Мария Пастернак - Золото Хравна

— Хороший ты парень, Торлейв, сын Хольгера, — сказал в конце концов хозяин. — Не стану селить тебя и твоего братца в общей комнате — сегодня там полно проезжих людей да бродяг. А есть у меня пристройка при поварне, там и заночуете.

В пристройке было тепло, после бани спалось особенно сладко. Вильгельмине вновь начал сниться зимний лес, но она, рассердившись на ётунов, прогнала этот сон и увидела дом на Таволговом Болоте и крышу, заросшую пушистым мятликом, ромашкой, маками и щавелем.

Торлейву поначалу не снилось ничего. Потом он увидел узкие улицы Нидароса, сбегавшие к пристаням. Почуял запах пива, рыбы и пригоревшей ячменной каши, доносившийся из дверей какой-то харчевни. Рядом с ним шел Гёде и увлеченно рассказывал о своей службе в Бергене. На Гёде и на Торлейве были серые послушнические хабиты [117] Хабит — основная часть монашеского облачения, ряса, кроившаяся обычно в форме креста. У разных монашеских орденов хабиты отличались по цвету. Францисканцы носили серые и черные хабиты. . Торлейв видел подол своей длинной одежды и стоптанные сандалии, надетые на босу ногу. «Я все еще в обители, в общине», — подумал Торлейв и проснулся. Ему надо было на двор.

Близилось утро, ночная тьма становилась прозрачнее. Сверху сыпал не то дождь, не то снег, холодные капли заливали открытый лоб Торлейва. Мерно, капля за каплей, сочилась вода по желобу в большую бочку, стоящую до половины в сугробе. С деревьев тоже капало, иногда с ветвей сползали оледенелые комья мокрого снега.

Возвращаясь из отхожего места, Торлейв внезапно услыхал частый стук и негромкие голоса — звуки странно отдавались в тумане меж стенами построек. Торлейв встревожился. Он тихо прошел мимо торцевой стены конюшни и остановился у коновязи, под навесом.

На дворе в рассветном полумраке стояли люди. Один из них стучал в дверь костяшками пальцев. Торлейв узнал его и замер, прижавшись к стене.

— Кто там? — раздался из-за двери голос хозяина гостиницы.

— Откройте! — крикнул Стюрмир в щель меж досками. — Мы путники! Охотники.

Послышалось лязганье отпираемых замков.

— Здравы будьте, добрые люди! — зевнул хозяин. — Ежели вы о ночлеге просить, так у меня все места заняты. Могу предложить вам лишь сеновал над конюшнею, но не очень-то там тепло.

— Все равно, — махнул рукой Стюрмир. — Пусть будет сеновал. Мы устали и нуждаемся в отдыхе и сне.

— По два пеннинга с носа, — вновь зевнул хозяин.

— Два пеннинга за ночлег на конюшне? — возмутился Дидрик Боров. — Грабеж!..

— Заплатим по три пеннинга с каждого, — перебил его Стюрмир. — Только прежде ответьте мне на вопрос: не остановились ли на ночлег у вас двое — парень и девушка? Он высокий, худой, темноволосый. Она маленькая, волосы светлые, большие глаза. Мы ищем их повсюду.

Хозяин покачал головою:

— Что-то не припомню. В женской спальне у меня есть три девки, идут в паломничество в Нидарос, с ними три служанки. В горнице ночует толстая вдова бонда Торстейна Сивого со Свиного Подворья, что на Березовом взгорке, — это в Медалсдале. Муж ее был достойнейший человек. А умер по глупости, по пьяни — перебрал медовухи да и свалился ночью с моста в Гёулу [118] Гёула — река в Южном Трёнделаге. ; слыхали небось?

— Не слыхали, — с раздражением сказал Стюрмир. — Нам нужен парень, молодой, темные волосы, серые глаза. Торлейв, сын Хольгера, он резчик. С ним девушка, он похитил ее. Она моя дочь!

