Валерий Большаков - Варварский берег

Руслан посветил на дальнюю стену, пробитую аркой проема. Рядом довольно отчетливо читалась надпись «TOD».

– Смерть, – перевел Шалахов. – Открытие аварийного выхода каралось смертью. Ну пойдемте…

Там, где две стены полости сходились, открывался еще один длинный туннель – потерна. По ее стенам тянулись часто набитые кронштейны для кабелей, уходили в перспективу коробчатый воздуховод и облезлые трубы. Вверху вился провод, соединявший подвешенные к потолку фонари.

Здесь Лобов впервые увидел скелет, даже два скелета. Оба желтые, только на одном кости вылезали из полуистлевшей робы узника – полосатая шапочка прикрывала череп с ошметками скальпа, а на другом разлезался черный мундир.

– Обершарфюрер СС, – прокомментировал Руслан. – Видишь, у него на погонах по одной звездочке? – Больше на ромбик похоже, – не согласился Павел.

– Мало ли на что похоже, всё равно звездочка.

Туннель шел прямо, углубляясь в недра горы, пока не вывел в обширное помещение с низким потолком, подпертым мощными колоннами квадратного сечения.

Налево и направо вели железные двери, распахнутые настежь. За ними лучи фонарей высвечивали двухъярусные койки и груды серого тряпья.

– Казармы, – коротко сказал Шалахов.

За казармами проход делался шире и расходился под прямым углом вперед, вправо и налево.

– Нам направо, – подсказал Тагир. Руслан лишь сопел сосредоточенно.

– А слева чё? – полюбопытствовал Лобов.

– Там комнаты для офицеров, – ответил Шалахов.

Павел посветил за высокий узкий проем, и в круге света заплясал плакат – Адольф Гитлер при полном параде делает ручкой.

Ниже прыгали алые буквы, не поблекшие за годы: «Heil Hitler!»

– Будто в прошлое провалились, – гнусаво сказал Комов и зашмыгал носом.

– Можно подумать, настоящее лучше, – проворчал Тагир.

Отряд свернул направо, световые пятна заметались впереди, то сбиваясь, то бросая на стены прыгающие тени.

И вот коридор закончился. За широкими решетками дверей завиднелись ряды и шеренги толстых колонн, удерживавших гору над обширным залом, по площади равным парочке баскетбольных площадок.

Четкую разметку опор повторял строй ржавых станков и генераторов под сетчатыми кожухами, а всё свободное место было завалено скелетами в полосатом и ветхом. Задушенные «Циклоном Б» лежали вповалку, мешая кости в чудовищной катакомбе.

– Твою мать… – только и выговорил Лобов.

Перед его мысленным взором пронеслись, промелькнули кадры старинных хроник: усатенькое лицо, не лишенное мужественности, челка, спадающая на глаза.

«Хайль Гитлер!» – вопит кто-то невидимый, и тупая серая масса восторженно ревет в ответ: «Зиг хайль! Зиг хайль!»

Колючая проволока, тысячи живых костяков, закоптившиеся трубы крематориев… «Мессершмитты», изящ но ложащиеся на крыло и скользящие вниз над мирным городом…

Как это всё было далеко! И как стало близко.

– Сюда, – глухо сказал Руслан, посветив на пол, заделанный листами дырчатого железа.

Луч полоснул по черной пустоте, квадратному вырезу в ржавой желти, заметался, задрожал, высекая редкие блики на ступеньках трапа.

– Нам вниз.

Иволгин спустился вторым и осмотрелся. Точно такой же зал, что и наверху, разве что убиенных куда меньше – единицы. Зато все как один в зеленой форме вермахта.

И своих порешили. Засекретили.

– Ну ни фига себе, – присвистнул Комов, перебирая жирно смазанные МП-40, почему-то прозванные «шмайссерами». – Да их тут на роту хватит!

Лобов аккуратно оттер смазку, проверил ствол, взвесил пистолет-пулемет в руках.

– Кино и немцы! – хохотнул Руслан. – Вон запасные магазины.

– Ух ты! – восхитился Павел. – «Парабеллум»! Прикинь?

– Это «вальтер», – со знанием дела возразил Комов.

– Один хрен!

– Тихо! – насторожился Тагир. – Слышите?

Издалека, словно из недр горы, доносились гулкие шаги.

– Это внизу, под нами, – сказал Руслан. – За мной.

Шалахов осторожно спустился ярусом ниже. Шагать дальше было некуда – завал камней и кусков бетона преграждал путь.

Руслан, пробуя ногой каждый обломок, полез наверх.

– Обвал был, – сказал он негромко. – Или подрыв… Длинная очередь из автомата ударила четко и гулко. Не все пули попали в щель, а те, что залетели, чиркали по потолку и с отвратительным визгом рикошетировали, вонзаясь в груду обломков. Донеслось басистое:

«Алла-ах акбар!»

– Отползаем! – скомандовал Руслан.

– Сука ваххабитовская! – зло прошипел Тагир.

На четвереньках «разведчики» ушли с линии огня.

Когда Лобов стал спускаться с кучи, за его спиной прогремел взрыв. Оглушенный, Павел покатился вниз, ссаживая руки и ноги об острые выступы кусков бетона.

Загрохотали кувалды и ломы, и вот ворота, заложенные блоками шестьдесят с лишним лет назад, со страшным скрипом открылись. Распахнулась лишь одна створка, но и этого было достаточно, чтобы пропустить с десяток молодчиков в камуфляже, с автоматами наперевес, дюжих и ражих.

Тагир, спиною поднимаясь по трапу, вскинул старенький АКМ, посылая короткие очереди. Пули передавали всю свою убойную силу.

Бронежилеты на парочке бандитов, бородатеньком и усатеньком, они не пробили, но отшвырнули тела: один разбил голову о камень, другой накололся на торчавшую арматурину.

Ответные выстрелы прочертили кровавый пунктир поперек тощей груди Тагира – однополчанин задергался, закидывая голову, и свалился, ломая хлипкие перила.

Лобов с Комовым, прикрытые Русланом, взлетели на верхний ярус и открыли огонь из «шмайссеров».

Сухой кашель МП-40 прозвучал эхом из прошлого, поражая врагов полвека спустя.

– Жека! – крикнул Руслан. – Паха! Бегите! Я прикрою!

– Фиг ты угадал! Отступаем все!

Лобов бросился к трапу. Крутанувшись на первой ступеньке, он обернулся к бандосам и вскинул «вальтер», вовремя поразив чечена, бросавшего немецкую гранату «колотушку».

Первая пуля выбила пыль из черной куртки, а вторая, разодрав щеку, вошла в мозг. Чечен упал, а на счет «пять» рванула граната, подбрасывая двоих молодчиков в воздух.

Чтобы не гадать, убил – не убил, Паха подстрелил этих на лету, прижатый к ребристым ступенькам ударной волной.

Руслан что-то прокричал ему, но Лобов не услыхал товарища, только головой покивал.

Оскальзываясь, они оба влезли по трапу наверх, перекатились в сторону и побежали. В стальной настил снизу задолбили пули.

– Уходим! – прорезался голос Шалахова в гудении, переполнившем голову Павла.

Одолев цех, Руслан на мгновение замер, прислушиваясь. Топот и крики подтвердили, что погоня приближается.

Шалахов осклабился, неожиданно сорвался с места, будто что вспомнив, и скрылся за дверьми офицерских покоев.

Вскоре он вернулся, волоча на руке целую поленницу немецких гранат с длинными ручками.