Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

Битва была отчаянной — с обеих сторон. Гаугу пришлось бросить свои силы в лоб на южный и западные укрепления сикхов, которые были наиболее сильными, к тому же солнце уже склонялось к западу. Наши парни были встречены шквалом пуль и картечи, под ними взрывались мины, но британцы все же бросились в штыки и выгнали сикхов из их лагеря и лежащей позади него деревни. Уже в сумерках зарядные погреба взлетели на воздух, повсюду разгорелись пожары и началась резня. Однако во тьме все мешалось, полки заблудились, а Гарри Смит, как всегда, на несколько миль оторвался от остальных, так что Гауг решил перестроить силы — и прозвучал отбой. Нашим ребятам, уже прибравшим было к рукам Фирозшах, пришлось покинуть город и сикхи снова заняли его, в том числе и траншеи, которые мы захватили с такими чудовищными потерями. Таким образом, мы оказались там же, где и начинали, оставшись в чистом поле в ледяную ночь, а снайперы сикхов расстреливали наши биваки. Да, тут еще Ламли, генерал-адьютант, наконец, вылез из своего кресла-качалки и бросился говорить каждому встречному, что мы должны отступать в Фирозпур. К счастью, никто на него не обратил внимания.

Мои воспоминания об этой ночи составляли смешанную картину: Фирозшах, в двух милях, напоминал настоящее адское видение — море огня под кроваво-красными облаками, причем тут и там раздавались взрывы; люди выныривали из тьмы, таща на себе раненных товарищей; длинная черная масса наших биваков на открытом пространстве и непрерывные крики и стоны бесчисленных раненных вокруг; перемазанные в крови руки, перелистывающие такие же окровавленные бумаги рядом со мной, при свете штурмового фонаря — помнится, Литтлер потерял 185 человек только лишь в первые десять минут. Непрерывный грохот нашей артиллерии и треск выстрелов сикхских снайперов; Хардинг, с которого пулей сбило шляпу, в залитом кровью мундира восклицающий: «Чарли, где сейчас Девятый полк — я дол жен проведать всех моих товарищей по войне в Испании. Говорят у них даже дамы были в казармах, а?» [678]. А рядом — капрал из Шестьдесят второго, в промокших от крови штанах. Он сидел у самого порога моей хижины, а его растрепанная жена поддерживала его голову, осторожно вытирая слезы белым чехлом его фуражки; неожиданное пение горнов и барабанная дробь — это один из полков готовился атаковать батарею сикхов; легкий драгун, с лицом, почерневшим от порохового дыма, и худой маленький бхисти [679] с ведрами в руках — и драгун кричит, мол, кто еще пойдет с ними к колодцу, поскольку Биллу нужна вода, а все чаглы [680] уже опустели; маленький германский князек, который играл на бильярде как раз тогда, когда я утюжил под столом миссис Мэдисон, просунул голову под полог и очень вежливо поинтересовался, есть ли в моих списках какой-то доктор Хоффмейстер, о котором я никогда не слышал — в списке этого доктора не было, но он все равно оказался в числе погибших; и хриплый голос, негромко распевавший в темноте:

Чтобы разнюхать обстановку, я неуклюже поковылял к штаб-квартире, опираясь на мой ненужный костыль. Располагалась она в просторном пустом баша [681], в котором наши ребята спали прямо на земляном полу; в дальнем конце сидели Гауг с Хардингом, с картой, разложенной на коленях, а адьютант присвечивал им. За дверью лакей Баксу и молодой Чарли Хардинг паковали чемоданы; я поинтересовался, что они делают.

— Отправляем в Мудки, — пояснил Чарли. — Карри должен быть готов сжечь свои бумаги.

— Так что, дела совсем плохи?

— В любом случае, все висит на волоске. Кстати, Флэши, вы видели этого капустогрыза — принца Вальдемара? Мне пришлось его вытаскивать из самой заварухи, черт бы его побрал! Проклятые штатские, — недовольно проворчал Чарли, который исполнял обязанности секретаря при своем папаше, — все они думают, что война — это такой развлекательный тур!

Баксу вручил ему короткую придворную шпагу и Чарли хохотнул.

— Говорю вам — я ее не забуду, Баксу!

— Никак нельзя, сагиб! Уэллсли-сагиб был бы чертовски недоволен!

Чарли заткнул ее за пояс.

— Полагаю, ее хозяину сейчас не до нее.

— А чей это клинок? — поинтересовался я.

— Бони. Веллингтон подарил эту шпагу нашему губернатору после Ватерлоо. Не можем же мы позволить, чтобы хальсе досталось личное оружие Наполеона, а?

Мне было не до этого — когда высшие начальники начинают спасать свои ценности, то Боже помоги нам всем. Я спросил у Эббота, который покуривал у дверей, причем одна рука у него висела на кровавой перевязи, что тут происходит.

— На рассвете мы начнем все сначала. Фуража и боеприпасов для пушек осталось не более, чем на полдня. Либо Фирозшах — либо шесть футов под землей. Некоторые ослы заговорили было о передышке или об отходе к Фирозпуру, но Г.Г. вместе с Пэдди задали им взбучку. — Он сбавил тон. — Представь себе, я даже не знаю, удастся ли нам выдержать еще один такой день... как там парад пенсионеров?

Он имел в виду наших раненных.

— Навскидку... может быть и выживет один из десяти.

— Могло бы быть и хуже... но во всем штабе не осталось ни одного не раненного, — заметил он. — О, вы уже слышали — Джорджи Броудфут погиб.

Я вначале ничего не понял. Я слышал слова, но поначалу они ничего для меня не значили, и, поскольку я стоял, молча глядя на него, Эббот продолжил:

— О, мне так жаль — это же был твой приятель, не так ли? Видишь ли, я был рядом... — он коснулся рукой своей кровавой повязки, — ... и думал, что мне уже конец, когда вдруг старина Джорджи подскакал, крича: «Держись Сэнди! Не время спать, ты же знаешь!» Так что я подпрыгнул, ухватившись за седло, а Джордж вдруг покачнулся — пуля попала ему в ногу, но затем все же выпрямился и сказал мне: «Сюда, сюда! Быстрее!» Но тут на нас с южной стороны укреплений снова обрушился дождь картечи, так что через секунду он упал. Я завопил: «Давай, давай, Джордж, держись!» — тут Эббот порылся у себя за пазухой. — И... вот все, что от него теперь осталось, от нашего дорогого старины Джорджа. Хочешь? Возьми их.

Это были очки Броудфута, причем одна линза была разбита. Я взял их, все еще не веря в то, что случилось. Видеть мертвого Сэйла было ужасно, но Броудфут! Огромный рыжий великан, всегда чем-то страшно занятой, всегда тщательно планирующий все свои дела — казалось, ни что просто не способно его убить. Нет, он сам сейчас войдет сюда — лопни мои глаза. Зачем-то я взял очки и взглянул через уцелевшее стекло — и ничего не увидел. Должно быть, без них он был слеп, как летучая мышь... и тут меня осенило, что если он погиб, то никто больше не пошлет меня в Лахор — да и нужды в этом теперь нет! Какую бы комбинацию он не планировал — она все равно умерла вместе с ним, потому что детали ее не были известны даже Хардингу... Я ощутил себя свободным и чувство облегчения переполняло меня, так что я не знал — плакать мне или смеяться.