Николай Югов - Хранитель Черного ручья

Сучья были холодными и скользкими. Ноги то и дело срывались с их обледенелой поверхности, и Острому Рогу стоило больших усилий, чтобы добраться до заветной развилины, находящейся почти на самой вершине липы. Наконец, старания юноши полностью увенчались успехом, и Острый Рог, удобно усевшись на ветвях, принялся рассматривать припорошенные снегом окрестности. Далеко на юге, там, где находилось его родное стойбище, он, как и прежде, отчетливо увидел дым небольшого костра. Это придало ему спокойствия, и Острый Рог не торопясь повернулся в противоположную сторону. В стойбище Айны также, видимо, был разведен огонь. Поднимающаяся струйка дыма теперь прекрасно просматривалась на фоне голубого и прозрачного неба. За время болезни он часто вспоминал свой последний поход на Большую реку и то, что там произошло. Иногда он думал об Айне, той самой русоволосой девушке, которой он недавно помог приобрести огонь и отдал свое копье. Что-то было в ней такое, чего он не мог и сам себе объяснить. Острый Рог видел этого человека в общей сложности не более часа, но и этого оказалось вполне достаточным для того, чтобы образ русоволосой незнакомки как-то незаметно, но уютно разместился в памяти его и, как ни странно, занял там основное, лидирующее положение. Воспоминания об Ирис также имели место, но теперь, постоянно сравнивая её с дочерью шамана, юноша осознавал, что Айна для него тоже не менее близка и значительна чем та, красивая и умная соплеменница, что осталась на берегу далекого Черного ручья. Он отгонял эти неправильные, крамольные мысли, но они почему-то возвращались снова и снова, овладевали сознанием этого, уже окончательно запутавшегося в них, человека.

С трудом оторвавшись от этих воспоминаний, Острый Рог, наконец, вплотную сосредоточился на изучении всего, что только можно было увидеть с высоты этого огромного и холодного дерева.

С восточной стороны от своего жилища ничего примечательного обнаружить не удалось. Присыпанный снегом, лес был пуст и молчалив. Южное направление, куда он впоследствии и обратил свой взгляд, оказалось более продуктивным. Там, где находилось уже знакомое ему, небольшое мелководное озеро, Острый Рог заметил приличное стадо кабанов, неторопливо пересекающих небольшую, болотистую поляну.

«Неплохо бы конечно добыть кабанчика!» — подумал Острый Рог и представил себе, как он жарит на костре это вкусное жирное мясо. Но мясо, о котором он мечтал, оставив ровные дорожки следов, уже исчезло в зарослях молодого березняка, и гоняться за ним сейчас не имело особого смысла. Это не олени, способные обеспечить человека не только мясом, но и добротной, теплой одеждой, в которой можно будет уверенно противостоять надвигающимся зимним холодам. Мороз с каждым днем становился сильнее, и накидка из рысьего меха уже не могла, в достаточной мере, защитить человека от этого закономерного, природного явления.

Взгляд на Журавлиное озеро заставил человека вздрогнуть и вновь вспомнить о добрых духах далекого Черного ручья. Они и в этот раз не оставили его без помощи и выгнали из леса так необходимых сейчас красивых и крупных животных. Там, на правом берегу уже полностью замерзшего водоема, раскапывая снег своими острыми копытами, беззаботно паслось небольшое стадо оленей.

— Этого не может быть! — ещё не веря своим глазам, тихо воскликнул юноша и начал быстро спускаться на землю.

Лук, несколько стрел и копье были уже готовы к охоте, и, казалось, лишь ждали случая показать себя в деле. Взяв их с собой, Острый Рог начал осторожно приближаться к добыче. Подойдя на расстояние выстрела, он остановился, выбирая наиболее выгодную позицию, и стал терпеливо ждать. Шагов пятьдесят отделяли его теперь от первого крупного животного, однако другие находились значительно дальше. Острый Рог не хотел рисковать ни стрелами, ни, так неожиданно представившейся ему, удачей и поэтому терпеливо стоял, укрывшись за суковатым стволом огромного старого дуба. Олени, еще не обнаружив охотника, не проявляли никакого беспокойства, и нужно было просто немного подождать, когда они подойдут поближе.

