Вальтер Скотт - Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— Твоя-то рука выше моей?.. Презренный червь! — молвил сэр Дункан, глядя сверху вниз на своего жалкого врага.

— Да, — отвечал разбойник твердым голосом, — моя рука хватала выше. В нашей с тобой смертельной борьбе раны, нанесенные мной, были глубже, хотя и твоя рука не оставалась без дела и давала себя чувствовать. Я Ранальд Мак-Иф, Сын Тумана. Та ночь, когда я предал твой замок пламени, дополнилась нынешним днем, когда ты пал от меча отцов моих… Припомни все зло, которое ты причинил нашему роду… Никто не был нам большим врагом, кроме одного только… одного… Но он, говорят, заколдован, недоступен для нашей мести… Скоро увидим, правда ли это.

— Милорд Ментейт, — сказал сэр Дункан, приподнявшись на постели, — этот человек — отъявленный злодей, изменник королю и парламенту, поправший законы божеские и человеческие… он один из кровожадных Сыновей Тумана… исконный враг вашего дома, и Мак-Олея, и мой… Надеюсь, вы не захотите отравить этих, быть может, последних минут моей жизни созерцанием его жестокого торжества!

— С ним будет поступлено по заслугам, — сказал Ментейт, — велите его унести сию минуту!

Сэр Дугалд решительно воспротивился этому, напомнив о заслугах Ранальда как проводника и о своем за него поручительстве; но резкий, зычный голос разбойника перебил его речь.

— Нет, — говорил Ранальд, — пусть пытают и вешают меня, пусть мой труп высыхает между небом и землей, питая ястребов и орлов с Бен-Невиса… Но зато ни этот гордый рыцарь, ни победоносный тан никогда не узнают тайны, мне одному известной; это такая тайна, от которой сердце Арденвора взыграло бы радостью, будь он хоть при последнем издыхании, а благородный Ментейт отдал бы за эту тайну все земли своего графства. Пойди сюда, Анна Лейл, — молвил он вдруг, приподнимаясь с неожиданной силой, — не пугайся того, к кому ты ласкалась в младенчестве. Скажи этим гордецам, которые пренебрегают тобой за то, что ты будто бы потомок нашего древнего рода… Скажи им, что в тебе нет нашей крови… Ты не Дочь Тумана, а родилась в таких же высоких палатах и покоилась в такой же мягкой колыбели, в каких качают младенцев в самых знатнейших хоромах.

— Ради самого Бога, — сказал Ментейт, дрожа от волнения, — если тебе что-либо известно о происхождении этой леди, облегчи свою совесть перед смертью, поведай нам свою тайну!

— И за один раз уж небось с последним дыханием благословить моих врагов? — сказал Мак-Иф, взглянув на него насмешливо. — Да, это самое проповедуют ваши священники… Но когда же и относительно кого сами вы следуете этому правилу?.. Сначала я хочу знать, какова будет отплата за мою тайну, иначе я не расстанусь с ней… Рыцарь Арденворский, что бы ты дал за то, чтобы узнать, что понапрасну соблюдал свои покаянные посты и что на свете есть еще отпрыск твоего рода?.. Отвечай, иначе я больше ни слова не скажу.

— Я бы… — сказал сэр Дункан голосом дрожащим от сомнения, ненависти и ожидания, — я бы мог… Да нет, я знаю, что твое племя, подобно бесовскому отродью, из рода в род все только обманщики и убийцы… Но, если бы возможно было, чтобы ты сказал правду, я бы, кажется, мог тебе простить все зло, которое ты мне причинил.

