Мария Барыкова - Клаудиа, или Дети Испании

— Ты, видно, слишком вжился в роль полоумного нищего. Какое отношение ты имеешь к отпрыску кердо?

Клаудиа укоризненно посмотрела на Хуана, но ничего не сказала, а только обняла мальчика, и они оба отошли от стены.

— В том-то и дело, что Игнасио не имеет к Годою никакого отношения! — торжественно произнес Педро.

Тут Игнасио совсем уже побледнел, и было видно, как дрожат его крупные мальчишеские губы.

— Как вы смеете?! — В голове у мальчика мгновенно промелькнули и первое появление этого странного человека, и его вечерние визиты к матери, и черные кудри, так похожие на те, что падали на его собственные плечи. — Вы… Вы хотите сказать… — и тут бледность на его лице сменилась пунцовой краской. — Вы хотите сказать, что мой отец — вы?!

Неожиданный дружный хохот был ему ответом, но в следующее мгновение Педро подошел к мальчику и положил руки ему на плечи.

— Нет, Игнасио, к сожалению — я говорю «к сожалению» лишь потому, что каждый отец мог бы гордиться таким сыном! — твой отец не я. Я сам обязан твоему отцу всем, он подобрал меня, маленького беглого сироту, он дал мне кров и пищу не только для тела, но и для ума, он…

Но тут речь Педро вдруг была прервана глухим стоном Клаудии.

— Игнасио — мой брат!!! — Девушка бросилась к мальчику и стала слепо целовать его, пропуская сквозь пальцы волосы, обнимала, вертела, и счастливые слезы заливали ее лицо. — Мой жданный, мой желанный! Я всегда хотела верить, что ты живой! Что ты есть!

Мальчик стоял совершенно растерянный, пораженный, послушно поддаваясь рукам Клаудии.

— Но… мама… — прошептал он и перевел глаза, полные боли, с одного мужского лица на другое.

Хуан, прищурившись, спокойно и с явным любопытством разглядывал его, но Педро, всегда чувствовавший чужую боль как свою, понял состояние мальчика и почти насильно освободил его из рук Клаудии.

— Сядь, Игнасио. Я знаю, как трудно бывает сразу понять, что ты столько лет жил чужой жизнью, что те, кого ты считал самыми близкими тебе людьми, оказались совсем… посторонними…

— Мама… — снова прошептали бескровные губы.

— … но тебе нечего стыдиться, мой мальчик. Твои родители были достойными людьми, не запятнавшими себя ничем, они были настоящими представителями своей страны…

— Так я… француз? — едва слышно прошептал Игнасио.

— О, нет, ты испанец до мозга костей, ты продолжатель древнего славного рода и, да хранит тебя пресвятая дева дель Пилар, добьешься того, что оно засияет в новом блеске.

— Но мама… — в третий раз пробормотал Игнасио, и слезы, наконец, брызнули у него из глаз.

— Твоя мать была красавицей и умерла очень молодой, давая тебе жизнь.

— А как же…

— Да, как же… — Клаудиа подошла и вновь обняла мальчика, словно боясь, что он исчезнет.

— Очень просто, хотя впрочем, за первую часть истории не ручаюсь. Вероятно, Годой после появления на свет своего ужасного Франсиско де Паула очень хотел настоящего сына, и потому хитрая Пепа на случай рождения дочери попросила небезызвестную всем нам даму, чтобы наготове был младенец мужского пола. За два дня до ее родов донья Марикилья умирает, но оставляет прекрасного малыша, и таким образом наш Игнасио оказывается в Мадриде. Фортуна улыбается ему — рождается девочка, и младенцев меняют. Разумеется, обойтись абсолютно без чьей-либо помощи Пепа не могла, но всем участвовавшим в заговоре, то есть акушеру, валету Годоя, который все устроил, и самой повитухе, было хорошо заплачено. В частности, последняя получила, кроме денег, еще и кольцо с рубином. Вот так. А все остальное вы знаете сами.

Наступило глубокое молчание.

— Но откуда тебе-то, старина, все это известно? — первым нарушил тишину Хуан.

— Забыл, как я посылал тебя на кладбище!? — Рассмеялся Педро. — Я, быть может, знаюсь с нечистой силой!

— И ты знал это… давно? — глядя на Педро с восторгом и вместе с тем с каким-то ужасом, спросила Клаудиа.

— Не очень, — улыбнулся он. — И хватит об этом, ведь у меня есть для тебя еще один подарок, Клаудита. — Девушка прижала руки к груди. — Донья Гедета жива и молится за тебя все эти годы.

Клаудиа едва не задохнулась.

— Как ты жесток, Перикито… Почему же ты молчал все это время?! И где она?

— Это не лучшее место… — замялся Педро.

— Мы не всегда вольны в своих поступках, ты знаешь, — пришел на помощь другу Хуан. — Но вот что, время уходит, и чем раньше мы выберемся отсюда, тем лучше. Твоя личина была очень кстати, фердинандовских шпионов вокруг больше, чем когда-то иезуитов, — Хуан поддал ногой всклокоченную бороду на полу. — Но пока основные события происходят в столице, у нас есть возможность проскользнуть в Наварру незамеченными. Поэтому сейчас мы отправляемся в сторону Сигуэнцы. Но прежде, чем мы выйдем отсюда, я хотел бы сказать тебе пару слов наедине, Педро.

Они отошли к самой двери и приоткрыли ее, заодно осматривая улицу.

— Мне трудно говорить тебе об этом, дружище, но иначе я не могу. Я доеду с вами только до Сигуэнцы, а потом вернусь. Молчи, объясняю. Известно тебе, что сейчас здесь уже не двадцать, а тридцать восемь тысяч французов? Что они и не думают уходить, даже несмотря на поражение Португалии? Что не сегодня, так завтра здесь начнется такое… А-а-а! — Хуан со стоном взмахнул рукой. — Словом, я хочу, могу и буду драться до тех пор, пока их не вышвырнут отсюда всех, до последнего рядового!

— Ты хочешь остаться в рядах гвардии… — начал, было Педро, но осекся.

Хуан посмотрел на него едва ли не с жалостливым презрением.

— Знаем мы, как сражается эта гвардия. Я говорю не о такой драке — есть пути и повернее: лес, горы, отряд человек в сорок, ночь, дороги, ни шума, ни дыма. Мы не дадим им шагу ступить спокойно!

Педро опустил голову.

— Не мне судить тебя, Хуан, да и кто знает, что такое благодарность или неблагодарность, долг или его нарушение… Но, знай — с тобой уходит треть моей души. И потом, что я скажу Гаспаро?

Хуан вспыхнул было, но промолчал.

А Педро схватился за последний и, как казалось ему, решающий довод.

— Но ты ставишь под угрозу жизнь Клаудии. Мне трудно будет одному охранять ее, да еще вместе с беспомощным пока мальчишкой. Путь наш лежит почти через полстраны, которая наводнена французами… Мы все-таки должны сначала до конца выполнить приказ, а потом…

Но Хуан только отмахнулся.

— Знаем мы это «потом». Ты прекрасно понимаешь, что из замка мне будет уже не уехать. А приказ… В общем, я все продумал. Ты будешь не один. Во-первых, Игнасио не такой уж и беспомощный ребенок, как выяснилось. Если бы ты видел, как он завалил верзилу, что стоял на воротах дворца… А, во-вторых, в Сигуэнце нас ждет граф де Мурсиа. Ты знаешь, он из замка и не только надежный человек, но и настоящий солдат. Так что, вас будет вполне достаточно для сопровождения одной девушки, которая, кстати…