Вожак неожиданно поднял свою увенчанную большими ветвистыми рогами голову и на мгновение замер. Вокруг было тихо. Озеро, покрытое ранним, еще не окрепшим льдом, не выглядело опасным, но что-то все-таки насторожило это большое, чуткое животное. Его ноздри старательно втягивали воздух, пытаясь понять, откуда вдруг донесся и моментально исчез этот тревожный и хорошо знакомый запах, но он больше не повторился. Олень, решив, что это ему лишь показалось, снова нагнул свою голову и продолжил прерванную трапезу. Острый Рог, наблюдавший за поведением вожака, принял его беспокойство на свой счет и был абсолютно неправ. За оленьим стадом, и уже давно, наблюдали еще две пары внимательных, зорких глаз и так же, как и Острый Рог, ждали удобного случая для успешной и быстрой атаки.

Все произошло так стремительно, что Острый Рог в первое мгновение просто ничего не понял. Из глубины кустов, растущих у самой кромки льда, вдруг вырвались две серые тени и, набирая скорость, устремились к оленьему стаду. Расстояние, отделявшее их от жертвы, было столь незначительным, что не прошло и минуты, как два оленя уже лежали на окрашенном кровью снегу. Вожак, видимо, осознав наконец, что произошло, пригнул свою голову к земле и кинулся на хищников, но силы были слишком неравны. Один из волков, а это были именно они, забежал справа и, отвлекая внимание оленя, сделал вид, что пытается напасть на вожака, в то время как другой осторожно подкрался слева, и белые клыки его мгновенно и безжалостно полоснули по незащищенному оленьему горлу. Ноги вожака ослабли, и он, превозмогая боль, сначала опустился на колени, а затем и упал, окрашивая снег своей дымящейся теплой кровью. Волки, увлеченные охотой, этого уже не видели. Огромными прыжками они догоняли очередную жертву, мчащуюся со всех ног в сторону Острого Рога, и Острый Рог видел, как отчаяние и ужас мечутся в ее больших и широко раскрытых глазах. Серые убийцы, распластавшись в прыжках, были абсолютно уверены в успехе и даже не заметили, как им навстречу со стороны леса, словно соревнуясь друг с другом, взвились две крепкие стрелы, и уже через мгновение хищники, так и не успев понять, что здесь произошло, разделили участь своих беспечных и неосмотрительных жертв. Теперь они тихо и неподвижно лежали рядом, и в этой наступившей тишине лишь отчетливо слышался постепенно удаляющийся стук торопливых оленьих копыт.

Солнечный диск постепенно, но уверенно клонился к горизонту. Острый Рог, понимая, что время на разделку туш ограничено, немедленно принялся снимать шкуры с только что убитых им хищников. Теплый и прочный мех для одежды нужен был ему в первую очередь. Еще не остывшие туши легко поддавались острому кремневому инструменту, и через какой-то час они, свернутые и обработанные изнутри мелко накрошенной печенью, уже лежали в полумраке его жилища. С оленями все оказалось сложнее. Их нужно было разделать полностью. Учитывая, что до наступления сумерек оставалось не более полутора часов, нечего было и думать, что он даже теоретически сумеет уложиться в столь короткое время. Решение, хотя и явно нежелательное, но единственно верное, было принято, и Острый Рог, схватив одного из убитых оленей, волоком потащил его к своему убежищу. Ноги то и дело скользили по заснеженной земле, и оттого, наверное, туша животного казалась более тяжелой, чем была в действительности. Наконец ему все-таки удалось дотащить ее до своего жилища, и, немного отдохнув, он вновь отправился к озеру. Второй убитый олень был значительно крупнее первого, и Острый Рог провозился с ним довольно долго, но, в конце концов, и он был доставлен по назначению и вместе с первым уложен в помещении рядом с волчьими шкурами. Оставался третий, последний.