Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Мы должны выполнить свой долг, собратья, и вручить сеньору маркизу тело или душу того человека, который зашел в таверну выпить. Опорожните и вы по стакану, чтобы взбодриться, и пойдем узнаем, что же произошло в винном погребе этой таверны. Черт возьми!.. Мы же вооружены!..

– Панчита! – крикнул дон Баррехо. – Бери вертел да принеси нам вторую лампу.

– У тебя же была лампа, когда ты спускался в погреб, – ответила кастильянка.

– Я ее выронил, когда мне показалось, что я увидел призрак того белобрысого.

– Кончится тем, что ты станешь доном Разрушителем, муженек.

– Ты же знаешь, дорогая, что за мой ущерб заплатят метисы, которые придут сюда пить свой мецкаль. Готовы? Дайте мне лампу, и – ядро вам в корму!.. – я буду сражаться со всеми призраками, если только они укрылись в моем винном погребе. Сеньор офицер, прошу вас, держитесь ко мне поближе… Знаете ли… Я же человек не военный и не привык орудовать чем-то иным, кроме бутылок.

– Зато мы привыкли, – ответил командир, находившийся под воздействием старой малаги. – Готовы, алебардщики?

– Да, сеньор, – ответили солдаты, находившиеся в нелучшем состоянии.

– Пошли, и мы не дадим спуску ни дьяволу, ни чертенятам, ни привидениям. Карамба!.. Мы перевернем вверх дном весь погреб таверны «Эль Моро».

И трое полицейских, исполненные храбростью от выпитого вина, отправились в поход под предводительством дона Баррехо, который в одной руке держал масляную лампу, а другой гордо размахивал, сжимая в ней свою верную драгинассу. За ними шла прекрасная кастильянка, вооруженная вертелом чудовищных размеров.

Четверо мужчин, полных решимости освободить винный погреб таверны «Эль Моро» от духа бледного блондина, потому что в душах стражников уже крепло убеждение, что это был какой-нибудь демон, спускались по длиннющей лестнице, которая насчитывала не меньше пятидесяти ступеней. Однако, спустившись не более чем на десять ступеней, дон Баррехо решил сделать короткую передышку и быстрыми широкими движениями начертал в воздухе своей драгинассой крест.

Призраки, кажется, быстро привыкли к этому христианскому знаку и продолжили удары молотком и волочение цепей, ударяя ими по бочкам и производя поистине адский грохот. Офицер и двое алебардщиков поспешно поднялись на несколько ступенек, толкнув прекрасную кастильянку, очень высоко поднявшую свой вертел.

– Сеньор офицер, – сказал гасконец, притворившись очень испуганным, – вы хотите оставить меня наедине с духом этого таинственного человека?

– Нет-нет, я только переведу дыхание, – ответил сильно побледневший офицер.

– Придется глотнуть еще несколько капелек, прежде чем углубиться в эти катакомбы.

– А погреб ваш большой?

– Мне никогда не удавалось весь его обойти. Говорят, он заканчивается в оссуарии [83] Оссуарий – в латинском языке это слово обозначало погребальную урну; в новых языках используется для обозначения места, где хранятся человеческие кости (не обязательно кладбища). городского кладбища.

– Брр!.. – поморщился офицер.

– Так говорят, но я ни разу не смог это проверить.

– Не хотел бы я владеть подобным погребом, дражайший трактирщик, – ответил офицер.

Стражники, на которых произвели глубокое впечатление слова трактирщика, поколебались немного, прежде чем продолжить спуск.

Если бы предстояло помериться силами с разбойниками-индейцами или с флибустьерами, они без малейшего колебания храбро выполнили бы свой долг, не заставляя просить себя, но история о призраках, которую они услышали, да еще упоминание об оссуарии вселили в их души ужас, впрочем вполне извинительный в те времена.

– Ну так идем? – спросил дон Баррехо, слегка покачивавший лампой, чтобы показать, как он дрожит от нарастающего страха. – Карамба! Нам придется обеими руками вцепиться в наши души.

– Прибавьте света, – отозвался офицер. – Кажется, ваши руки излишне дрожат.

– Еще бы!.. Я иду впереди всех, а стало быть, меня первого поймают и утащат в ад или в оссуарий. А ведь у меня есть жена, да и красотка к тому же.

– Значит, вам надо показать при ней свою храбрость.

– Раз для Панчиты, то я быстренько спущусь и перебью всех призраков, которые проникли в мой погреб, – ответил гасконец, с трудом удерживаясь от смеха.

Он высоко поднял лампу, еще раз начертал в воздухе крест и отважно продолжил спуск, хотя внизу все время слышались удары цепей о бочки, а время от времени – и улюлюканья, напоминавшие вой бешеных волков. Гасконец на всякий случай забормотал молитвы. Добравшись до двадцать пятой ступеньки, то есть до половины лестницы, он снова остановился.

– Сеньор офицер, – сказал он взволнованно, – ноги мне больше не подчиняются.

– Не показывайте свою трусость перед женой, – ответил командир. – Кому-то же надо идти первым, а вы как-никак привыкли к своему погребу. И потом, разве мы здесь не для того, чтобы поддержать вас?

– Но разве вы не слышите эти шумы?

– Я не глухой.

– Как вы думаете, отчего они возникают?

– Узнаем, когда доберемся донизу. Не робей, трактирщик! Будь смелее и покрепче держи в руке шпагу!

– А если это и в самом деле привидения? – спросил с дрожью в голосе один из стражников. – Вы же знаете, начальник, что их не убьешь.

– И что алебарды пройдут сквозь их тела, как сквозь облачко дыма, – добавил другой.

– Мы их еще не видели, – отрезал офицер. – Если они и в самом деле появятся… Ну что же! Тогда мы поймем, что надо делать.

– Удирать во всю мочь, – сказал дон Баррехо.

Офицер не ответил. Он был слишком растерян, чтобы возразить.

Глубоко вздохнув, гасконец наконец-то решился спуститься еще на двадцать или двадцать пять ступенек и добраться до пола.

Перед спускавшимися открылся обширный и очень высокий погреб, весь заставленный, как мы уже сказали, более или менее полными бочками. Трем полицейским и трактирщику явился ужасающий спектакль, от которого могла бы застыть кровь даже у флибустьера.

Стоны, завывания, грохотание железа прекратились, но вместо этого неожиданно появились два привидения, соскочившие с верхних бочек последнего ряда; они принялись с бешеной скоростью крутиться, вздымая свои белые одеяния.

Дон Баррехо испуганно заорал и тут же выпустил из рук лампу.

– Бежим!.. Быстрее!.. – взревел он душераздирающим голосом.

Стражники мигом развернулись и, тяжело дыша, стали карабкаться вверх, подталкивая вперед Панчиту, испускавшую такие дикие вопли, словно с нее сдирали кожу. В одну минуту все трое стражников выбрались в таверну. Их лица были мертвенно-бледны, а сами они так тяжело дышали, что казалось, будто они лишились дара речи.

…Неожиданно появились два привидения, соскочившие с верхних бочек последнего ряда; они принялись с бешеной скоростью крутиться, вздымая свои белые одеяния.