Мария Пастернак - Золото Хравна

— Я обещаю, что буду предельно правдив, — сказал Торлейв. Ему очень хотелось спать, к тому же его разморило от тепла и крепкого пива Ланглив. — Но я не могу клясться, ибо Господь наш запретил нам это.

— Кому это — нам? — повел бровью Вальдимар.

— Нам, христианам, — отвечал Торлейв. — Об этом сказано в Писании. Тем не менее, ежели таковы правила, я кладу руку на Библию и обещаю говорить правду. Этого достаточно?

— Достаточно, — сквозь зубы процедил Вальдимар. — И откуда это мужичье так хорошо знает Писание? Ты хочешь сказать, что грамотен?

Торлейв пожал плечами.

— Немного.

— Так я жду твоего ответа: как ты убил Нилуса из Гиске?

— Он приставил острие меча к лицу Вильгельмины, — тихо сказал Торлейв. — Он велел мне положить меч, иначе он изуродует ей лицо. Но я знал, что, если я положу меч, он просто убьет меня, и тогда ей тоже несдобровать. Тут прыгнула собака.

— Какая собака? — удивленно спросил Вальдимар.

— Буски, — подала голос со своего места Вильгельмина.

— А это еще кто? — вопросил Вальдимар. — Откуда здесь этот мальчишка?

— Я не мальчишка, — отвечала Вильгельмина. — Я Вильгельмина, дочь Стурлы и невеста Торлейва, сына Хольгера.

— Так вы, девица, также собрались свидетельствовать? — нахмурился Вальдимар. — Тогда расскажите, как было дело.

— Я же говорю, собака прыгнула! — сказал Торлейв. — И он убрал меч от лица Мины.

— Он закрылся мною, как щитом, — объяснила Вильгельмина. — Я ничего не могла сделать, так крепко он держал меня.

Торлейв кивнул в подтверждение ее слов.

— Я был ранен. В голове моей плыл туман, я боялся, что сейчас потеряю сознание и тогда конец нам обоим — и ей, и мне. Мы с Нилусом скрестили мечи, и я убил его.

— Ничего не понимаю! Рассказывай все с самого начала. Почему ты был ранен? С самого начала! Не с того, как собака прыгнула.

— С самого? Ну, что ж, возможно в этом есть резон. Началось все с того, что в нашей округе в конце ноября появились волки.

И он рассказал обо всем том, что происходило в долине, о смерти Нилуса, о том, как им с Вильгельминой пришлось бежать, и как Йорейд вылечила его, и как они шли в Нур-Трёнделаг, и как они нашли Стурлу. Под конец этого рассказа Торлейв устал так, что был готов пойти хоть в острог, лишь бы ему дали прилечь там на какую-нибудь скамью и выспаться.

Секретарь, похоже, тоже устал скрипеть пером. Время от времени он отрывал голову от протокола и с удивлением смотрел на Торлейва. Тот сидел, ссутулившись и сцепив руки у коленей, говорил неспешно и негромко, подбирая слова и стараясь быть кратким.

— Это всё? — спросил Вальдимар, когда Торлейв закончил.

— Да, — сказал Торлейв, поднял голову и прямо взглянул в глаза помощника лагмана. Тот поджал губы.

— Что ж, не так плохо.

— Почему? — удивился Торлейв.

— Я веду это дело, и я вижу множество фактов, подтверждающих подозрения лагмана, — отвечал тот. — Я не понимаю лишь одного: как ты мог убить Нилуса из Гиске? Я хорошо знаю, каков был он — испытанный воин, закаленный во множестве боев. Мы с ним почти одновременно оказались на королевской службе и вместе ходили против разбойников — озверевших вконец негодяев, что лет пятнадцать назад засели в горах Гюдбрансдалира и грабили и резали богатых путников средь бела дня. Те, кто постарше, это помнят — ты, Стурла, да и Никулас тоже… хотя ты, наверное, скажешь, что мы и тогда должны были явить кротость и милосердие к ним.

