Мария Барыкова - Клаудиа, или Дети Испании

— О, да. Прекрасно вас понимаю, дорогой Люсьен, — сразу же подхватил фамильярный тон Годой. — Эти предрассудки относительно истинных и неистинных форм государственного правления ужасно мешают течению прогресса.

— Прекрасно, прекрасно, я вижу, вы вполне прогрессивный человек, и с вами можно иметь дело, — радостно откликнулся французский посол. — Мы, например, и вообще считаем, что истинно прогрессивное управление любым государством категорически не должно зависеть от того, как называется его верховный владыка — король, император, царь или президент. Поэтому мы назвали брата просто условно Первым консулом. Все дело в правильном настроении умов и в разумной организации институтов управления.

— Прекрасно сказано, дорогой Люсьен. Надеюсь, мы с вами всегда будем без особого труда понимать друг друга.

— Тоже вполне на это надеюсь и с этого момента не отступлюсь от первого и главного своего требования — вести переговоры о взаимоотношениях между нашими государствами только с вами, дорогой дон Мануэль.

— Весьма признателен вам за это, мсье Люсьен, — с почтительным поклоном сказал Годой, в самом деле очень довольный подобным развитием событий. Затем они в нескольких словах обсудили все возможные на первое время ходы и выгоды, и только после этого Мануэль, уже окончательно ободренный в своих намерениях, рискнул попросить аудиенции у ее католического величества королевы по чисто политическому вопросу.

Маия Луиза не заставила себя долго ждать и приняла его сразу же. Она с откровенным любопытством разглядывала бывшего любимца, с которым была неразлучна целых десять лет. Двухлетний отдых от государственных и постельных забот пошел этому красавцу только на пользу, чего никак нельзя было сказать о самой королеве. Молодой и необразованный Фернандо, этот новый пылкий гвардеец, своей очевидной глупостью и плоскими армейскими шутками постоянно вызывал у королевы даже не столько раздражение, сколько постоянное сожаление об утраченном любимце, утонченном, прекрасно воспитанном и образованном доне Мануэле. А самое главное, что юный заместитель прежнего фаворита не приносил королеве достаточного удовлетворения, совершенно не понимая ее, в сущности, тонкой и в то же время жаждущей сильных страстей натуры. И несчастной Марии Луизе в эти долгие два года пришлось участить свои посещения Маравильес и Лавапьес, спасаясь под прикрытием густой вуали. Однако кто в этой стране не узнал бы ее походку за целую лигу?! Мария Луиза тоже прекрасно понимала, что простые и недалекие мачо из бедных кварталов не настолько глупы, чтобы не суметь сделать вид, будто не знают, с кем именно имеют дело. Однако даже при всем понимании ситуации она не могла отказаться от этой рискованной игры.

И вот теперь перед ней опять стоял ее чико, ее Мануэлито, стоял все такой же утонченный и красивый, и, пожалуй, еще более соблазнительный. И опять только от нее одной зависело, вернуть его или оттолкнуть снова. Ей ужасно льстило, что он все-таки пришел сам, и она уже чувствовала, что как бы ни ценен был новый премьер Уркихо, она без колебаний заменит его Мануэлем, лишь бы только прекрасный начальник королевской гвардии вновь согласился быть ее любовником. Ее тело, словно притягиваемое магнитом, помимо разума и воли, само рвалось к этому цветущему самцу с красивыми сильными бедрами и рельефными, эффектно подчеркнутыми белыми чулками икрами.

И все-таки королева не спешила. С легкой торжествующей улыбкой слушала она, как хитроумный изворотливый пройдоха рассказывает ей о тупике, в который зашла государственная политика Испании. Слушала, как он перечислял внутриполитические и внешнеполитические ошибки нынешнего правительства — и прощала наборы дежурных пустых фраз, прекрасно понимая, что за ними стоит не что иное, как одно лишь желание вернуть себе прежний пост. Королева слушала и, быть может, впервые за последние годы никуда не спешила. Она внимала и ждала, гадая, каким же именно образом даст он ей понять, что готов забыть все обиды и восстановить их прежнюю дружбу.

— Я мог бы и дальше спокойно отдыхать в своих прекрасных поместьях, наслаждаясь дарованной Вами милостью, но чувство горечи за свою страну… — с бесстрастным лицом вещал Мануэль, а королева все ждала, когда же он бросит, наконец, болтать весь этот нелепый вздор и скажет откровенно и просто: «Возьми меня снова к себе, моя муча. Давай опять будем жить, как прежде, в любви и согласии». Но Годой, казалось, и впрямь был одержим одной только заботой о благополучии королевства. — Я, Ваше Величество, в который уже раз готов, в случае наделения меня соответствующими полномочиями, вывести королевство из тупика и поднять его на новый уровень жизни, полностью соответствующий нашему веку.

— Я вижу, Мануэлито, — все-таки не выдержала королева и попыталась сама перевести разговор в нежное мурлыканье, — ты любыми путями хочешь опять пролезть в первые министры.

— Не столько я сам хочу этого, Ваше Величество, сколько, как я вам уже только что объяснил, меня вынуждают к этому обстоятельства, — не подхватив ее тона, все так же бесстрастно ответил Годой.

— Ты хотел сказать — Бонапарт, — начала злиться Мария Луиза.

— Что мне Бонапарт! — патетически отпарировал Годой. — Если бы я не переживал всей душой за благополучие Испании…

— Брось паясничать, — все же не выдержала и оборвала его королева.

— Ваше Величество! Я вижу, Вы опять хотите оскорбить меня!

— Ах, как мы обидчивы! — наконец, поняв, что не дождется от этого мужлана никакого снисхождения к ее женской слабости, в раздражении решила играть в открытую Мария Луиза. — Хватит притворяться, давай говорить прямо. Я восстановлю тебя при дворе только в том случае, если ты снова станешь прежним Мануэлито. Так что забудь все эти сказочки о благе Испании и лучше сознайся откровенно, что ты так же соскучился по мне, как я по тебе.

Годой не ожидал такого решительного поворота событий. Он надеялся, что сможет еще какое-то время, пользуясь всевозможными отговорками, оттягивать этот неизбежный акт расплаты за свое возвращение. И вдруг — от него требуют немедленного удовлетворения, даже не выслушав прежде, что именно он предлагает для вывода королевства из тупика. А ведь они с Люсьеном приготовили такую замечательную сделку! Мануэль искренне рассчитывал ее соблазнительностью отвлечь Марию Луизу от такой спешки. Может быть, все-таки прежде изложить ей условия нового договора и еще на какое-то время отвлечь от неудержимой похоти?

Однако Мария Луиза ничего не хотела слушать.

— После, дорогой, после. Иди ко мне, и слившись в объятиях мы сразу же разрешим с тобой все вопросы и затруднения…