Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– А если он заберется сюда?

– Захватим его в плен и будем держать как заложника. Нас ведь двое, мы оба крепыши, так что легко одержим верх над этим бедовым марсовым. На всякий случай приготовим наши драгинассы и, если понадобится, воспользуемся ими.

– А потом?

– Осада по всем правилам.

– И нечем будет подкрепиться. Ах, если бы дон Баррехо оставил нам хотя бы птенцов.

– Запоздалые жалобы, – сказал баск. – А парень лезет очень ловко. Будьте внимательны, де Гюсак!

Марсовой, привыкший взбираться по вантам галеонов, да к тому же благоприятствуемый луной, великолепно освещавшей лес, быстро поднимался наверх, хватаясь то за одну ветку, то за другую. Внизу его товарищи, обступив дерево, молча наблюдали за ним.

Мендоса и де Гюсак, с тревожно бьющимися сердцами, следили, как ловкач приближается к ним. Мендоса сжимал в руке драгинассу дона Баррехо, а де Гюсак снова взялся за аркебузу, решив воспользоваться ею, несмотря ни на какие возможные последствия.

Еще несколько минут – и марсовой доберется до тех суков, на которых держалось гнездо. Он уже собирался уцепиться за его край, когда послышался зловещий треск. Одна из ветвей, на которой он стоял, обломилась, и несчастный, издав душераздирающий крик, рухнул на землю и разбился насмерть, что привело в ужас его товарищей.

Шум от падения с большой высоты этого бедолаги был таким сильным, что его можно было бы сравнить с выстрелом стенобитного орудия или фальконета.

Одна из ветвей, на которой он стоял, обломилась, и несчастный, издав душераздирающий крик, рухнул на землю и разбился насмерть…

Когда прошел первый испуг, испанцы собрались вокруг несчастного и быстро убедились, что жертве предательской ветви ничего больше не надо, кроме могилы в лесной глуши.

– Жалко, что мне пришлось убить его таким вот образом, не встретившись с ним в личном поединке, – сказал Мендоса де Гюсаку. – К сожалению, на войне, особенно той, что мы ведем здесь, в этих лесах, законов нет, и мы имеем полное право защищать свою жизнь любым способом.

– Только поверят ли его товарищи, что это была несчастная случайность?

– A-а-а… Этого я не знаю.

Сомнения гасконца оказались вполне обоснованными, потому что испанцы, набросив на погибшего покрывало, принялись кружить вокруг дерева, подозрительно поглядывая на огромное гнездо. Внезапно один из них поднял аркебузу и выстрелил. Осажденные услышали, как пуля попала в толстую ветку, но, как и предполагал баск, не смогла пробить ее.

В те времена ружья имели весьма ограниченную дальность боя; пробойная сила пуль была ничтожной, так что толстого сука было достаточно, чтобы легко отклонить пулю.

Прозвучали еще пять-шесть выстрелов в направлении гнезда, принесшие тот же результат.

Мендоса и де Гюсак, хотя и боялись, что с минуты на минуту шальная пуля сможет пробить защиту из сучьев, благоразумно удержались от ответа.

Внезапно крики ужаса раздались в испанском лагере:

– Быки!.. Быки!.. Бежим!.. Бежим!..

Стадо этих опаснейших животных, возможно испуганных выстрелами, которые нарушили их сон, понеслось не разбирая дороги – через заросли, прямо на блеск костров.

Испанцы, зная, с каким противником им предстоит встретиться, стреляли в темноту наугад, а когда заряды иссякли, рассеялись по лесу, в то время как разъяренные быки бросились преследовать их.

Мендоса резко поднялся на ноги и крикнул:

– На таких союзников я не рассчитывал. Если мы торопимся спасти свои шкуры, де Гюсак, то надо побыстрее оставить гнездо и спуститься. Держись левее, если не хочешь повторить судьбу несчастного марсового.

В мгновение ока они покинули огромную корзину, забрав предварительно знаменитую драгинассу дона Баррехо, которую ни в коем случае не хотели терять, и начали спуск, перебираясь с ветки на ветку.

Вдалеке слышались крики испанцев, сопровождавшиеся время от времени редкими выстрелами из аркебуз. Значит, преследование еще не окончилось.

Пять минут спустя Мендоса и де Гюсак были на земле.

Костры еще горели, котел остывал дном вверх, тут и там валялось забытое оружие.

Баск подобрал две шпаги, потом приблизился к трупу бедного марсового, который каким-то чудом избежал бешенства быков. Мендоса сложил эти шпаги на покрывале умершего в форме креста и растроганно произнес:

– Я предпочел бы встретиться с тобой со шпагой в руках и получить укол. Упокойся в мире, бедняга.

После этого он перепрыгнул через три или четыре костра и пустился наутек в направлении, обратном тому, куда побежали испанцы. Де Гюсак последовал за ним.

Теперь, когда он оказался на земле, у Мендосы в голове стучала лишь одна мысль: найти грозного гасконца, без которого он чувствовал себя потерянным, хотя и обрел второго забияку, принадлежавшего к той же породе.

Что же случилось с весельчаком доном Баррехо? Быть может, он блуждает по лесу, пытаясь угадать верное направление, чтобы отыскать своих товарищей? Или его захватили испанцы? Сотню раз Мендоса возвращался к этим вопросам, но так и не смог прояснить для себя таинственное исчезновение гасконца.

И все же Мендоса не отчаивался. Он видел, как кондор плавно опускался к границе леса, и полагал, что дону Баррехо удалось не упасть с большой высоты, а значит ему удалось не переломать себе ноги.

Двое искателей приключений, подгоняемые желанием избавиться от преследований испанцев и найти товарища, продолжали во весь дух бежать вперед, хотя голод и давал себя знать. Примерно через полчаса они достигли лесной опушки. Перед ними простирался большой луг, по счастью не занятый в это время страшными быками.

– Дон Баррехо должен был спуститься здесь, – с облегчением вздохнул Мендоса.

– Тем не менее его не видно, – возразил де Гюсак. – А не выстрелить ли нам из ружья?

– Ни за что!.. Мы еще не отошли от испанцев на достаточное расстояние.

– Так где же его искать?

– Я уже начинаю приходить в отчаяние, де Гюсак. Флибустьеры далеко, мы почти потерялись на вершине сьерры, дон Баррехо исчез. Что с нами будет? Куда идти?

– Может быть, зацепиться за какой-нибудь сук с веревкой на шее? – хмыкнул гасконец.

– Возможно, дон Баррехо нас опередил? Прочешем этот луг и пойдем обыскивать лес на той стороне. Может быть, там мы осмелимся произвести выстрел.

Внимательно оглядевшись, нет ли где поблизости спящих в этих высоких пахучих травах быков, двое товарищей возобновили поиски, без приключений достигнув опушки другого леса, протянувшегося вдоль взгорбленной сьерры. Они углубились в лес метров на двести – триста, когда неожиданно услышали совсем невдалеке несколько выстрелов.