Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

На следующем совете было решено послать в Панаму еще одного пленника, чтобы он объяснил председателю суда, хотя бы устно, что флибустьеры, как никогда, твердо решили убить триста захваченных ими испанцев; в числе прочего это будет месть и за отравленные пули, применявшиеся аркебузирами фрегата и ставшие причиной смерти Тасли и еще двадцати двух раненых.

Чтобы произвести более сильное впечатление, флибустьеры обезглавили двадцать выбранных по жребию пленников и послали их головы в Панаму.

Такая жестокость побудила председателя суда немедленно выпустить на свободу пленников и выплатить десять тысяч пиастров. Однако дочь Красного Корсара к ним не присоединили.

Ее отсутствие вызвало ужасный взрыв неподдельного гнева, потому что флибустьеры больше всего хотели заполучить девушку, ибо они признавали графа ди Вентимилью своим настоящим вождем. И на какое-то время они были даже готовы умертвить мучительной смертью всех пленников, включая маркиза де Монтелимара…

– Пошлите голову бывшего губернатора Маракайбо председателю Королевского суда Панамы, – в один голос сказали Гронье и Равено де Люсан, ожесточившиеся больше всех. – Дадим жестокий урок людям, использующим против нас отравленные пули, что противоречит правилам войны.

– Нет, – сдержанно ответил граф. – Предлагаю вам действовать самостоятельно. Я же решил отправиться в Панаму на поиски сестры. Если вы будете мне нужны, не сомневаюсь, что поспешите мне на помощь. Оставьте в моем распоряжении баркас, чтобы я мог добраться до берега, и шлюпку, чтобы проникнуть в порт. Голова маркиза де Монтелимара будет гарантией моей жизни.

Сумерки быстро опускались на Тихий океан, на небе появлялись тысячи звезд, блестевших яркими огоньками на абсолютно ясном небе.

По воде медленно шла на веслах шлюпка, продвигаясь в глубину обширного, уже погружающегося в темноту панамского порта.

В ней находилось четверо человек: граф ди Вентимилья, сидевший у руля, Мендоса, дон Эрколе и гасконец, орудовавшие веслами.

Шлюпка, легкая, подобно современной гичке, мягко скользила по черной воде, оставляя время от времени за кормой фосфоресцирующий след. Она уже обогнула незамеченной крайнюю западную точку порта и бесшумно скользила среди крупных испанских галеонов, пришедших из Мексики и Перу, среди тонких и тщедушных каравелл, стоявших на якорях вдоль высокого мола и готовых по приказу вице-короля поднять паруса, когда Мендоса, сидевший на передней паре весел, сказал вполголоса:

– Стоп!

Граф ди Вентимилья привстал.

– Что такое? – спросил он.

– За нами следует каравелла и пытается обойти нас.

– Уйдем за галеоны.

– Это я и хотел вам предложить, сеньор граф.

– Потабаньте.

– Предпочел бы работать шпагой, а не веслом, – буркнул гасконец, у которого никогда не наблюдалось излишней любви к гребле.

Шлюпка быстро скользнула между большими галеонами, изящно пританцовывавшими на своих якорях, и пристала к берегу как раз на закате солнца.

И как раз в этот момент большая тень пересекла бухту: это была одна из каравелл, которым поручено было наблюдение за входом в порт.

Видимо, она сопровождала шлюпку, потеряла ее, а теперь разыскивала. Однако между крупными судами каравелла пройти не могла и теперь искала обход.

– Слишком поздно, дорогие мои, – пробормотал граф. – Когда вы сюда прибудете, то не найдете больше ничего, кроме пустой лодки.

Повернув румпель, граф направил суденышко к молу, а три его помощника тихо отложили весла.

– Быстрее, – приказал граф. – С каравеллы спустили шлюпку. Возможно, мы встретим этих людей на берегу.

Гасконец пропустил сеньора ди Вентимилью, потом выпрыгнул на мол, баск и молчаливый фламандец – за ним.

– Шевелите ногами, – велел граф. – Если нас здесь схватят, мы заплатим жизнью.

– А куда бежать? – спросил гасконец.

– Пропустите меня, – сказал Мендоса. – Я достаточно хорошо знаю город и приведу вас, если только черт не всунет свой хвост, в одну таверну, где мы упились очаровательным порто – жаль, всего один раз.

– Можно подумать, что вы, приятель, знаете все таверны известной и неизвестной Америки, – сказал гасконец. – Вы и в самом деле замечательный человек!..

– Замолчите, и – шире шаг, – оборвал их граф. – Уверен, что нас преследуют.

– Люди с каравеллы? – спросил гасконец.

– Да, дон Баррехо.

– Но у этих испанцев прямо-таки поразительный нюх. Они чувствуют флибустьера на любом расстоянии, будто наша плоть пропитана каким-то особым запахом?

– Да, порохом, – засмеялся Мендоса. – Не так ли, сеньор граф?

– Не шути, Мендоса, – сказал сеньор ди Вентимилья, резко останавливаясь. – Не время для этого. Всем тихо!

Они остановились на углу узкого переулка, по сторонам которого виднелись грязные лачуги, и прислушались.

По воде медленно шла на веслах шлюпка, продвигаясь в глубину обширного, уже погружающегося в темноту панамского порта.

В ночной тишине, нарушаемой только лаем собак, отчетливо звучали невдалеке тяжелые шаги ночного дозора.

– Говорил я вам, что за нами будут охотиться, – сказал граф. – Ну, Мендоса, скорей веди нас в известную тебе таверну. Я не имею никакого желания быть арестованным. Далеко она?

– Ближе, чем вы думаете, сеньор граф.

– Шпаги наголо, пистолеты оставьте в покое.

Четверо корсаров бегом проскочили переулок и углубились в лабиринт узких и грязных, а прежде всего – темных улочек.

Мендоса шел во главе маленького отряда и, казалось, нисколько не смущался видом этих улочек.

Минут через двадцать он остановился перед скромным снаружи домом, к которому слева и справа подходили сады. Над входной дверью была подвешена деревянная столешница, которая, должно быть, служила вывеской.

– Вот и посада [62] Посада – постоялый двор. прекрасной кастильянки Панчиты, – сказал он. – Называется она некрасиво, но вино в тот раз здесь было отличным.

– Как же она называется? – спросил гасконец.

– «Посада дель муэрто» [63] «Постоялый двор мертвеца» (исп.). .

– Гром и молнии!.. Будем надеяться, что не найдем этого мертвеца внутри!

– Пусть откроют, – сказал граф. – Мне кажется, я все еще слышу за нами шаги дозора.

Баск забарабанил в дверь эфесом шпаги.

Через некоторое время чуть-чуть приоткрылось окно и отозвался живой женский голос:

– Посада ночью закрыта; ступайте куда-нибудь еще.

– Я привел к вам графа, Панчита; он щедро заплатит за гостеприимство.

– Кто вы такой, что знаете мое имя?

– Старый бывалец. Открывайте быстрее, а то мы выломаем дверь. За нами гонятся бандиты, они хотят ограбить нас.