— Сочувствую вам! — закивал хозяин. — Только нет у меня таких постояльцев. В общей спальне — дровосек, ловцы соколов с клетками, скоморох, грязный как свинья. У него еще две собаки, обученные всяким трюкам. Там же двое монахов-веревочников — тоже, скажу вам, чистотой не блещут, боюсь, придется мне после них морить вшей. В каморке за поварней двое парнишек, странствующие ремесленники. В верхней горнице гости поприличней — двое зажиточных бондов из Гюдбрансдалира [119] Гюдбрансдалир — теперь Гудбрансдален, долина в центральной Норвегии. со слугами, в конюшне — их кони… Такие кони — загляденье! Мне бы таких.

Стюрмир обернулся к своим спутникам.

— В гостинице их нет, — сказал он. — Но так или иначе, они идут этой же дорогой и должны будут где-то остановиться. Заночуем здесь!

— Все лучше, чем к волку в пасть, — проворчал Дидрик.

— Ежели достойным мужам будет угодно, могу двоих из вас разместить в общей спальне со скоморохом, собаками и монахами, — предложил хозяин, прикрыв рукою новый зевок.

— Нет уж, благодарю, — поспешно сказал Стюрмир. — Сеновал так сеновал.

Тихо как тень прошел Торлейв вдоль конюшни и амбара и вернулся в каморку за поварней.

— Мина, вставай! — Он тихо коснулся ее плеча. — Просыпайся скорее.

— Что случилось? — спросила Вильгельмина, не отрывая головы от подушки.

— Стюрмир здесь. Он не знает о нас, но они все остановились на ночлег в этой гостинице.

Вильгельмина вскочила, поспешно натянула пьексы, кафтан, подобрала волосы и спрятала их под красный лапландский колпачок. Торлейв скрепил пояс пряжкою и раскрыл кошель — он собирался оставить на лавке деньги за ночлег.

— Кто-то идет! — в страхе прошептала Вильгельмина, глядя на дверь: снег снаружи поскрипывал под чьими-то осторожными шагами.

Подошедший потопал ногами на крыльце, чтобы отряхнуть башмаки, и в дверь коротко постучали.

Торлейв положил руку на рукоять меча и встал, прислонившись плечом к дверному косяку. Вильгельмина замерла.

— Откройте! — раздался снаружи тихий голос хозяина гостиницы.

Торлейв отодвинул засов.

— Ага! — сказал хозяин, окинув взглядом каморку. — Я вижу, вы уже собрались уходить!

— Я собирался оставить тебе деньги на лавке.

— Я и не мыслю, что ты решил ограбить меня, парень. Знаешь, сколько народу я повидал за то время, что держу этот двор? Всяких видал людей. Да я с первого взгляда могу сказать, заплатит он или навострится сбежать. Я другое хотел сказать. Тут пришли какие-то. Остановились у меня в конюшне. Ищут они тебя. И эту твою зазнобу, — он кивнул на Вильгельмину. — Их хёвдинг говорит, она дочка его.

— Я ему не дочка! — возмутилась Вильгельмина.

Хозяин помотал головой.

— Это дело не мое, дочка там или нет. Только я никаких разборок в своей гостинице не хочу. Мне же потом отчет давать. Так скажу: были двое парнишек, по виду ремесленники, да четверо охотников со слугами — и кто с меня спросит? А ежели до драки дойдет, — кивнул он на меч в руках Торлейва, — что тогда? Смертоубийство? Нет, я не охотник до таких развлечений. Коли вам позарез надобно драться, то рвите друг другу глотки в поле или в лесу. Подальше от наших мест.

— Как вас зовут? — спросила Вильгельмина, не в силах сдержать улыбку.

— Меня? Гаут Огузок. Представь, так и зовут. Еще Гаут Трактирщик и Гаут из «Пивного фьорда». Лепешек вот вам принес да мех пива, подкрепиться-то надо будет в дороге. Денег мне от вас не нужно, кроме того, что за постой. И вы еще это… девка на парня-то не больно похожа.