Мария Барыкова - Клаудиа, или Дети Испании

Педро медленно и явно подавляя в себе желание обернуться, пошел в указанном направлении.

Тяжелое молчание, повисшее над столом в гостиной дворца, длилось всего несколько мгновений. Его нарушила хозяйка, быстро обведя всех своими темными живыми глазами:

— Ах, сеньоры, вы только взгляните на себя со стороны! К чертям серьезность! За праздничным столом она смешна и нелепа. Эй, музыканты, сыграйте нам что-нибудь повеселее. Я вижу, пришла пора показать вам, — заговорила она совсем о другом, — что мне уже удалось сделать, и похвастаться тем, что я еще задумала.

С этими словами герцогиня живо встала и вышла из-за стола, подавая пример остальным. Ему последовали с большой охотой, и в гостиной остался один Пиньятелли, то ли не интересуясь ее рассказами, то ли уже прекрасно зная все, что хотела показать гостям его кузина.

Пестрая вереница дам и кавалеров потянулась вслед за оживленной Альбой осматривать незаконченные залы и анфилады.

— А этот плафон Гойя распишет мне мифологическими сюжетами… — упоенно рассказывала герцогиня. Гости изображали на лицах восторг и одобрение, однако мысли их были далеки от того, чтобы представлять себе будущее великолепие дворца Марии Терезы и восхищаться грядущими гениальными росписями.

Годой, постоянно стремившийся избежать неловкости выбора меж трех дам, с удовольствием присоединился к Альбе, предоставив своему шурину полную возможность ухаживать за любимой сестрой. Однако, делая вид, что весьма заинтересован идеями и планами хозяйки относительно отделки будущего дворца, он постоянно поглядывал на двух остальных своих дам. Герцоги Осунские следовали за Альбой, механически поддерживая на лицах светское выражение заинтересованности. Однако Мария Хосефа, уже достаточно убедившаяся в том, что ее давняя соперница теперь не столь румяна и хороша, как в былые годы, тоже искоса наблюдала за Женевьевой.

Фердинанд же и вообще вряд ли пошел бы на эту импровизированную экскурсию, если бы здесь не было Клаудии, к его невероятной досаде оказавшейся в паре с Пепой Тудо. Он очень надеялся как-нибудь избавить девушку от столь унизительного соседства и потому постоянно держался неподалеку. Ему даже в голову не могло прийти, что Клаудиа, как ни влекло ее подальше от опасной соперницы, схватилась за нее, как за соломинку, лишь бы ни в коем случае не оказаться ни в какой другой в паре, тем более с вызывавшим в ней истинное физическое отвращение принцем Астурийским.

— И давно вы в Испании, мадмуазель? — с подчеркнутой любезностью тихо спросила Пепа у Женевьевы.

— Нет, Ваша Светлость. Я вообще еще живу на свете так мало, что для меня все недавно, — в тон ей ответила Клаудиа, несмотря ни на что, искренне наслаждаясь своим первым по-настоящему высокосветским вечером.

— Вы о чем-то хотели поговорить со мной? — все с той же улыбкой продолжила Пепа, вдруг взяв девушку под локоть и увлекая ее в боковой пустынный коридорчик, где на полу еще видны были потеки краски.

Фердинанд был вынужден с досадой проследовать за остальной компанией. Однако, пройдя несколько шагов, он сделал вид, что заинтересовался одним из недоделанных картушей в форме раковины, и остановился недалеко от угла, за который свернули уединившиеся дамы. Тупо уставившись в стену, но, изображая на лице восторженную оценку знатока, он весь превратился в слух.

— О, вы так любезны, графиня, — донесся до него звонкий голос Женевьевы, от которого у принца по телу пробежала нервная дрожь. — Я еще совсем неопытна в светских делах и потому просто хотела предложить вам свою дружбу.

— Да, я вижу, что вы и в самом деле еще очень неопытны, — пропела Пепа, явно собираясь с мыслями, и горя желанием преподать этой девочке первый урок.

Фердинанд даже побагровел: как эта вчерашняя маха смеет таким пренебрежительным тоном разговаривать с дворянкой, француженкой, дочерью министра?! Он качнулся в сторону коридора, но тут, судя по шуршанию юбок и затихающим голосам, стало ясно, что от него удаляются не только гости, продолжающие экскурсию, но и обе интересующие его особы. Принца окончательно разобрала досада: догонять Альбу ему не хотелось, а шпионить за Пепой и Женевьевой, не зная расположения комнат и коридоров, он все же не решился.

Педро и Хуан сидели на сваленных на полу свежеоструганных досках, из-за колонн наблюдая постепенно затухающее оживление двора. Со стороны можно было подумать, что здесь в ничего не значащем пустом разговоре коротают время два давно надоевших друг другу приятеля, ибо правило никогда не привлекать к себе особого внимания было выучено ими отлично.

— Ну, вот, таким образом я в очередной раз превратился в другого человека, и зовут меня ныне Санчо Арандано, — улыбаясь, закончил Педро рассказ о своих последних злоключениях.

— Хорошее имя, старина, — задумчиво ответил Хуан и уже в который раз нервно огляделся в поисках какой-нибудь веточки. Не найдя ее, он шпагой спокойно отщепил от стоящей у стены доски длинную лучинку и прикусил ее белыми зубами.

— Для такого дела взял бы у меня наваху, что ли, — улыбнулся Педро и, сев поудобнее, внимательно выслушал историю о том, как Хуан, сопровождая Годоя и Клаудиу во время апельсиновой войны, сначала оказался в Бадахосе, потом в Португалии, потом опять в Бадахосе и, наконец, снова вернулся в Мадрид.

— И напоследок вот что, старина: все это время я видел только одно — Клаудита по-настоящему счастлива, — закончил он. — Извини, если сможешь.

— Увы, я знаю. Сам сегодня видел, как она шла с ним под руку… Такого света в ее лице я не видел еще никогда. Даже тогда, когда вытащил ее из этого склепа… В сущности, она ведь совсем еще ребенок, и неизвестно, что ждет ее впереди. Ах, Хуан, все последнее время меня утешало лишь одно — сознание, что ты постоянно с ней рядом.

— Да уж, старина. Не знаю, чего там она напела этому кердо, однако он чрезвычайно мне доверяет и всегда бесконечно любезен. — Хуан выразительно посмотрел на свой лейтенантский шарф. — Кстати, когда ты в последний раз писал в Памплону? Или отсутствие письменного стола и…

— Обижаешь, дружище. У меня, между прочим, приличные апартаменты. Как раз неподалеку от кордегардии загуанете [101] Загуанете — пеший конвой лиц королевской семьи; использовался, в основном, для внутридворцовых мероприятий. , благодаря чему я в курсе всех передвижений королевских особ. Я отправляю отчет каждый месяц, день в день.

— Не хотел обидеть тебя, старина. Просто все это время мы с Женевьевой очень за тебя беспокоились, потому что твоих следов нигде не мог отыскать даже Мануэль. А с обратной почтой о тебе не было ни намека.

— Точно так же, как о тебе и о ней, хотя Женевьева, я думаю, тоже не пропустила ни одного курьера. Это ведь главное правило: никто ни слова не говорит о других.