— Слышите! — сказал Ранальд. — Сын Диармида сулит мне довольно крупный заклад… Ну а ты, благородный тан? Носятся слухи в лагере, что ты бы жизнью и имуществом готов был купить весть о том, что Анна Лейл не есть дитя гонимого племени, а дочь столь же знатного рода, как и ты сам? Ну хорошо… Так и быть, скажу… не из дружбы, нет. Было время, когда я хотел сделать эту тайну ценой своей свободы, а теперь я вымениваю ее на нечто такое, что мне дороже свободы и самой жизни… Анна Лейл меньшее и единственное оставленное в живых дитя рыцаря Арденворского, она одна была спасена в ту пору, когда все остальное в его замке было предано огню и мечу.

— Может ли этот человек сказать правду? — молвила Анна Лейл, едва сознавая, что говорит. — Или это все чудится мне во сне?

— Девушка, — сказал Ранальд, — если бы ты подольше жила с нами, ты бы лучше выучилась отличать правду от лжи. Этому английскому лорду и рыцарю Арденворскому я приведу такие доказательства моих слов, что они поневоле поверят. А ты пока уйди… Я любил тебя ребенком, не питаю ненависти и к молодости твоей. Чьи же глаза ненавидят цветущую розу, хоть и вырастает она из шипов? Ради тебя одной только и жалею о том, что вскоре должно случиться. Но кто хочет отмстить врагу своему, тот не должен тужить о том, что и невинный будет вовлечен в погибель.

— Он дело говорит, Анна, — сказал лорд Ментейт, — ради бога, уйди! Если то, что он сказал, правда, тебе надо иначе встретиться с сэром Дунканом.

— Я не расстанусь с отцом, раз нашла его, — сказала Анна. — Не покину его в таком ужасном положении!

— Да, ты во мне найдешь отца, — прошептал сэр Дункан.

— В таком случае, — сказал Ментейт, — я велю перенести Мак-Ифа в соседнюю комнату и сам выслушаю его показания… Сэр Дугалд Дальгетти, вероятно, не откажет мне в помощи и содействии?

— С удовольствием, милорд, — отвечал сэр Дугалд, — готов служить вам исповедником, свидетелем или тем и другим. Мне-то исполнять эту роль особенно кстати, потому что всю эту историю я слышал еще месяц тому назад в замке Инверэри. Только все эти осады, подобные осаде Арденвора, легко путаются у меня в памяти… Притом с тех пор было о чем подумать и поважнее этого.

Выслушав это откровенное заявление, сделанное в то время, когда они уходили из комнаты вслед за унесенным разбойником, лорд Ментейт метнул на Дальгетти взгляд, преисполненный гнева и презрения; но почтенный майор, облаченный в непроницаемую броню самодовольства, остался в полном неведении насчет возбужденных им чувств.

Лорд Ментейт тщательно выполнил принятую на себя обязанность подробнее выспросить историю, рассказанную Ранальдом Мак-Ифом и во всех пунктах подтвержденную двумя другими Сыновьями Тумана, сообщниками Ранальда, которые в качестве проводников также состояли при войске. Их показания он сопоставил с теми фактами касательно сожжения замка и убийства семьи, которые мог ему сообщить сам сэр Дункан Кэмпбел, и можно себе представить, что ничто относящееся к такому страшному событию не было забыто. Было в высшей степени необходимо выяснить, точно ли разбойник сказал правду или только взялся возвести самозванку в сан законной дочери и наследницы Арденвора.

Ментейт был так сам заинтересован исходом этих исследований, что, может быть, не ему надо было поручить допрос; но показания Сыновей Тумана были просты, точны и согласны во всех отношениях. Зашла речь и о родимом пятне, которое сэр Дункан помнил у своей дочки, и точно такое пятно оказалось на левом плече Анны Лейл. Припомнили также, что, когда в обгоревшем замке найдены были жалкие останки остальных детей, трупа младшей девочки нигде не нашли. Были и другие приметы и обстоятельства, о которых мы не будем распространяться, но которые вполне убедили не только Ментейта, но и такого беспристрастного судью, как Монтроз, в том, что в Анне Лейл, доселе скромной воспитаннице, отличавшейся только красотой и талантами, отныне следует признавать наследницу Арденвора.