Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

Он зевнул раза три-четыре, потянулся, а потом, в свою очередь, погрузился в мягкий мох и с облегчением вздохнул. Спал он, наверное, с четверть часа и был разбужен легчайшим потоком воздуха, который исходил, казалось, от взмаха веера над его головой. Еще не полностью очнувшись ото сна, он вытянул руку и снова ощутил на ней странный холодок, отчего тут же открыл глаза.

Над ним кружила крупная летучая мышь; она двигалась мелкими зигзагами, издавая слабые крики. Солнце уже взошло, и гасконец смог разглядеть ее. У летучей мыши была крупная голова с двумя зубами и своеобразной присоской; волосатые крылья в размахе раскинулись почти на метр, тогда как тело не достигало в длину и двадцати сантиметров.

– Вампир!.. – закричал дон Баррехо. – Берегитесь, друзья!.. Он хочет напиться нашей крови!..

Ни Мендоса, ни де Гюсак не ответили на этот тревожный призыв.

– Tonnerre! .. У них уже вся кровь выпита!.. – вскрикнул он.

Дон Баррехо поспешно вскочил; он был заметно возбужден; в руках у него оказалась аркебуза, и он решил уничтожить проклятого кровососа. Но внезапно нахлынувший ужас остановил его; он выпустил ружье, которое ничем не могло помочь ему, и обнажил драгинассу.

Жуткое зрелище открылось его глазам; от такой картины кровь могла бы застыть даже в жилах самого храброго человека Старого и Нового Света. На груди каждого из двух его товарищей расположились два страшных, мохнатых гигантских паука. Эти черные чудовища были размером с бутылку; пару ножек венчали ужасные крюки длиной не меньше восьми дюймов; эти крюки уже вонзились в человеческую плоть, проткнув изодранные в лохмотья рубашки.

Дон Баррехо был достаточно знаком с этим регионом, а потому сразу же признал в этих гадких монстрах, жадно сосавших кровь его друзей, двух гигантских птицеедов; эти пауки, живущие в лесах Центральной Америки, не боятся, будучи голодными, нападать даже на спящих людей.

Острейшие когти этих гадких чудовищ уже проткнули плоть Мендосы и де Гюсака, и пауки жадно высасывали их кровь.

Дон Баррехо подскочил к ближайшему пауку, пинком скинул его с груди де Гюсака и резким тычком драгинассы прикончил страшное насекомое. Другой паук, увидев печальный конец своего компаньона, попытался спастись на соседнем дереве, но он не успел убежать слишком высоко и был настигнут уколом драгинассы, рассекшей птицееда надвое.

– Друзья!.. Друзья!.. – закричал грозный гасконец, тряся своих спутников. – Разве вы не заметили, что у вас высасывают кровь?

Мендоса первым открыл глаза и не мог удержать крика отвращения, увидев свою залитую кровью грудь.

– Меня убили!.. – закричал он.

– Да что ты! – успокоил его дон Баррехо. – Речь идет всего лишь об обычном кровопускании, сделанном пауками. Правда, если бы я запоздал с помощью, эти чудища высосали бы из тебя по меньшей мере пару фунтов.

– Я тоже весь в крови, – вскочил на ноги испуганный Де Гюсак.

– И я едва избежал подобной судьбы, потому что крупный вампир пытался застать меня врасплох во сне, – сказал дон Баррехо. – С этого момента мы больше не будем столь легкомысленны и не станем засыпать все вместе.

– Ты по меньшей мере убил этих чудищ? – спросил Мендоса.

– Я отомстил за твою кровь. Там, внизу, журчит ручеек; идите обмойтесь и приложите хлопок к ранам. Вот это дерево даст его вам в любом количестве.

– Было бы лучше, если бы этот торговец хлопком продавал фрукты, – сказал де Гюсак. – Мы ведь умираем с голода.

– Вот так так!.. Я и забыл, что у вас вечно пустое брюхо, а мое пузо любезно заполнило гнусное месиво, слитое из настоящей ольи подриды, которую готовили захватившие меня испанцы. Пока вы приводите себя в порядок, попробую поискать что-нибудь в лесу.

– Смотри не потеряйся! – пошутил де Гюсак.

– Я пойду недалеко, друг. Мне очень хорошо известно, как легко заблудиться в этих девственных лесах.

Он насыпал немного пороха в ружье, взвел курок и отправился в лес, внимательно поглядывая то налево, то направо. Не прошел он и двухсот шагов, как услышал в гуще листвы скорбный меланхолический крик:

– Ай!..

Дон Баррехо остановился и огляделся.

– Кто это так жалуется? – удивился он. – Может быть, там лежит подранок? Он нам сгодится на завтрак, клянусь тысячью чертовых хвостов!..

Крик повторился, он звучал дольше и был еще более душераздирающим.

Немного взволнованный, гасконец хотел уже вернуться назад, но поднял глаза вверх, на ореховое дерево, и заметил зацепившуюся за ветку, спиной к земле, маленькую обезьянку с очень густой шерстью и головой, напоминающей скорее кошачью, чем голову четверорукого животного.

– Вот и завтрак!.. – обрадовался гасконец. – Не знаю, что это за вид, но убежден, что под такой шкуркой скрывается мясо, которое можно поджарить.

Он уже поднял аркебузу, потом отвернулся и, опустив ружье, забормотал:

– Но ведь зверек не движется! Попробуем сэкономить заряд.

В самом деле, это странное четверорукое, хотя уже и встретило охотника, не покидало ветки и не прекращало издавать жалобные вопли.

– Надо спуститься сюда, малыш, – пробовал уговорить зверька гасконец. – Если у него сломаны ноги, я не знаю, что делать. В любом случае на завтрак сгодится.

Он подошел к довольно низкой ветке, совершенно лишенной к тому же листьев, и схватил животное за хвост, а потом дернул изо всех сил.

От такого мощного толчка ветка нагнулась, но животное не покинуло своего места.

– Нет, ноги у него не сломаны!.. – отметил дон Баррехо. – Они поистине железные. Сеньора обезьянка, вы хотите сдаться или нет?

Четверорукое животное медленно притянуло к себе свой хвост и больше не двигалось.

– А ведь оно не привязано, – сказал гасконец. – Что же это за зверь? Ну ладно, Мендоса определит, он лучше меня знает лесных тварей. А теперь заколем его.

Дон Баррехо обнажил шпагу и одним ударом обезглавил бедное животное, потом снова ухватил его за хвост, и после шести-семи конвульсий, одна яростнее другой, гасконцу удалось овладеть тушей. Только тогда он увидел, что у странного животного вместо пальцев выросли крепкие когти длиной в целый дюйм.

– Может, оно принадлежит к семейству царапающих обезьян, если только такие существуют? Лично я о них раньше никогда не слышал. Ладно, не важно. Пойдем обдерем с него шкуру и подвесим над огнем.

Охотник снова ухватил добычу за хвост, чтобы из тела полностью вытекла кровь, и без какого-либо труда вернулся в лагерь.

Мендоса и де Гюсак как раз закончили свой туалет и прикрыли две маленькие ранки, полученные от ужасных паучьих когтей, комочками из дикого хлопка. Потеря крови была, возможно, обильной, но сами ранки походили на небольшие порезы.

– Эй, Мендоса, – сказал гасконец, бросив к ногам баска странное четверорукое животное, – вот я принес тебе завтрак, но прежде, чем бросить добычу на угли, я хотел бы узнать, кого мы будем есть. Ручаюсь, это не змея, и я никогда не слышал о ядовитых обезьянах.