Юдифь Готье - Завоевание рая

— Вот поистине царский подарок! — вскричал Кержан, который, подняв голову и поворачиваясь во все стороны, не переставал любоваться. — Я думаю, что это — резиденция самого Великого Могола, Ауренг-Зеба; но говорили, что она разрушена. Каким же образом она могла обрести вновь всю свою свежесть в такое короткое время?

Вокруг почетного двора стояла толпа невольников, слуг, телохранителей; и все они пали ниц, когда появился господин. Затем, в сопровождении неутомимого хаджиба, маркиз и его друг бродили целые часы по дворцу, осматривая его чудеса. Им показали роскошные конюшни, с колоннами из порфира, в которых стояло множество лошадей самых лучших пород; хлева, полные белых быков и упряжных зебу; парк слонов, где Ганеза занимал лучшее место; узнав своего господина, он приветствовал его ласковым ворчаньем и хлопаньем ушей. Они обходили все дворы, сады, террасы, галереи, комнаты, опьяненные их чудесами, покуда наконец Бюсси, изнемогая от усталости, не бросился на диван в маленькой ослепительной зале, которая, бесспорно, стоила подробного изучения.

— Право, я устал восхищаться и останусь здесь, — сказал он. — Эта комната поистине волшебная. Признаюсь, я ничего не понимаю, где я нахожусь. Уж не попали ли мы внутрь алмаза?

— Я одурманен и ошеломлен, — сказал Кержан, опускаясь на подушки. — Это великолепие превосходит человеческую меру и кажется призрачным, так как невозможно его всего объять: здесь человек слишком мал перед своим произведением. Что касается того, что мы теперь видим, я это так же мало понимаю, как и вы; мне кажется, что я брежу.

Хаджиб с улыбкой потирал руки, читая на лицах обоих молодых французов выражение удивления.

— Благородные вельможи! — сказал он. — Мы получили эту новинку из Персии, и Свет Мира счастлив, что может представить своему прославленному брату работу в этом любопытном стиле: его называют «морганэз», и только персидские рабочие могут его выполнить.

Входивший в эту залу попадал как бы в сеть лучей: стены и потолок в виде купола, как бы струились, пылали; всюду переливался свет, преломляясь в бесконечной игре цветов. Цветы на коврах, цветные стекла окон, вставленные в прозрачные резные рамы из сандалового дерева, сверкали тысячами огней. Малейшее движение вызывало яркую игру света: подымались мерцание, молнии, искры; точно плавилось серебро, точно кто бросал пригоршни алмазов или плеяды звезд, точно солнце отражалось в воде.

Бюсси ради забавы шевелил пальцами, чтобы вызвать эту ослепительную игру. Он старался понять, каким образом происходило это волшебство; но нельзя было разглядеть устройства стен под этим беспрерывным мерцанием и невозможно было угадать, из какого материала они были сделаны.

— Ну, хаджиб! — скричал маркиз. — Открой нам секрет; мы никак не можем понять этой тайны.

Хаджиб выпрямился с гордым видом и, опираясь обеими руками на свою высокую трость, сказал:

— Солнце наших очей, вот в чем секрет: стены, посредством трудной, кропотливой работы, испещрены тысячами пластинок, подобных граням драгоценных камней и покрытых, при помощи особой смазки, сериха, маленькими трехугольными зеркалами, чрезвычайно чистыми и плотно скрепленными. Благодаря бесконечному взаимному отражению, чистые зеркала производят этот невероятный, ослепительный блеск алмазов и пламени.

— Это восхитительно! — сказал Кержан, ощупывая стену концами пальцев. — Боишься обжечься от прикосновения.

Хаджиб подал Бюсси золотой ключ и указал ему на ящичек из черного дерева с резьбой, который стоял на бархатной подставке.

— Соблаговоли открыть этот ящичек, — сказал он. — Он стоит твоего внимания.

Маркиз подошел к ящику. Золотая змея, изогнув свои кольца тонкой работы, лежала на крышке, свернувшись клубком. Хвост ее свешивался на один бок, а подвижная голова скрывала замок. Среди арабесок, которыми было испещрено дерево, было вырезано четверостишие. Бюсси прочел его:

Этот ящик заперт.

Ты не можешь знать, что там лежит: жемчуг, золото или простые вещи.

Однако, как говорят, змеи всегда ложатся на сокровища.

Если в ящике нет драгоценностей, то зачем же на крышке извивается змея?

Молодой человек улыбнулся и поднял голову пресмыкающегося. Ящик открылся. В нем заключалось, действительно, сокровище, так как он был наполнен доверху великолепными драгоценными камнями, самородками или отделанными, но без оправы. Рубины, изумруды, жемчуг, сапфиры, бирюза перемешивались с чудными голкондскими алмазами.

На крышке, с внутренней стороны, был прикреплен лентой свернутый пергамент. Бюсси взял его и развернул. Это была грамота, скрепленная царской печатью, которая делала его законным владельцем этого дворца с его землями, правами, доходами, невольниками, сокровищами и всем, что в нем заключалось. Он закрыл ящик с глубоким вздохом. Его ненависть ко всемогущему сопернику поколебалась при виде такого великодушия; ведь все эти богатства, все эти почести уравнивали его в правах с царицей. А между тем, кто их расточал ему, сам был для него препятствием, врагом.

Хаджиб открыл окно, и в широкое отверстие можно было видеть всю окрестность. Вид простирался до горизонта. Над ним сияло безоблачное небо.

Сначала расстилалось море зелени, в которой утопал город; мраморные террасы и дворцы казались островами; купола мечетей и тонкие минареты смело поднимались кверху, господствуя над всем этим сонмом деревьев, опоясанных светлой оградой с толстыми круглыми башнями. Далее за Аурангабадом, покрытая золотистой пылью, расстилалась холмистая равнина, с ее нивами, ручьями и горами, окрашенными на горизонте в цвет ляписа и аметиста.

Своим худым пальцем хаджиб указывал на любопытные здания: царский дворец, большую мечеть, резиденцию визиря, школы, базары, рынки. Легким движением руки он пробегал огромные пространства. Его прервал посланный, вошедший в комнату, Бюсси быстро обернулся и увидел царского пажа, который, подойдя к нему, опустился на колени и передал ему письмо.

«Приветствую тебя в твоем дворце, мой возлюбленный брат, — писал Салабет-Синг;— пусть вместе с тобой счастье перешагнет через его порог!»

Чрезвычайно растроганный, Бюсси долго стоял погруженный в размышления; затем он встал и вышел с небольшой свитой, чтобы поблагодарить царя.

Дорогой он заметил маленькую кучку туземцев, которые, казалось, роптали на одного гренадера; а тот спокойно удалялся, как бы поддразнивая их. Бюсси послал одного из своих телохранителей узнать, в чем дело.

— Этот гренадер сорвал апельсин через загородку сада, — сказал телохранитель, возвращаясь. — Садовник кричит, что он пожалуется генералу, который запретил брать что-либо бесплатно.