Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Броудфут вместе со своими афганцами проездил целый день, ведя разведку сикхских позиций, так что я его так уже и не увидел. Меня бросало то в жар, то в холод, когда я вспоминал о той ужасной перспективе, о которой он рассказал мне прошлой ночью — проскользнуть переодетым обратно в Лахор, несомненно для того, чтобы передавать предательские сообщения Джиндан, и присматривать за ней самой и этим клубком змей — ее приближенными... как же это сделать, да и зачем? Но для одного дня впечатлений и так было более, чем достаточно.

После удушающе-жаркого дня суматошливых приготовлений, мы тронулись в путь в прохладные вечерние часы: армия в маршевых колоннах и ваш покорный слуга в уютных дули [674], которые тащили слуги. Эта картина вызывала приступы веселья у штабных, которые то и дело останавливались, чтобы поинтересоваться, не нужно ли мне кашку или грелку, чтобы погреть ножку. Я отвечал находчивыми остротами, замечая, что по мере того, как марш продолжался, эти весельчаки становились все более молчаливыми; вскоре после заката мы уже могли слышать барабаны сикхов, а к девяти заметили впереди очертания Фирозшаха. Я попросил носильщиков моих дули опустить меня на землю в небольшой рощице, неподалеку от расположения штаб-квартиры, чтобы спастись от жары — что, как вы еще увидите, привело к интересным результатам. Видите ли, несмотря на то, что о большей части событий того знаменательного дня я рассказываю с чужих слов, один важный эпизод разыгрался прямо у меня перед носом. Вот что произошло.

Разведчики сообщили, что позиция со всех сторон обнесена мощными траншеями, на площади порядка квадратной мили вокруг местечка, причем тяжелые пушки сикхов также хорошо укрыты между насыпей и рвов. С трех сторон вплотную к их позициям подходили джунгли, через которые атаковать было бы трудновато, но с востока прямо перед нами был открытый майдан, так что Гауг — честный малый — теперь видел только один путь: открыть дорогу пушками и броситься вперед, веря в то, что штыки его двенадцати тысяч сотворят чудо против двадцатитысячной хальсы. К тому же, этой ночью Литтлер выскользнул из Фирозпура со своими семью тысячами, оставив Теджа стеречь пустой город; возможно, Пэдди предполагал выбить сикхов из Фирозшаха и загнать остатки прямо на Литтлера, но я в этом не уверен.

Во всяком случае, я раскинулся в холодке на своих носилках, переваривая кусок говядины с галетой и довольно попыхивая своей чирутой, наслаждаясь видом нашей армии, раскинувшей лагерь прямо передо мной и ощущая прилив патриотических чувств, когда вдруг в пятидесяти ярдах послышалась какая-то возня, как раз там, где завтракал главный штаб. Должно быть, Хардинг снова пытается слопать весь мармелад, — подумал было я, но когда взглянул в ту сторону, то увидел этого великого мужа собственной персоной. Он семенил по направлению к моей рощице, а в пяти ярдах за ним, с убийственным блеском в глазах торопился Пэдди Гауг в своей белой куртке. Хардинг остановился как раз на опушке рощицы и произнес:

— Ну, сэр Хью?

— Вот вам и ну, сорр Хинри, — вскричал Пэдди, в котором от ярости прорезался ирландский акцент. — Снова говорю вам — перед вами лучшая победа, которую когда-либо одерживали в Индии, черт побери! И...

— А я говорю вам, сэр Хью, что об этом нечего и думать! Да у них же, по крайне мере, двойное превосходство над нами в людях и еще большее — в пушках, к тому же враг — в укрытии, сэр!

— Неужели я этого не знаю? Но все же повторяю, что Фирозшах будет в ваших руках еще до полудня! Дорогой мой, ведь наши пехотинцы — это вам не португальцы!

Это был намек на прошлый опыт Хардинга, который во время войны на Пиренейском полуострове [675], взаимодействовал с португальцами. Его тон был ледяным, когда он произнес:

— Я не могу пойти на это. Вы должны подождать, пока подойдет Литтлер.

— Но если я буду ждать так долго, они все потом разбегутся из Фирозшаха как кролики! Это же самый короткий день в году! И скажите мне, наконец, прямо — кто командует этой армией?

— Вы! — буркнул Хардинг.

— И не вы ли предлагали мне свои услуги как простой солдат или в любом другом качестве, а? Вы! И я с благодарностью принял ваше предложение! Но, похоже, вы не хотите исполнять мои приказы...

— На поле боя, сэр, я подчинюсь вам безоговорочно! Но как генерал-губернатор я могу, при необходимости, поставить свою гражданскую власть выше власти главнокомандующего. И я не рискну бросить армию в такое предприятие! О, дорогой мой сэр Хью, — продолжил он другим тоном, пытаясь смягчить ситуацию, но Пэдди был уже не в себе.

— Короче говоря, сорр Хинри, вы ставите под сомнение мой военный опыт!

— Что до этого, сэр Хью, так я был солдатом не меньше вашего...

— Мне это известно! Но я знаю также, что вы не нюхали пороху с самого Ватерлоо, и что даже все лекции штабного колледжа не сделают из офицера боевого генерала! Вот так!

Хардинг в свое время закончил штабной колледж; Пэдди же, как вы догадались, нет.

— Это не так, сэр! — проговорил Хардинг. — Просто наши мнения различны. Как генерал-губернатор, я решительно запрещаю атаку, пока вас не усилит сэр Джон Литтлер. Это — мое последнее слово, сэр!

— А это — мое, сорр! — воскликнул Пэдди. — Правда позже я добавлю еще парочку. Если мы затянем дело, наши парни снова перестреляют друг друга в темноте, как это уже случилось при Мудки — так вот, сорр, я не собираюсь брать на себя ответственность за это!

— Благодарю вас, сэр Хью!

— Благодарю вас, сорр Хинри!

И они разошлись в разные стороны, закончив, как я полагаю, самое необычное совещание в военной истории [676]. Один Бог знает, кто из них был прав. С одной стороны, Хардингу приходилось думать про всю Индию и эта ставка страшила его. С другой стороны, Пэдди был настоящим воякой — конечно, тупой, как щетка, но он знал своих людей, обстановку и чувствовал запах победы. Грудь в крестах или голова в кустах — если вам интересно мое мнение.

Но Хардинг настоял на своем и армия вновь двинулась, теперь к юго-западу, навстречу Литтлеру, развернувшись флангом к фронту сикхов; таким образом наши позиции оказались распахнутыми, как амбарная дверь, если бы хальсе пришло в голову броситься на нас. Благодаря Лалу у них из этого ничего не вышло — он не решился пойти на прорыв, хотя весь его штаб буквально волосы на головах рвал, сожалея об упущенных возможностях. Литтлер присоединился к нам неподалеку от Шукура и мы вновь повернули к северу, теперь уже с восемнадцатью тысячами и бросились на штурм Фирозшаха.

Сам я не видел битвы, так как меня разместили в хижине в деревне Мизривалла, почти в миле оттуда; там я полеживал в окружении клерков и гонцов, потягивая грог в ожидании «счета от мясника» [677]. Так что не буду перечислять вам голые факты — если интересно, можете прочитать их в официальных изданиях. Я слышал про них и видел результат — и этого мне было вполне достаточно.