Эвелин Эйер - Одиссея генов. Захватывающая история человечества, извлеченная из ДНК

Полностью эндогамные популяции крайне редки, особенно при отсутствии географических барьеров: культурные изоляты представляют собой исключение. Так, в Центральной Азии, при всех различиях между группами носителей разных языков, мы выявили и смешение генов. Связь между культурными и генетическими различиями не безоговорочная — это всего лишь тенденция. Возьмем для примера Кавказ: это очаг языкового разнообразия, и у тамошних популяций встречаются заметные генетические особенности. Напротив, в Камеруне, таком же очаге языкового разнообразия, уровень генетических различий между популяциями очень невысок.

Позволяют ли эти данные восстановить историю народов? Как я уже говорила, чтобы культурное разнообразие соотносилось с генетическим, культурные различия должны поддерживаться какой-либо формой эндогамии, а главное — эндогамия должна сохраняться на протяжении нескольких поколений. Численность популяции также важна. На описании этих параметров строится популяционная генетика. Еще недавно ученые умели лишь измерять генетические различия, но лет десять назад, благодаря увеличению объема данных, концептуальным прорывам на основе теории коалесценции, позаимствованной из статистической физики, а также мощным компьютерам, стало возможным восстановить наиболее вероятный сценарий развития популяций.

Например, нам удалось выяснить, что таджикские популяции произошли от смешения популяций с запада и востока Евразии, произошедшего около 6000 лет назад, а современные киргизы — от смешения популяций, пришедших с востока, и популяций, обосновавшихся в Центральной Азии примерно 3000 лет назад. Кроме того, оказалось, что киргизские популяции всегда были меньше таджикских. Таким образом, располагая данными о нынешнем генетическом разнообразии, можно заглянуть в прошлое народов. Следующая задача — лучше узнать механизмы эволюции культурного разнообразия.

Семь часов утра. Мы завтракаем в гостинице «Фатима» в Бухаре. Внезапно все содрогается, стулья трясутся, как будто прямо под гостиницей проложено метро. Подземный толчок! Мы выбегаем на улицу, но кроме нас, похоже, никто не испугался. Землетрясения здесь не редкость, и люди к ним привыкли. В 1966 году Ташкент, столицу Узбекистана, разрушило одно из таких стихийных бедствий. Собственно, этим и объясняется его довольно необычная архитектура: для восстановления города СССР собрал все свои таланты… Самое примечательное — здание в шестнадцать этажей, где через каждые два этажа располагаются круглые дворы-сады, окруженные квартирами.

После беспокойного завтрака мы встречаемся с нашим гидом. Сегодня мы идем в бухарскую синагогу. Она расположена в лабиринте переулков, и снаружи ничто не позволяет угадать ее за великолепной деревянной дверью, такой же, как у прочих домов квартала.

Наш гид — друг хозяина гостиницы. Его семья, как и другие семьи бухарских евреев, сумела использовать туристическую волну, хлынувшую в страну следом за независимостью. Но, в отличие от других, осталась в стране, когда б о льшая часть еврейских семей уехала в Европу, Америку и Израиль. Нас принимает раввин, и мы рассказываем ему о своем проекте: группа исследователей, в которую мы входим, хочет изучить генетическое разнообразие еврейской диаспоры, и нас очень интересует община Бухары. Это одна из самых восточных еврейских общин в Азии, и ее корни уходят в глубину веков. Мы уточняем, что для нашего исследования потребуется всего по несколько капель слюны от каждого добровольца. Согласен ли он принять в нем участие и попросить других последовать его примеру?

Нам повезло, раввин согласился. Он объяснил нам, что община состоит теперь всего из нескольких семей, и пообещал немедленно с ними связаться. По его словам, община так мала, что молодым стало трудно найти себе пару. Мы ждем, и понемногу начинают приходить добровольцы. У каждого мы спрашиваем разрешения его снять, но все отказываются. Плюнуть в пробирку перед камерой, то есть перед зрителями, для них считается позором.

До конца дня у нас побывали человек двадцать — необходимый минимум для того, чтобы коллеги из международного консорциума, совместно с которым мы подготовили этот проект, включили образцы в исследование. Успокоившись на этот счет, мы вернулись к главной цели. У бухарских евреев есть устная традиция, восходящая к временам их изгнания из Израильского царства ассирийцами в VIII веке до н. э. Они хранят свое религиозное наследие более 2000 лет, оставаясь изолированными от других еврейских общин. Исследование позволит уточнить подробности этой истории — во всяком случае, мы на это надеемся.

Два года спустя мы наконец получили результаты генетических тестов и, воспользовавшись экспедицией в этот регион, представили их раввину: еврейская община Бухары генетически схожа с еврейскими общинами, существующими на Кавказе, например в Грузии. Все вместе они образуют группу, называемую мизрахи.

Каждая из групп еврейских общин генетически отличается от других: ашкеназы от мизрахи, сефарды (потомки еврейских популяций, изгнанных с Пиренейского полуострова в XV веке) — от евреев Северной Африки, Индии и Йемена. Так что у каждой группы, очевидно, была своя особая история. И все же корни всех еврейских общин явно восходят к Леванту. Сефардские еврейские общины, общины Марокко и мизрахи генетически очень близки к нееврейским популяциям региона. Но две группы все же составляют исключение — они не ведут свое происхождение с Ближнего Востока: это йеменские евреи, родственные народам Аравийского полуострова (Йемен, Саудовская Аравия, Сирия), и индийские, которые ближе к народам Ирана и Центральной Азии. В некоторых случаях мы имеем дело с обращением в веру местного населения, в других — с миграциями людей ближневосточного происхождения.

Другой интересный факт: у популяций, чьи Y-хромосома и митохондриальная ДНК подвергались анализу, исследователи всегда выявляют больше смешений с местными популяциями через митохондриальную ДНК, чем через Y-хромосому. Это значит, что смешения там происходили в основном через вхождение в общину местных нееврейских женщин, а не мужчин. Неожиданный результат для представителей религии, где происхождение определяется по женской линии!

Одинакова ли у всех общин эта степень смешения, признак открытости для местных популяций? Нет. Европейские ашкеназы генетически расположены между популяциями Ближнего Востока и Европы — это признак частых смешений, тогда как мизрахи (живущие, в частности, в Бухаре) ближе к популяциям Леванта, чем к местным. Словом, мизрахи меньше смешивались с местным населением, чем ашкеназы.