Эрнест Ролле - Разбойник Кадрус

– Что вам нужно? – спросил он.

Она побледнела, потом вдруг схватила за руку Кадруса и потащила его к старому дубу, сквозь темные листья которого луна рассыпала свои серебристые лучи.

– Кадрус, – сказала ему молодая женщина, – выслушай меня и не отталкивай. Я тебя люблю.

– Я это знаю, – ответил он и бросил на нее холодный взгляд.

– Я тебя люблю, – повторила она, – и хочу быть любимой. Я красивее Жанны. Я пламеннее ее и преданнее.

– Я признаюсь, что вы создание великолепное, милая моя, – ответил ей Кадрус. – Вы женщина восхитительная. Но я люблю Жанну. Я не стану упрекать вас в вашем поведении с вашей кузиной, которая была для вас любящей, преданной, деликатной сестрой; я вам прощаю и сожалею об этом.

Она начала горько плакать. Но в некоторых натурах страсть заменяется ненавистью. Мария бросила на Кадруса страшный взгляд, а потом убежала, как испуганная лань.

Кадрус посмотрел ей вслед и прошептал с сожалением:

– Бедная Мария!

Маркиза вернулась в грот с твердым намерением. Фоконьяк ждал ее и казался взбешен.

– Ступайте за мной! – сказала она.

Она привела его в свою комнату и продолжила:

– Я сейчас имела объяснение с вашим другом… последнее.

– Я догадывался. Что же, вылечились вы? – прибавил он с насмешкой.

– Нет еще. Но я знаю одно средство.

– Какое же?

– Любовь другого человека. Дадите ли вы мне свободу любить?

– Сделайте одолжение.

– Благодарю. Прощайте!

– Прощайте!

Фоконьяк ушел. Маркиза вынула из бумажника письмо и прочла его.

– Это, должно быть, от него, – сказала она.

Она пошла по гротам молча, ища кого-то между разбойниками.

Этот кто-то был молодым человеком из прекрасной фамилии, по имени Ришвиль, который имел глупость плутовать в карты, чтобы содержать любовницу, и чуть было не попал в тюрьму, бежал и сделался Кротом. Он был недурен собой и почувствовал безумную страсть к жене Фоконьяка.

Он играл в кости, когда маркиза подошла к нему и притворилась, будто интересуется его игрой. Потом сделала ему знак и ушла. Через четверть часа он был возле нее и стоял перед ней на коленях.

– Вы меня любите? – кричал он.

– Да, – сказала она, – но с условием…

– О, каково бы ни было условие, я берусь выполнить его!

– Берегитесь!

– Маркиза, если бы дело шло даже о том, чтобы изменить моим товарищам, что противнее для меня всего на свете, я не колебался бы ни одной секунды.

Маркиза пристально взглянула на него.

– Вы это сделаете? – сказала она.

– Да, – ответил он и очень побледнел.

– Тогда я буду ваша.

Разговаривали шепотом. Они были в комнате маркизы, которая думала, что находится с ним наедине. Вдруг явился Фоконьяк, но он имел деликатность постучать, прежде чем вошел, так что не застал Ришвиля на коленях.

– Знаете вы историю, Ришвиль? – спросил он.

– Знаю, – отвечал тот. – Но почему вы спрашиваете об этом?

– Потому, что этот грот похож на грот Дионисия. С известного пункта слышится малейший шум, таким образом я слышал ваш разговор.

– Капитан… – начал было Ришвиль.

– Мой милый, женщины должны были погубить тебя! Оставь в покое пистолет, я уже держу свой.

Ришвиль хотел выстрелить, но упал, пораженный пулей. Мария, как львица, бросилась на своего мужа. Вторая пуля остановила ее. Она пронзила ей грудь. Мария тотчас умерла, проклиная… Жанну! Жанну, а не Кадруса.

Странная логика у женщин!

Кадрус вернулся в ту минуту, как выстрел Фоконьяка лишил жизни Марию.

– Это что? – спросил Кадрус.

– Они изменили! – сказал Фоконьяк.

– Хорошо!

Более ничего не было сказано. Никакого объяснения не последовало. Испуганная Жанна прибежала. Кадрус указал ей на оба трупа.

– Они хотели нам изменить! – сказал он. – Плачь, но молчи. Он сделал хорошо.

Ночь и день прошли печально. В следующую ночь, к одиннадцати часам вечера, Кадрус услышал известный крик часовых, возвещавший ему что-то новое. Все разбойники тотчас были на ногах. Атаман и Фоконьяк прислушались. Часовые, стоявшие возле ущелья, еще не были убиты гвардейцами и подали сигнал.

– Черт побери! – сказал Фоконьяк. – Нам доносят о бесчисленном множестве врагов.

– Три дороги уже перехвачены, – сказал Кадрус.

– О, теперь ночь и путь будет нетруден, – сказал Фоконьяк. – Могут ли они окружить все?

– Нет, – сказал Кадрус. – У Волчьего ущелья есть такие тропинки и проходы, что оттуда мы можем свободно пройти. Спроси!

Фоконьяк спросил. Ему ответили. Все вздрогнули. Путь был свободен.

– Хорошо! – сказал Кадрус. – Убежим. Переоденьтесь все честными людьми и захватите все. Мы больше не вернемся сюда.

– Где же мы соберемся? – спросил Фоконьяк.

– В Провансе. В Корнишских ущельях.

– Вы слышали? – обратился Фоконьяк к разбойникам. – Атаман ждет вас через три месяца в окрестностях Ниццы.

– Хорошо! – сказала шайка.

Все переоделись, кто работником, кто земледельцем. Все надели пояса с банковыми билетами. А богатство начальников давно находилось в надежном месте. Когда все было готово, Кадрус осмотрел свою шайку.

– Товарищи, – сказал он, – мы никогда не совершали таких блестящих подвигов, как в последнее время, и я вами горжусь. Обещаю вам, что через три месяца мы будем действовать еще лучше. Мне пришла великолепная мысль. Я увезу вас в Америку. Мы сделаемся флибустьерами. Я хочу быть где-нибудь государем.

– Да здравствует Кадрус! – вскричали разбойники с неистовым восторгом.

Они размахивали оружием.

– В путь! – сказал атаман.

Шайка проскользнула в лес. Кадрус шел позади, Фоконьяк впереди. Женщин было трое. Вдруг на вершине ущелья показалась тень. Все подумали, что это часовой, и Фоконьяк ему свистнул. Но раздался крик:

– Стреляй!

Со всех сторон раздались выстрелы. В двадцать секунд половина шайки была убита или ранена. Но среди этого беспорядка раздавались два громких голоса: «За нами, Кроты, в грот!»

Это кричали Кадрус и Фоконьяк. Оставшиеся в живых разбойники столпились около своих начальников и прикрепили к дулам двуствольных ружей охотничьи ножи. Рукоятка вкладывалась в дуло.

– Вперед! – закричал Кадрус.

Быстрее молнии он напал на солдат, стоявших у входа в грот. Сто человек загораживали этот вход. Они выстрелили – более пятидесяти разбойников упали, но, несмотря на энергию гренадеров, линия их была пробита и остальная шайка прошла… Кадрус исчез. Он надеялся, что грот еще не занят. Фоконьяк был убит, Жанна спасена. Осталось всего-навсего тридцать два Крота.

Старик Фрион был изумлен ловкостью, с которой прошли Кроты.

– Утешимся! – сказал он. – Надо сосчитать трупы и посмотреть, не убит ли Кадрус. Во всяком случае, их осталось немного, и мы скоро покончим с ними.