— Насчет кротости не знаю, — проворчал Никулас. — А милосердие никогда не бывает лишним.

— Короче говоря, я видел, каков Нилус из Гиске в деле. И как ты, крестьянин, плотник, едва умеющий держать меч в руках, да еще и раненый, как ты говоришь, сумел справиться с ним в одиночку? Я не в силах такое представить!

— Я же говорю вам, собака прыгнула… — сказал Торлейв.

— Кто имеет добавить что-либо к этой истории? — сердито отмахнувшись от него, спросил Вальдимар.

— Я бы рассказал тебе два-три случая, Вальдимар, — проговорил Никулас, — но ты их не посчитаешь за преступления. Поэтому мне нечего добавить к сказанному этим молодым человеком. От этой истории у меня мороз по коже, хоть я и слышу ее во второй раз. Не знаю, как чувствуешь себя ты, Вальдимар. Не приводит ли тебя все это в трепет?

— Нам не до трепета, — сурово отрезал Вальдимар. — Наша обязанность — вершить судебные дела. Я должен вернуться в Нидарос и созвать тинг, дабы лагман мог объявить о поиске по всей Норвегии сообщников Нилуса из Гиске. Стюрмир, сын Борда, Дидрик, сын Друмба, Альгот, сын Скамкеля, и кто там еще?.. Надеюсь, Мартейн, вы успели записать их имена. До утра мы остаемся на постоялом дворе, и я попрошу, чтобы лошади наши были напоены и накормлены и готовы выехать с рассветом.

Он обернулся к Торлейву и ткнул в его сторону прямым, как палка, указательным пальцем.

— Что до тебя, Торлейв, сын Хольгера, то имею я предписание господина Харальда, лагмана Нидароса, обязать тебя явиться на тинг по этому делу, что состоится, как я уже говорил, на другой день после мессы Паля, двадцать шестого января грядущего года. Должно будет тебе повторить там все сказанное тобою на сем предварительном дознании. Участие собаки, впрочем, желательно подвергнуть умолчанию и не испытывать терпение наших тингманов. Ежели ты, в ослушание предписания лагмана, не явишься на тинг, то подлежишь суровому наказанию, вплоть до лишения прав. Ибо дело сие — государственной важности, и речь идет о великом ущербе королевской казне. Теперь касательно тебя, Стурла, сын Сёльви. Несмотря на твою немощь, я вынужден призвать и тебя явиться на тинг как одного из самых важных свидетелей.

— Как? — опешил Торлейв. — Разве вы не арестуете меня за убийство государева человека?

— Я бы сделал сие с превеликим удовольствием, — с раздражением сказал Вальдимар, жестко взглянув на Торлейва. — Заковал бы тебя в кандалы, и отправил в Нидарос, в острог, и представил бы на тинг как одного из обвиняемых. Ибо, Торлейв, сын Хольгера, негоже, чтобы такие зеленые юнцы, как ты, убивали таких славных воинов и хёвдингов, каким был Нилус из Гиске. Посланный господина Ботольва, Бьярни, сын Грима, также настаивал на твоей виновности. Но господин наш лагман, выслушав священника, клирика Магнуса, распорядился иначе. По всей совокупности своих деяний Нилус, сын Сигхвата Кривого из местности Гиске, подлежал так или иначе смертной казни, и речь тут, несмотря на все его заслуги перед короною, не могла идти даже об изгнании — столь велик был ущерб, причиненный имуществу короля. К тому же господин лагман со слов вышеназванного клирика заключил, что ты действовал, защищая собственную жизнь и жизнь своей невесты. Посему смерть Нилуса из Гиске, сына Сигхвата Кривого, будет признана законной так, как если бы пал он от королевского меча. Господин лагман также повелел передать тебе грамоту, подтверждающую сие, дабы ты прибыл на тинг без всяких опасений.