна сняла очки в тонкой серебряной оправе.

— Думаю, что да, дон Гарсия. Иначе этот сумасшедший не рискнул бы писать ни сайнете, ни еще один прелюбопытный документ в роде сказания, в котором королевская чета и Годой обозначены готскими именами: Леогвильд, Госвинда и Сисберт, а сам инфант в роли святого Эрменегильда объявляет, что на головы всех троих скоро обрушится гроза, а не то и что-нибудь похуже.

— Как я вижу, Фердинанд неплохо образован.

— Боюсь, он читал даже слишком много романов.

— Но это все баловство, герцогиня — а где серьезные улики?

— Кто бывает в Прадо каждый день, дон Гарсия — я или вы?

— Я не слушаю досужих разговоров и не вхож к Годою. Кстати, зато от него не отходит один из ваших старых протеже, прибывших с маленькой француженкой.

— Высокий красавец, вынырнувший из небытия?

— Нет, другой.

— А! Так он?..

— Сделал блестящую для простолюдина карьеру.

— А первый?

Аланхэ опустил матово-молочные веки.

— К сожалению, опять пропал. Так что же улики?

— В бумагах принца найден доклад королю, где в резком тоне осуждаются две жены Годоя, его распутство, его торговля должностями, пенсиями и пребендами [127] Пребенда — определенная плата духовным лицам у католиков за совершение богослужения. . Кроме того, требование посадить в тюрьму несчастную Пепу с детьми, низложить самого князя и конфисковать его имущество.

— В чью же пользу?

Но вопрос графа остался без ответа.

— Еще раскрыт шифр, при помощи которого инфант вел переписку с Эскоикисом.

— И это все?

— Для Совета Кастилии достаточно. Впрочем, есть самое неприятное: декрет принца о назначении Инфантадо главнокомандующим морскими и сухопутными войсками, причем начинается он так: «Поелику Богу было угодно призвать к себе душу короля, нашего родителя…» ну, и в том же духе.

— Я не верю, что это ничтожество могло решиться…

— Я думаю, его слишком долго держали за ребенка, и потому весь этот смехотворный заговор тоже больше похож на игры подростка.

— Вероятно, с вами не согласятся ни король, ни, тем более, Годой…

Аланхэ пробыл у герцогини до позднего вечера, и только возвращаясь в казармы по хрустким от неожиданно раннего мороза улицам, признался себе, что так долго разговаривал с Осуной в большей степени лишь потому, что надеялся услышать от нее хотя бы что-нибудь о Женевьеве де Салиньи. Причем, услышать что-нибудь хорошее, но о ней во весь вечер не было сказано герцогиней ни слова.

Ни король, ни королева, как справедливо высказался дон Гарсия, совсем не считали заговор своего старшего сына игрой. Более того — они были в ужасе, что их трон так неожиданно зашатался по милости собственного чада. Правда, один раз в Марии Луизе все-таки взыграли материнские чувства: когда в Совете Кастилии дочитали последнюю бумагу, отобранную у принца, и министр юстиции маркиз Кабальеро, который, как выяснилось, не имел к заговору никакого отношения, объявил, что бывший инфант заслуживает смертной казни по целым семи статьям. Королева, казалось, опешила, услышав такое, и долго молча изучала одноглазое, багровое, нечистое лицо министра. Карлос опустил голову, судьи старались не смотреть друг на друга. Неожиданно Мария Луиза заявила:

— Дайте мне этот лист, маркиз, я хочу сама удостовериться…

Но как только Кабальеро подал ей бумагу, она схватила ее и, не читая, сунула за корсаж. — Да как ты смел говорить такое?! — взвизгнула она. — Или ты забыл, что инфант — мой сын?! Его обманули, запугали, но хватит! Я уничтожу все эти гнусные улики!..

Она еще долго кричала, топая ногами и ругаясь, как торговка, пока суд не поднялся и в гробовой тишине не вышел из зала. Карлос перестал вообще что-либо понимать и поспешил в свои покои. Теперь, когда Фердинанд находился под охраной загуанете и не смел и шагу сделать без его ведома, он уже не казался Карлосу таким чудовищем. Король вообще был человеком отходчивым. Теперь его гораздо больше пугали таинственные сообщники сына. А что если их много? Если ими наводнены все дворцы? Король пугливо отшатнулся от консоли в полуосвещенном ради экономии коридоре своей части Прадо. Лучше бы, конечно, сейчас, как всегда, находиться в Эскориале [128] По этикету в каждом из принадлежавших ей резиденций королевская семья могла находиться лишь определенное количество времени и в определенные дни; так в Эскориале она могла жить только 63 дня в конце года. . Но, увы, из-за этого нелепого заговора в королевстве отменены все ритуалы и торжества, и даже день рождения его величества пришлось праздновать не с обычным размахом. Но Карлос решил взять реванш на следующий год, когда ему исполнится шестьдесят. И чтобы отвлечься от грустных мыслей, король приказал узнать у лейб-конюшего, какая завтра ожидается погода.