Эрнест Ролле - Разбойник Кадрус

Императрица была очень любезна, но она не знала, что сделали новые гости императора.

– Государь, – спросила она, – можно узнать, чем мы обязаны этим господам?

– Они сделали то, чего никто не сумел сделать до сих пор.

– Что же это такое, государь?

Император посмотрел на герцогиню де Бланжини и сказал иронически:

– Они только с тремя сотнями гренадеров захватили Кадруса.

Если бы герцогиня не сидела, она упала бы. Она побледнела, но с изумительной энергией тотчас преодолела себя.

Император продолжал:

– Из всей шайки – трехсот человек – осталось только тридцать два и сам атаман. Его заперли в Форсе. Эти господа хотели взять с собой только равное число солдат числу разбойников; они выказали мужество, за которое я очень им благодарен. Наконец, они лишились только пятидесяти человек. Герой больших дорог очень унизился, – прибавил Наполеон, смотря на герцогиню.

Глаза герцогини засверкали, но она сдержалась. Император, производя эффект, которого желал, пригласил гостей продолжить игру и сам опять стал играть с принцессой Полиной, которая начала дрожать – реакция после ее усилий сдержать себя.

– Герцогиня, вы дрожите, – сказал Наполеон. – Вы нездоровы?

– Нет, государь, – ответила она, – я встревожена.

– Чем?

– Тем, что глаза всех будут устремлены на вас. Самые ничтожные и самые значительные ваши враги будут подстерегать ваши поступки в продолжение целого месяца.

– Что вы говорите, герцогиня? Войны у нас нет, Европа спокойна.

– Спокойна, но исполнена ненависти, государь.

Наполеон не понимал.

– Объяснитесь, герцогиня, – сказал он.

– Государь, Кадрус пойман?

– Да.

– Что же вы сделаете с ним?

– Я? Я ничего. Его будут судить.

– И…

– Осудят.

– И…

– Палач его казнит.

– Уверены ли вы в этом, государь?

– Кто же станет между приговором и гильотиной?

– Вы, государь.

– Потому что я имею право помиловать?

– Да.

– И вы думаете, что Франция будет довольна, если я его прощу?

– Это и тревожит меня. Франция хочет смерти Кадруса.

– Вы в этом сознаетесь?

– Отчего же мне не сознаться? Я не защищаю этого человека. Хотя этот разбойник поступил рыцарски со мной, я слишком уважаю себя, для того чтобы заступаться за него. Но я тревожусь за вас. «Таймс» уверяет, что вы не можете казнить человека, который спас вам жизнь.

Герцогиня так громко сказала эту фразу, что все услышали ее. Она была мужественна и смело отвечала на все нападки. Император смутился.

– Стало быть, вы мне советуете простить? – спросил он.

– Сохрани меня бог! Париж станет вас проклинать, Франция возненавидит. Скажут, что вы ставите себя выше общественной пользы. Но как только он будет казнен, станут кричать, что у вас сухое и нечувствительное сердце. Вас больше прежнего станут называть корсиканским медведем, вампиром. Видите, я не советую вам ничего, я только говорю, что самый могущественный человек может находиться в затруднении… – Принцесса пронзительно расхохоталась.

Наполеон закусил губы.

– Вы увидите, – сказал он, – что придется созвать совет, чтобы решить этот вопрос. – Он пожал плечами. – Будем играть, герцогиня, – сказал он.

Партия продолжилась. Но император скоро окончил ее и ушел. Он велел позвать к себе Фуше.

– Герцог, – сказал он ему, – вы читали статью в «Таймс» о Кадрусе?

– Читал, государь.

– Что вы думаете о ней?

– Я оставил бы ее без внимания.

– Но… я обязан жизнью этому человеку.

– Государь, монарх обязан иногда забывать о благодарности.

Император с волнением стал ходить по комнате, потом вдруг сказал:

– Герцог!

– Что прикажете, государь?

– Пишите.

Он продиктовал:

– «Кавалеру де Каза-Веккиа. Его величество поручил мне поблагодарить вас, кавалер, за услугу, которую вы оказали ему сегодня. Он дает вам право оставить это письмо при себе и отослать его к нему в тот день, когда вы захотите просить у него какой-нибудь милости. Какова бы ни была эта милость, вы ее получите». – Император прибавил: – Подпишите!

Вдруг дверь кабинета отворилась, и появилась герцогиня де Бланжини. Император видел, что она готова лишиться чувств. Он подошел к ней.

– Фуше, – сказал он, – оставьте нас!

Он подвел молодую женщину к своему письменному столу и указал ей на письмо.

– Прочтите, – сказал он ей.

Она прочла и упала на колени.

– Государь, благодарю! – вскричала она.

Он поднял ее, поцеловал и проводил, громко говоря:

– Скажите императрице, герцогиня, что я благодарю ее за это внимание!

Он хотел скрыть цель прихода принцессы.

Потом он позвал Фуше.

– Герцог, отдайте это Кадрусу, – сказал он, – и поставьте то число, в которое он меня спас. Он потребует у меня помилования. Я обязан буду исполнить свое обещание, и все скажут, что я не мог его нарушить.

– Ах, государь, – сказал министр, – как ваше величество находчивы!

Оставшись один, император сказал себе:

– Этот человек никогда не унижался передо мной. Наконец-то он будет просить у меня помилования!

Вот почему Наполеон был милосерден.

Фуше вернулся чрез три часа.

– Государь, – сказал он, – вот письмо, которое ваше величество приказали мне отнести. Пленник написал на полях то, чего он просит у вас.

Император развернул письмо и прочел:

«Единственная милость, о которой Кадрус просит Наполеона, состоит в том, чтобы жену его приняли в орден сестер милосердия, куда ее не хотят принять».

Наполеон с досадой бросил письмо. Фуше спросил:

– Как прикажете, ваше величество?

– Согласиться!

Он отпустил герцога, который злобно улыбнулся, удаляясь. Он был в восторге, что разбойник подавил гиганта, который подавлял его самого, а император раз двадцать повторял с бешенством:

– Побежден… побежден!..

Расставшись с императором, Фуше отправился к императрице. Он хотел видеть герцогиню де Бланжини, которой желал отомстить. Молодая женщина столько раз осыпала его эпиграммами, столько раз насмехалась над его бессилием против Кадруса! Ненависть таилась в сердце герцога Отрантского.

Он нашел герцогиню выигрывающей, а потому очень счастливой и наполнявшей гостиную веселым смехом, гораздо громче, чем позволял этикет. Но императрица была снисходительна – герцогиня была ее балованным ребенком.

Министр сделал знак Савари, его вчерашнему сопернику и его сегодняшнему союзнику, потому что оба потерпели одно поражение. Другие захватили Кадруса, и Савари также хотелось заставить раскаяться герцогиню. Министр начал с ним разговор о посторонних предметах. Бросив значительный взгляд на своего собеседника, Фуше постарался встать позади герцогини и проговорил довольно громко: