Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

Тем временем флибустьеры, не очень-то уверенные в капитуляции маркиза де Монтелимара, готовились под руководством Равено к решающему штурму.

В первую линию они поставили пятьдесят человек, вооруженных ручными гранатами; за ними расположилась сотня буканьеров, которые должны были сосредоточиться на уничтожении артиллеристов.

Другие корсары держали в руках лестницы, набранные по церквям.

Ответа маркиза де Монтелимара ждать долго не пришлось.

– Передайте сеньору Равено, – сказал он гасконцу, – что до тех пор, пока у меня останется хоть один человек, хоть один пороховой заряд, я буду защищать крепость. А теперь уходите, или я прикажу вас расстрелять.

– Буду помнить ваше любезное предложение, – ответил гасконец, вытаскивая пику. – Надеюсь скоро увидеться, сеньор маркиз.

Несмотря на угрозу испанского командующего, он не торопясь пересек площадку перед крепостью и передал Равено ответ маркиза.

– Мы возьмем штурмом эту крепость, как взяли уже две другие, – ответил французский дворянин.

Потом он дал сигнал к атаке.

Флибустьеры, горя нетерпением покончить с фортом и заняться грабежом города, прежде чем его жители унесут все ценные вещи, ринулись на приступ, несмотря на убийственный огонь испанцев.

Молниеносным броском они достигли мертвых зон крепости, сведя тем самым к нулю поражающее действие артиллерийского огня, и первая шеренга начала забрасывать гранатами защитников, укрывавшихся за зубцами крепостной стены. В то же время буканьеры расстреливали вражеских аркебузиров, расставленных в редутах, на террасах и в люнетах.

Заставив отступить артиллеристов, которые не могли сопротивляться одновременным разрывам стольких гранат, флибустьеры приставили лестницы и полезли наверх.

Испанцы во главе с маркизом де Монтелимаром ожидали их на главной площадке форта.

Буквально в один миг страшные морские бандиты взобрались на стену, перелезли через зубцы и бросились на алебардщиков, вооружившись пистолетами и короткими, но широкими абордажными саблями.

Гасконец был в числе первых; он подбежал к маркизу и, в то время как вокруг кипел жесточайший рукопашный бой, несколько раз ткнул в его сторону шпагой.

– Сдавайтесь или я убью вас! – заорал он.

Маркиз, немного отступив, смело принял вызов гасконца. Он тоже был хорошим фехтовальщиком и защищался отчаянно, оказывая сопротивление, прямо-таки удивившее грозного дуэлянта.

Столкнувшись с необычной горячностью, он отступал до террасы люнета, а в это время флибустьеры беспощадно убивали тех, кто отказался сложить оружие.

– Сеньор маркиз, – сказал гасконец, раз двадцать попытавшись нанести укол, но все его старания были пресечены уверенной защитой испанца, – так не может продолжаться долго. Я гораздо моложе вас, а главное – я гасконец. Сдавайтесь, или я вынужден буду убить вас, а это, если сказать честно, не входит в мои планы. Форт уже взят, и всякое сопротивление бесполезно. Бросьте шпагу и верните мне графа, моих товарищей и внучку Великого кацика.

Маркиз отступил на шаг, вытер левой рукой капельки пота, выступившие у него на лбу, и быстро оглянулся.

Его люди, оказывавшие до сих пор отчаянное сопротивление, сдавались группами, а флибустьеры сбрасывали пушки в ров, предварительно заклепав их, чтобы вывести из строя.

– Это конец, – печально проговорил он.

Потом, встряхнувшись, процедил вполголоса:

– Но ведь может произойти и ответное сражение.

Он бросил шпагу как раз в тот момент, когда Равено де Люсан в сопровождении полудюжины флибустьеров поспешил на помощь гасконцу.

– Сеньор маркиз сложил оружие, – сказал дон Баррехо. – И сдался он человеку из рода де Люсак. Вам здесь делать больше нечего, сеньор де Люсан, этот кабальеро находится под покровительством гасконцев.

Равено приподнял шляпу и вежливо приветствовал защитника форта:

– Сеньор де Люсак, настоящий дворянин, изволил спасти вам жизнь, и я ее у вас не отберу, сеньор де Монтелимар, потому что флибустьеры умеют ценить мужество, а вы только что доказали, что его у вас в избытке. А теперь укажите нам поскорей, где находится граф ди Вентимилья.

– Следуйте за мной, – ответил маркиз, вынимая из голубого свертка ключ.

Он приблизился к главному зданию форта, окруженному многочисленными казематами, открыл дверь, а потом сказал:

– Входите! Они все здесь!

Мгновением позже графа принял в свои объятия Равено де Люсан; гасконец в то же время отпечатал четыре звучных поцелуя на щеках Мендосы и дона Эрколе.

Внучка Великого кацика Дарьена решительно последовала за своим братом, едва удостоив взглядом маркиза де Монтелимара, которого всего несколько дней назад почитала своим отцом.

– Сеньор граф, – сказал главарь флибустьеров, потому как он был выбран таковым после смерти Гронье, – теперь наконец-то вы свободны и получили вашу сестру. Что мы еще можем сделать для вас?

– Дай мне человека, который сможет провести меня через перешеек. В водах Мексиканского залива меня ждет мой фрегат. У меня только одно желание.

– Какое?

– Как можно быстрее высадиться на Сан-Доминго.

– А потом?

– Вернуться в Европу, в мою Лигурию. Моя миссия закончена, сеньор де Люсан.

– А для сеньора де Монтелимара что мы можем сделать? – спросил новый вожак флибустьеров.

– Дайте ему коня, и пусть он возвращается в Панаму.

Де Люсан удивленно посмотрел на графа:

– Что вы сказали?

Сын Красного Корсара подошел к нему вплотную и прошептал на ухо несколько слов.

– Понял, – улыбнулся француз. – Больше об этом не говорим. Сеньор граф, пойдемте позавтракаем с вашей сестрой и сеньором маркизом. Мы это заслужили, уверяю вас.

И пока Равено и его компаньоны искали укромное место в покинутом доме, флибустьеры, ставшие полными хозяевами последнего форта, предались безудержному грабежу.

Мы не можем, однако, умолчать о странном чудачестве, пример которого дали во время взятия города французские флибустьеры, потому что оно лучше всяких иных рассказов обнаруживает странную природу этого сорта разбойников.

Пока их английские сотоварищи бегали по лесам за укрывшими там свои богатства жителями, захватив семьсот пленников, французы собрались в городском кафедральном соборе, чтобы спеть «Те Деум» [72] «Те Деум» – католический благодарственный гимн, названный по начальной строке песнопения «Те Деум лаудамус…» («Тебя, Господа, хвалим…»). ; тем самым они полагали, что поступают как добрые католики, исполняя свой религиозный долг!..

А добыча, взятая флибустьерами, была огромной; состояла она главным образом из невероятного количества жемчуга и изумрудов, серебра в слитках и семидесяти тысяч пиастров.