Виктория Финли - Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры

Но в Венеции мошенников и плутов тоже хватало, к тому же люди там не особенно хорошо относились к евреям и тогда, и даже столетие спустя, когда Шекспир создал жестокий образ Шейлока в своем «Венецианском купце»; поэтому Мартиненго не захотел привлекать к себе внимание и продолжил свой путь. Вот так судьба и привела его в Кремону. Там он нашел достаточно дружелюбный прием и значительный интерес к музыке, поэтому решил, что может остаться.

Найдя хорошую мастерскую, Мартиненго купил или одолжил несколько скамеек, столов и зажимов и, разложив свои драгоценные материалы, приступил к работе. В Кремоне можно было найти многие полезные пигменты и материалы: скипидар из местных сосен, который до сих пор считается одним из лучших в мире, и прополис – липкое вещество, которое пчелы собирают из древесных смол и затем используют для защиты своих ульев от вторжения. Например, если мышь проникала в улей, пчелы убивали ее, но, поскольку ее тушка была слишком большой для пчел и мешала им передвигаться, да к тому же они не хотели, чтобы она воняла в их владениях, они мумифицировали ее в прополисе. Люди применяют прополис как антисептик – или как ингредиент лака, используемый для отпугивания древесного червя. Как и мед, прополис из разных местностей зависит от свойств тамошней растительности. Говорят, что в Кремоне он особенно хорош.

Удивительная особенность раннего кремонского лака заключается в том, что он не только проявляет красоту кленовых и еловых дощечек, но и придает им красивый оттенок. «Можно сказать, что при прикосновении смычком к струнам инструмент вибрирует сильнее и быстрее, вследствие чего играющему на нем музыканту доступна большая палитра тональных оттенков, большее разнообразие звука», – писал об этом почти волшебном лаке ведущий скрипичный авторитет Чарльз Бир. «Если скрипка хорошо выглядит, то, как правило, она и играет хорошо», – подтвердил его слова сын Питер, когда я посетила мастерскую J & A Bears на Энн-стрит, прежде чем отправиться в Кремону. Питер Бир не только создает новые скрипки, но и реставрирует старые. Как и его отец, он имел возможность посмотреть на некоторые скрипки Страдивари вблизи. Он также экспериментировал с лаками – иногда к неудовольствию соседей. «Наш дом снаружи забрызган лаком», – сказал он, объяснив, что однажды он положил в смесь слишком много азотной кислоты (природный восстановитель) и та взорвалась.

Специалисты годами спорили о том, наносил Страдивари два или три слоя совершенно разных лаков. Питер Бир считает, что их было три: слой грунта, проникающий в древесину, изолирующий средний слой, а затем, сверху, красочный слой. «Вы только посмотрите на великие скрипки. Если бы пигмент наносили прямо на древесину, то он проник бы в волокна и был бы виден на торце, но этого не произошло, – сказал он мне. – Трудно сказать, в какой степени необычный тон скрипок Амати и Страдивари является следствием их возраста: дерево стало легче, пигменты окислились. Кто знает, может, так и есть. За триста лет действительно произошло естественное окисление, сравнивать трудно. Но я думаю, что было и еще кое-что».

Сейчас трудно догадаться, какие пигменты использовались при работе над скрипкой. Некоторые готовы поклясться, что применялась драконья кровь. «Но я использую марену», – сказал Бир и описал, как он смешивал канифоль с настойкой марены. «Вы делаете так потому, что этот состав, по вашему мнению, использовал Страдивари?» – спросила я. «Может быть, – ответил он. – Но на самом деле скорее потому, что я потратил достаточно много времени на работу с этим составом. Если вы начнете экспериментировать со всем, что есть под рукой, времени уйдет много, а в конце вам, возможно, придется просто покрыть древесину обычным лаком. У вас нет десяти жизней, приходится на чем-то останавливаться».

В величественном зале ратуши Кремоны, расположенной рядом с кафедральным собором, выставлены пять кремонских скрипок и один альт. Но прежде чем купить билет для осмотра одной из величайших скрипок в мире, я заметила в соседней комнате старую карету и пошла посмотреть на нее. Ее сделали в 1663 году – Страдивари было тогда двадцать лет. Карета принадлежала Кароцца – самой богатой семье Кремоны. Сегодня она выглядит довольно нелепо, этакая приземистая маленькая тыква, в которой Золушка могла бы сбежать с бала; но даже она окрашена в тот же самый красновато-оранжевый цвет. Карета выглядит как лошадиный эквивалент веселого «Фольксвагена-жука», хотя я уверена, что, учитывая ее достоинства и легкость, в свое время это скорее был дерзкий «Феррари». Увидев столь прекрасно отреставрированную маленькую карету, я представила, как она подъезжает к мастерской Страдивари, лакей величественно разворачивает ступеньки с мягкими кожаными чехлами, и дама из семьи Кароцца аккуратно ступает по грязи, чтобы забрать заказанный инструмент.

А потом я представила, как через несколько минут она с ворчанием возвращается в белый кожаный салон, чтобы сообщить своему спутнику, что лак не высох и на скрипке нельзя играть еще месяц. Карета уезжает, на запятках неодобрительно покачиваются фонари в форме тыквы. Но кучер, услышав слова хозяйки, вполне мог улыбнуться в знак сочувствия мастеру, потому что, в отличие от хозяев, он много знал о проблемах с лаком. Возможно, ему даже было что сказать о секретных рецептах лаков: в XVIII веке это было серьезным предметом для обсуждения.

Любой кучер постоянно старался добиться того, чтобы его карета блестела в любое время года – ведь солнце летом и лед зимой серьезно повреждали смолу. Иногда кареты опасно сворачивали с одной стороны дороги на другую, и дело не в том, что кучеру вдруг захотелось пощекотать нервы, – они просто старались держаться в тени, чтобы солнце не попортило лак. Англичане считали такую манеру вождения неправильной, и «в Англии многие прекрасно отлакированные кареты полностью теряют вид вскоре после того, как их начинают использовать; причиной этого является лень и неряшливость кучеров» [138] Подлинный рецепт создания знаменитого верниса Мартина. Париж, 1773, хранится в Британской библиотеке. , – писал один француз, ужасаясь кошмарному виду английских карет.

В начале XVIII века возник невероятный ажиотаж, когда парижанин месье Мартен изобрел долговечный лак цвета янтаря. Было известно, что одним из его ингредиентов был копал, дорогая смола из Америки, которую вполне мог использовать и Страдивари (хотя, конечно, Мартиненго мог познакомиться с ней только уже будучи глубоким стариком). Однако остальная часть рецепта держалась в строжайшем секрете. Богатые люди покрывали этим лаком свои экипажи, а английское Общество искусств и наук пообещало выплатить премию любому англичанину, который сумеет сделать такой же. На самом деле они были практически уверены, что им не придется выплачивать обещанные тридцать фунтов, устанавливая невероятно жесткие критерии. Достойный премии лак должен был быть «твердым, прозрачным, светлого цвета, способным к тончайшей полировке и не подверженным растрескиванию». В качестве теста он будет «подвергаться воздействию жаркого солнца, мороза или сырости в течение шести месяцев». Узнав об этом, месье Мартен рассмеялся и заметил, что, если кто-то когда-нибудь сумеет пройти это испытание, «тогда я выкину свой лак».