Эжен Шаветт - Сокровище мадам Дюбарри

— Сердечное вам спасибо, гражданин президент! Но ведь моя племянница — бедная крестьянка, она так мало привыкла к городской жизни…

Не смея отвечать прямым отказом, вдова начала придумывать косвенные пути спасения девушки.

— Ах, господин судья, если вы обещаете, быть снисходительным к ее первым невольным ошибкам, я охотно согласилась бы на ваше предложение. Только позвольте ей поразвлечься маленьким путешествием, и тогда дня через три-четыре, я вам ее доставлю.

— Нет, нет, — произнес Буэ, — ты, пожалуй, еще скажешь мне тогда, что твоей племяннице не нравится жизнь в Ренне и что она хочет уехать. Я хочу быть ей полезным даже независимо от твоей воли. Собери-ка ее вещички!

Елена безмолвно слушала разговор, решавший ее судьбу. Она понимала, что ее смерть неизбежна. Она понимала, что в любом случае президент будет ее преследовать.

— Видите ли, господин президент, — произнесла, наконец, вдова, — я должна сказать, что не согласна принять место, которое вы предлагаете моей племяннице.

Молния гнева сверкнула в глазах Буэ, однако он сумел овладеть собой.

— Почему же это, Бюжар? — спросил он вкрадчиво.

Мнимая тетка наклонилась к уху судьи, будто она не хотела, чтобы ее предположение услышала молодая девушка, и шепотом произнесла:

— Говорят, вы любите шутки шутить, а потому молодой девушке жить у вас… несколько неприлично.

— Мало ли что там болтают!

— Конечно, но уже и половины этой молвы достаточно, чтобы испугать бедную девушку…

— Оставь. Пусть злые языки болтают, что хотят. Ведь если слушать все эти сплетни… Знаешь ли ты, какая о тебе носится молва?

— Нет, — отвечала Бюжар.

— Мне уши прожужжали, что ты только мнимая республиканка и что общаешься с шуанами.

— Вот уж чистая ложь! — вскричала женщина, задрожав от страха.

— Да, но ведь и половины молвы достаточно, чтобы отправить тебя на гильотину…

Вдова почувствовала, что находится в руках судьи, и он забавляется ею, как кошка мышкой. Отказ стоил бы ей жизни, но она все-таки решила спасти девушку.

— Ну, милая Бюжар, ты одумалась? — спросил президент с насмешливой улыбкой.

Мадемуазель Валеран все это слышала. Она отказалась принять жертву вдовы, и в ту минуту, когда та решила пойти на нее, она остановила ее словами:

— Дорогая тетушка, зачем же мешать добрым намерениям гражданина относительно меня?

Вдова бросила на нее изумленный взгляд.

— Ты недавно говорила мне, — продолжала Елена, — что у меня нет способностей заниматься торговлей. Давай же я воспользуюсь случаем, который дает мне хорошее место у гражданина… которого ты так превозносила.

— Ну вот видишь! Малютка умнее тебя, — с торжеством воскликнул негодяй.

Обе женщины вышли собрать вещи. Пользуясь этой минутой, Елена обняла вдову.

— Милая Бюжар, — сказала она. — Отказ погубит вас; а меня не спасет. Я пойду с этим человеком и одна буду его жертвой…

Взяв свой маленький узелок, она вышла к судье.

— Идем, — резко скомандовал Буэ, спешивший завладеть добычей.

Целуя в последний раз свою мнимую тетку, мадемуазель Валеран прошептала ей на ухо:

— Если увидите Ивона, скройте от него истину, скажите, что я оставила Ренн. Я не хочу, чтобы он подвергался опасности, пытаясь освободить меня.

Затем она спокойно пошла за судьей.

Через некоторое время за углом послышались энергичные ругательства:

— Тысяча чертей, — гремел голос Баррасена. — Это животное утащило малютку!

— Успокойся. Наоборот, ее согласие уйти с этим негодяем нам еще пригодится.

— Да, но как ее отыскать?

— Черт побери! Да мы пойдем к судье. У меня есть с ним старые счеты, — отвечал Точильщик.

С той минуты, как Жан Буэ вошел к лавочнице, два компаньона стояли на страже.

Но мы оставим Точильщика и его товарищей и последуем за президентом и Еленой.

Жилище судьи находилось в одной из лучших частей города. Это был великолепный дом, отнятый судьей у одной из его жертв.

Лишь только дверь захлопнулась за девушкой, тон негодяя переменился.

— Послушай, моя прелесть, — сказал он. — Перед тем, как ты вступишь в должность, я должен тебя предупредить, что не терплю ни притворщиц, ни тигриц. Сегодня вечером я расскажу тебе остальное…

И так как было рабочее время, то он вышел, приказав проводить Елену в отведенную ей комнату.

Войдя в комнату, она осмотрела дверь. На ней не было ни одного засова.

В ожидании вечера, когда Жан Буэ должен был возвратиться домой, Елена внимательно осмотрела дом. Он был построен для весьма многочисленной семьи, отправленной хищником на эшафот. Все было печально и угрюмо в этом громадном доме. Шесть человек из прежней прислуги, оставшихся при Буэ из страха, бродили из комнаты в комнату, как тени усопших, боясь даже звука собственных шагов. Когда Елена осматривала залы, они глядели на нее с жалостью и состраданием.

Перед домом был двор, вымощенный зеленоватым камнем. От улицы его отделяли широкие массивные ворота.

Вид этих ворот внушил Елене мысль о бегстве. Жан Буэ ушел, не сделав никаких распоряжений, он не приставил к ней надзора из своей прислуги…

«Может быть, они позволят мне выйти», — подумала девушка и направилась к воротам.

Они были надежно заперты. Здесь знали, что любая женщина, вошедшая в этот дом, выходит из него только на казнь, и потому не ставили часовых.

Мадемуазель Валеран прошла в сад, расположенный позади дома. Сад был большой, со старыми деревьями. Он примыкал к месту летних гуляний, которое еще и теперь носит название — табор.

Елена измерила глазами высоту ограды. Без посторонней помощи бегство было невозможно.

Возвратившись к дому, она начала искать лестницу, которую мог оставить садовник где-нибудь в уголке. Лестницы она не нашла, но в углу оранжереи обнаружила маленький, остро отточенный топорик, служивший для обрубки сучьев. Она тут же спрятала его под свой передник. Теперь у нее появилась возможность защищаться. В комнате она спрятала топор под матрац своей постели.

Затем стала ждать рокового часа.

Настала ночь. Вдруг глухой стук нарушил тишину. Это был звук закрывающихся ворот. Жан Буэ возвращался…

«Скоро он войдет сюда», — подумала девушка, решившая убить этого человека.

В течение получаса ничего не было слышно. Потом послышались твердые шаги, ничуть не похожие на шаги Жана Буэ, который лениво волочил ноги.

Это был слуга. Он шел объявить Елене желание своего господина, чтобы она пришла в столовую.

При виде человека, черты лица которого выражали симпатию и сострадание к ней, Елена внимательно посмотрела на него и спросила:

— Именем вашей матери, умоляю вас, скажите, можно ли безопасно сидеть за этим столом?

Слуга отвечал еле слышно: