Эрик Хобсбаум - Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914–1991)

К счастью для союзников Америки, обстановка в Восточной Европе в 1946–1947 годах казалась столь напряженной, что Вашингтон чувствовал: развитие сильной европейской, а немного позже и сильной японской экономики является в этот момент главным приоритетом, вследствие чего в июне 1947 года началось осуществление плана Маршалла – масштабного проекта возрождения Европы. В отличие от предшествующей помощи, которая, безусловно, являлась частью агрессивной экономической дипломатии, этот план осуществлялся в основном с помощью грантов, а не займов. К тому же, к счастью для Европы, первоначальные планы американцев, предполагавшие свободную мировую торговлю, свободную конвертируемость валют и свободные рынки при доминировании США, оказались совершенно нереальными хотя бы только потому, что отчаянные трудности с платежами в Европе и Японии, постоянно нуждавшимися в дефицитных долларах, означали, что на ближайшее время не существовало перспективы либерализации торговли и платежей. США также были не в состоянии навязать европейским государствам свой идеал единой общеевропейской программы, ведущей к объединенной Европе с политической и экономической структурой, созданной по образу и подобию США. Ни англичанам, все еще считавшим Великобританию мировой державой, ни французам, мечтавшим о сильной Франции и слабой, раздробленной Германии, это не нравилось. Однако для американцев восстановленная Европа, ставшая частью антисоветского военного альянса, в свою очередь являвшегося логическим дополнением к плану Маршалла (НАТО была создана в 1949 году), должна была практически опираться на экономическую мощь Германии, подкрепленную ее перевооружением. Лучшее, что могли сделать французы, – это так запутать отношения между Западной Германией и Францией, что конфликт между двумя старыми врагами стал невозможен. Поэтому Франция предложила собственную версию европейского союза – “Европейское объединение угля и стали” (1951), из которого выросло Европейское экономическое сообщество, или Общий рынок (1957 год), а позже – просто Европейское сообщество и, начиная с 1993 года, Европейский союз. Его штаб-квартира находилась в Брюсселе, однако основой выступало франко-германское единство. Европейское сообщество было создано в качестве альтернативы американскому плану европейской интеграции. Окончание “холодной войны” подорвало фундамент, на котором строилось и Европейское сообщество, и франко-германское партнерство. Не в последнюю очередь это произошло в результате нарушения равновесия обоих союзов вследствие воссоединения Германии в 1990 году и непредсказуемых экономических трудностей, которые оно принесло с собой.

Однако, хотя США и не могли навязать свои политико-экономические планы странам Европы в их внутренней политике, они были достаточно сильны, чтобы определять их внешнюю политику. Настроенность альянса против СССР, как и его военные планы, определялась политикой США. Германия была перевооружена, стремление Европы к нейтралитету подавлялось твердой рукой, и единственная попытка западных стран включиться в мировую политику независимо от США, а именно Суэцкая англо-французская война против Египта в 1956 году, была прекращена под давлением США. Самое большее, что могло позволить себе союзническое или зависимое государство, – это отказаться от полной интеграции в военный союз, не выходя из него (как сделал генерал де Голль).

По мере того как эпоха “холодной войны” приближалась к концу, становилось все более очевидным несоответствие между преимущественно военным и поэтому политическим доминированием Вашингтона в Европе и постепенно сокращающимся экономическим превосходством США. Центр тяжести мировой экономики теперь перемещался от США к европейской и японской экономике, которая, как считали США, была ими спасена и восстановлена (см. главу 9). Поток долларов, вытекавший из США, столь скудный в 1947 году, постепенно нарастал, особенно увеличившись в 1960‐е годы благодаря склонности Америки к дефицитному вложению огромных денег в глобальную военную деятельность (особенно после начала в 1965 году Вьетнамской войны) наряду с осуществлением самой амбициозной программы социального обеспечения в истории США. Доллар, краеугольный камень послевоенной мировой экономики, творцом и гарантом которого выступали Соединенные Штаты, стал сдавать свои позиции. Теоретически подкрепляемый золотыми слитками Форт-Нокса, в котором хранилось почти три четверти мировых золотых резервов, на практике он держался на потоках бумаг и бухгалтерских отчетов. Но поскольку стабильность доллара была обеспечена привязкой к определенному количеству золота, осторожные европейцы во главе со сверхосторожными французами предпочитали обменивать потенциально обесценившуюся бумагу на благородный металл. Поэтому золото потоком лилось из Форт-Нокса, и цена его поднималась по мере роста спроса. С 1960‐х годов стабильность доллара, а вместе с ней и мировой платежной системы была основана уже не на собственных резервах США, а зависела от готовности центральных европейских банков (под давлением США) не обменивать свои доллары на золото, но вместо этого объединиться в “золотой пул”, действовавший в 1961–1968 годах для стабилизации рыночных цен на золото. Однако такое положение продлилось недолго. В 1968 году “золотой пул”, к тому времени уже опустошенный, прекратил свое существование. Фактически с конвертируемостью доллара было покончено. Формально от нее отказались в августе 1971 года, после чего стабильность международной системы платежей была нарушена, а контроль над ней со стороны американской или любой другой экономики стал невозможен.

После окончания “холодной войны” от американской экономической гегемонии осталось так мало, что даже военная гегемония не могла больше финансироваться только из внутренних ресурсов страны. “Война в заливе” против Ирака в 1991 году, которую вели главным образом США, была оплачена, добровольно или под нажимом, другими странами, поддерживавшими Вашингтон. Это был редкий случай войны, когда ведущая держава действительно извлекла из нее пользу. К счастью для всех, кто в ней участвовал, за исключением бедных жителей Ирака, она закончилась в считаные дни.

Какое‐то время в начале 1960‐х годов казалось, что архитекторы “холодной войны” делают неуверенные шаги в направлении здравого смысла. Опасный период с 1947 года до драматических событий Корейской войны (1950–1953) закончился, не взорвав мировую обстановку, так же как и сейсмические сдвиги, поколебавшие советский блок после смерти Сталина (1953), особенно в середине 1950‐х годов. Страны Западной Европы стали замечать, что им не только не приходится преодолевать социальный кризис, но что неожиданно наступила эпоха всеобщего благосостояния (более подробно это будет обсуждаться в следующей главе). На старом профессиональном дипломатическом жаргоне уменьшение напряженности называлось разрядкой. Теперь это слово стало общеупотребительным.