Мария Пастернак - Золото Хравна

— Стюрмир, сын Борда, сам отыскал меня прошлой зимою, — начал Финн с явной неохотой. — До того подвизался я некоторое время в поисках кладов. Случилось так, что троим людям я и вправду помог найти золото. Обо мне пошла кое-какая слава, вот Стюрмир, сын Борда, и явился ко мне. Не могу сказать, что я был рад: речь-то шла вовсе не о том, чтобы найти в земле денежки, которые никому не принадлежат, а о том, чтобы отнять чужое добро. Однако он сразу же неплохо мне заплатил и вдобавок посулил такой хороший куш, что в случае удачи я, пожалуй, мог бы бросить свое ремесло.

Поначалу он говорил, что ему бы только выяснить, где деньги, а возьмет их он сам, без меня. Мы приехали в Эйстри-далир, на Долгое озеро. Я узнавал знакомые места, и становилось мне всё хуже. Сказать по правде, я совсем приуныл, когда понял, что речь идет о Стурле, сыне Сёльви, вдовце той самой Кольфинны, дочери Белой Ивы. Я сказал о том Стюрмиру, и он даже не думал смеяться надо мною, как делаешь это ты, сын Хольгера, — ибо это лишь вам, жителям юга, невдомек, какие дела творятся на свете. Он даже пообещал мне за мои труды на пять марок больше. Я решил, что пять марок на дороге не валяются, — и согласился… себе на беду. Через полгода я бы и сам заплатил кому-нибудь хоть десять марок, кабы они у меня нашлись, лишь бы сбежать от Стюрмира, но было уж поздно.

— Почему же вы все были так уверены, что золото Хравна у нас на хуторе? — спросила Вильгельмина.

Колдун отвел глаза.

— Я поворожил немного, — сказал он и откашлялся. — И золото сказало мне, что оно там, на острове на Долгом озере.

— Вот как, — усмехнулся Торлейв. — Значит, золото тебе сообщило, что оно на Еловом Острове. Как выяснилось впоследствии, оно солгало. А что было дальше, колдун?

— Стюрмир, задолго до моей встречи с ним, имел какие-то темные дела с тем человеком, которого зовут Нилус из Гиске. Я боялся его пуще чёрта, ибо слышал, что он делал с теми, кого обвиняли в колдовстве. Это было его обязанностью — отыскивать таких, как я, и отдавать их под суд, а то и вовсе решать мечом на месте. Я прекрасно сознавал, что жизнь моя в его глазах ничего не стоит, а жив я лишь потому, что нужен Стюрмиру.

Мы со Стюрмиром несколько раз пытались проникнуть на хутор Стурлы Купца, но каждый раз что-то мешало: так просто не подойдешь, надо плыть на лодке, а лодку видно издалека. Как-то ночью Стурла заметил нас и стал спрашивать с острова, кто мы такие и зачем плывем на его хутор. Пришлось повернуть обратно. Мы дождались, когда он уедет по своим торговым делам, и решили, что уж в эту-то ночь непременно будем на хуторе. Мы не надеялись сразу взять золото; хотели только понять, где именно искать. Ночь была летняя, лунная. Наша лодка стояла в заводи у раздвоенной ивы. Мы шли к ней через лес, и в какой-то момент стало понятно, что в свете луны, за кустами, шаг в шаг следует за нами огромный белый зверь. Стюрмир сначала сказал: «медведь» — столь он был велик. Потом мы решили, что это собака с хуторов, — бывают такие псы, ростом что твой теленок. Как бы то ни было, жуть нас взяла обоих. Ежели бы Стюрмир не пытался держаться храбрецом, я бы уж давно сбежал оттуда не помня себя, потому как я-то уж точно в храбрецы никогда не рвался, и разве что звон золотых монет может заставить меня перебороть страх.

Мы уговорили себя, что это просто пес, но едва отчалили, как Стюрмир толкнул меня локтем в бок. На нем лица не было — так он был бледен. И тут увидал и я, что ровно вслед нашей лодке по лунной дорожке плывет челнок — сам собою, точно толкает его кто из-под воды. А в челноке стоит огромная белая волчица и смотрит на нас, и холка ее искрится, и глаза блестят в лунном свете. Стюрмир достал самострел и выстрелил в нее, но она даже не шелохнулась. Стрела ушла в воду — мы слышали, как плеснуло. Гребли мы в ту ночь как сумасшедшие, только казалось нам, что лодка наша стоит на месте, а волчица все плыла и плыла следом за нами и не шевелилась, как будто была неживая. Мы причалили к острову и вышли на берег, но челн с волчицею также ткнулся носом в песчаную отмель, и она ступила на песок и двинулась к нам большими прыжками. Стюрмир, как и я, догадывался, кто она, я ведь рассказывал ему свою историю. Мы кинулись обратно к нашей лодке, а волчица гналась за нами по берегу. Если я молился когда-нибудь в жизни, сын Хольгера, так это было как раз в ту ночь. Я молился всем богам, каких только мог вспомнить, а за свою жизнь я немало их узнал.

— И вы так и не высадились на Еловом Острове? — спросила Вильгельмина.

— Конечно нет! Хотел бы я посмотреть на того, кто сделал бы это на нашем месте! Мы выгребли на середину озера, течение толкало нашу лодку и унесло Бог весть куда. В лодке, не сходя на берег, дождались мы рассвета. Потом уже причалили не помню где. Там был хутор, и люди стали спрашивать, кто мы такие. И Стюрмир сказал, что мы заблудились — собственно, так оно и было.

После того случая я спросил его, не отказался ли он от золота. Он сказал: нет. Я отвечал ему, что не хочу второй раз испытать такое. Тогда он сказал мне, что, если я не помогу ему отыскать золото, он просто прибьет меня — ему, мол, это не впервой. Я к тому времени уже кое-что знал про их с Нилусом дела и понимал, что он не шутит. Он сказал: раз я уверен, что золото на Еловом Острове, то он добудет его каким угодно способом.

— А ты был уверен? — невесело усмехнулся Торлейв.

— Не спрашивай меня, сын Хольгера! Я давно проклял тот день, когда встретился со Стюрмиром, но что я мог поделать? Я сам уже запутался во всем, что говорил, и не мог более разобрать, где правда, где вранье. Я говорил то, что угодно было Стюрмиру. Но я же не знал, что он задумал похитить Стурлу! Я думал, он пойдет искать золото, жители хутора всполошатся и схватят его, и тогда всем моим бедам конец, я смогу от него сбежать.

— Что же ты не сбежал раньше, а терпел всё это?

— К тому времени, когда я понял, чем они промышляют, я уже боялся их как огня. Нилусу Ягнятнику ничего не стоило призвать меня к ответу за колдовство. Знаешь, сын Хольгера, что говорят о таких, как я, норвежские законы? Я чувствовал себя точно лис, которого травят собаками! Не было мне места на этой земле.

Скрипнула дверь, и в поварню, высоко держа свечу в руке, вошел Гамли.

— Вы тут сидите в тепле, а вас все ищут. Ланглив зовет ужинать, и Стурла меня уже дважды спрашивал, где его дочь. Ну и мороз сегодня!.. А кто это тут с вами?

— Это Финнбьёрн Черный Посох, человек с севера, я немного знаю его, — сказал Торлейв. — Гамли, нельзя ли ему переночевать здесь, в поварне? Я останусь тут, пригляжу за ним и выставлю его рано утром, с первыми петухами.

— В такой мороз людям не отказывают в ночлеге, — кивнул Гамли. — Конечно, старик, можешь оставаться до утра. Я скажу Ланглив, чтобы собрала тебе еды в дорогу.