Герви Аллен - Антони Адверс, том 2

Он просто предположил, что Сольер ошибся в расчетах. Он поспешил обелить и помощника, сказав, что даже опытного навигатора частенько вводит в заблуждение неисправный прибор. Такой математик, как сеньор Сольер, да и опытный карточный игрок в придачу, не мог просчитаться на семь градусов в широте. Явно виной инструмент. Может, лучше в дальнейшем пользоваться только секстаном Антони? В любом случае, он намерен поступать именно так!

Капитан и помощник немного позеленели, услышав, что их маленький план раскрыт. Помощник даже пытался спорить. Однако, вооруженный цифрами, Антони стоял на своем. Он указал, что, идя этим курсом, они рискуют напороться на прибрежные рифы. Он заверил, что этого не допустит, и проложил новый курс.

- Капитан, - добавил он, помолчав, - любезно отдаст распоряжение матросу у штурвала.

Воцарилась напряженная тишина. Рука дона Рамона немного дрожала над картой, с которой он после получасового раздумья решился-таки пойти. Антони, улыбаясь, не сводил с него глаз.

- Дон Рамон вспомнит, что согласно врученным ему бумагам право указывать курс принадлежит мне. Через капитана, буде возможно. Сожалею, но иначе мне придется взять командование на себя. - Он наклонился вперед и положил руку на пистолет. Капитан поднял глаза и увидел ухмыляющегося Али-Бонго. Рядом с негром стоял Хуан.

Дон Рамон с раздражением бросил карты и отдал Али-Бонго приказ. Описав бушпритом почти четверть окружности, "Ариостатика" двинулась на юг.

Остаток утра шкипер и его помощник вполголоса переговаривались, делая вид, будто пытаются восстановить прерванную игру. Возможно, они этим и занимались. К каким заключениям они пришли, Антони не знал, да и не особо интересовался. Из первого столкновения он вышел победителем. Кончалась девятая неделя. До Рио-Понго, если ветер подержится, оставалось несколько дней. За эти дни он должен завладеть кораблем. И в этом ему неожиданно помогли ветер и одноглазый Полифем.

Через несколько часов после упомянутого разговора на шканцах Полифем попался с поличным за кражей из сундуков в трюме под каютой. Первые подозрения возникли у Али-Бонго, когда тот увидел, что в кубрике пьют вино с сухим печеньем. Торопливый осмотр показал, что почти половина вина из драгоценных припасов Чибо пропала. Антони и Хуан стали по очереди караулить. Переборки на корабле были довольно хлипкие. На возвратном пути их убирали и весь трюм забивали рабами. Там было жарко, пахло застоявшейся водой, неграми, серой и уксусом - серой окуривали и уксусом мыли в Гаване после выгрузки рабов. Просидеть здесь три часа кряду было серьезным испытанием. Как рабы выдерживают это неделями, Антони не мог и вообразить. Однако его терпение было вознаграждено.

Во время второй своей вахты он услышал осторожную поступь босых ног за переборкой. Шаги приближались. Кто-то завозился и отодвинулась неприбитая доска. В дыру пролез человек, достал кремень, огниво, зажег свечу - и увидел наведенный на себя пистолет сеньора Адверса. Надо отдать Полифему должное - он даже не изменился в лице.

Антони велел ему лезть через люк в каюту. Это, как он вскорости понял, была ошибка. Надо было позвать Хуана. Не спуская дуло с Полифема, он сам полез в люк, но в ту же секунду француз метнулся, как ящерица, и бросил нож. Он метил в сердце - нож прошел под мышкой и пришпилил рукав к комингсу люка. Увидев, что промахнулся и что пистолет по-прежнему наведен на него, вор повалился на колени и начал молить. В глазах Антони он видел свою близкую смерть. И не очень ошибался. Сделай он движение бежать, и палец спустил бы курок. Полифем вращал единственным глазом и выл.

Антони запер Полифема в пустой каюте и подождал, пока Хуан наденет на него кандалы из числа предназначенных для рабов благо, их было в достатке. Это происходило в полном молчании. Все оказалось на редкость просто. Полуденный отдых капитана и помощника потревожен не был. Предупредив Полифема, что, если тот зашумит, сюда придет Али-Бонго с бичом, Антони сунул ключ в карман и вышел на палубу.

Он был доволен собой по многим причинам. Во-первых, ему невероятно повезло, что Полифем так постыдно попался. Еще важнее, что он обнаружил - в минуту большой опасности он не трусит; злость только прибавляет ему силы. Что еще лучше - он не растерялся! Он унаследовал крепкие нервы. Какой неоценимый дар! Он настолько владел собой, что не выстрелил, когда в него полетел нож.

Как странно, что такое случилось с ним. В него бросили нож! Он посмотрел на брата Франсуа - монах, бессильно откинувшись в кресле, сидел на корме. Блуждает в ином мире, бедняга! Но Антони - Антони живет настоящей жизнью. Он понял, что не может себе позволить много разговаривать с братом Франсуа. Нет, Антони занятый человек, он проворачивает большие дела. Что ж, надо доводить их до конца! Он вдруг почувствовал уверенность в себе. Он подчинит окружающих своим целям. Вид дона Рамона, который дремал, свернувшись в тени шлюпки, наполнил Антони презрением. Конечно, он сумеет перехитрить такое ничтожество! Он повернулся к Али-Бонго, который как раз окликнул его от штурвала. Тот указывал за корму. На них быстро надвигался шквал, гоня перед собой белые гребни волн.

Антони закричал, чтоб убирали паруса. Хуан поволок брата Франсуа вниз. Антони встал к штурвалу, Али-Бонго и его люди мгновенно оголили грот-мачту. Антони хотел развернуть судно носом к ветру, однако помешала сумятица на баке. Вместо того, чтобы убрать передние прямые паруса, матросы заспорили и, наконец, взяв рифы на фоке, подняли его снова. Али-Бонго приплясывал от ярости. Несколько ошалелых матросов возились с ниралами фор-марселя, а дон Рамон проснулся и усугубил неразбериху, отменив все отданные прежде приказы. Без Полифема матросы безнадежно разругались. В вызывающем дезабилье "Ариостатика" была настигнута ревущим шквалом. По счастью, Антони уже не пытался привести к ее ветру, но оставил дрейфовать.

Даже под зарифленным фоком шхуна угрожающе накренилась. Вода доплескивала до комингсов. Кливера и фор-марсель бились несколько секунд, словно крылья ополоумевший птицы Рух, потом в буквальном смысле сорвались с места, чтобы исчезнуть в бушующей пене впереди. Такелаж визжал. Вся команда смотрела на Антони. "Отдать фока-шкот!" - заорал он. Трос запутался! Али-Бонго на четвереньках добрался до бака и ножом перерезал трос. Гик развернулся, стегнув наветренные ванты и сбив с ног четверых зазевавшихся матросов. Али-Бонго покатился в шпигат.

"Ариостатика" вздрогнула, потом медленно выровнялась, стряхивая с себя тонны чуть не потопившей ее воды. Посреди палубы плескалось озеро, в котором вместе с золой и обгоревшими дровами плавали кок и большой котел. Переборка лопнула, не выдержав напряжения, озеро схлынуло. Корабль понесся вперед, как подстегнутая лошадь.