Николай Свечин - Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

Сергей уставил мою закладку, сам разнуздал лошадь, привязал её к козлам, и мы с попутным извозчиком пошли чай пить.

Никогда не забыть мне этого «антре» [50] Вступление, появление. ! После я попривык к притонам и входил даже развязно, но первый раз меня так ошеломило, что я закачался как пьяный. Нельзя ни за что поверить, чтобы чистенький и приличный «с улицы» трактир в доме миллионера Целибеева [51] Домовладельцы Целибеевы владели на Загородном проспекте следующими домами: №№ 15,17,21 и 23. Трактир размещался лишь в одном из этих строений — в доме № 21 (дом не сохранился). В 1894 году трактиром владел Григорий Михайлович Волков. мог иметь такую ужасную обстановку «со двора»!

По удушливой, смрадной лестнице мы попали в самый «Дюссо»…

Вот какая картина развернулась передо мною:

Анфилада комнат, окутанных густой махорочной синевой [52] Простонародные трактиры размещались либо в подвалах, либо в первых этажах. Обычно состояли из 5–6 комнат, полы в них были деревянные, некрашеные, грязные, потому что подметались и мылись редко. Стены оклеены дешевыми обоями, покрытыми жирными пятнами и пылью, потолки плохо выбелены и покрыты копотью от керосиновых ламп. Столы, стулья и комоды грязны и пыльны. Буфет, состоящий из стойки, обычно был обит клеенкой, часто рваной, на ней стояли грязные тарелки с закусками. Рядом с ними — медный таз с холодной водой, в котором мылась посуда, вытирали её грязным полотенцем. Кухня содержалась ещё более неряшливо: на стенах паутина, на потолке мухи, на полу тараканы. Провизия была ничем не прикрыта и потому кишела насекомыми. . Все комнаты переполнены извозчиками, расположившимися вокруг столов, так что почти нет проходов. На первом плане плита с кипящими сковородками и чайниками. В центре бильярд, около которого ходят с киями пьяные уже извозчики. Гул от говора десятка голосов покрывает отдельные крики:

— Пару пива!

— Косушку на двоих.

— За семь чаю!

— Четвёрку в угол…

— Режу в среднюю!

— Селянку [53] Тушеные на постном масле овощи (капуста, лук, картошка) с мясом или мясными изделиями (ветчина, колбаса). за пятнадцать…

и так далее…

Среди столов мелькают фигуры половых, разносчиков, булочников и других «промышленников», питающихся около извозчиков. Столы вдоль стен и посредине комнат наполнены бутылками и сковородками. Атмосфера так насыщена, что раскрытые окна не освежают воздух; чувствуется букет из махорки, постного масла, пота, сивухи и ещё чего-то…

Меня затошнило и в глазах потемнело… Первая мысль была бежать на воздух, но мой коллега, с которым я приехал, нашёл уже у столика два места и кричал:

— Стриженый извозчик, иди сюда, иди скорей, пока не заняли…

Я поспешил на зов и подсел, почти упав на стул… Стол оказался накрытым красной скатертью, которая вся залита жиром, а концы засморканы… Опять меня затошнило…

— Ты что будешь? — обратился ко мне коллега, — Съедим по селяночке на сковородке?

— Нет, ты ешь, а я чай выпью.

— А водки?

— Я не пью…

— Что, верно, выручки ещё нет?

— Нет, так не пью.

— Ну, а я выпью… Эй, услужающий!

Маленькое замечание: извозчичьи дворы рассчитаны на известное число лошадей, а комнаты чёрных половин для людей не имеют никакой нормы. На воротах трактира прибита дощечка: «столько-то колод на столько-то лошадей», но никто не имеет ввиду, что при каждой лошади есть человек, которому тоже ведь нужны место и воздух. Если нельзя «набить» двор лошадями, то почему можно «набить» низкие, тесные комнаты извозчиками как сельдями в бочонке? Почему? А ведь мы в эту минуту сидели буквально друг на друге и при раскрытых окнах нельзя дышать! А зимой, когда окна закупорены?

Очень скоро нам подали косушку, два стаканчика, сковородку и «пару чая». Слуги очень предупредительны со своими гостями и бегают без передышки. Коллега мой принялся за выпивку и закуску, а я сказал, что подожду его пить чай и принялся наблюдать.

Черные от загара и грязи физиономии извозчиков в большинстве какие-то сонные, припухшие и совсем безжизненно-равнодушные, невозмутимые, флегматичные… Фигуры все сохраняют тот же вид, как на козлах. Несмотря на жару и духоту, никто не расстегнулся, все сидят в кушаках и наглухо закрытых армяках. Почему? А потому, что устройство армяка и кушака требует не менее четверти часа на облачение, в виду чего извозчики и предпочитают париться, чтобы после не возиться с застёжками, ремешками, кушаками и т. п.

Все сидящие, очевидно, одна семья, близкие товарищи; или земляки, или работники одного хозяина. Только мы «чужие» с моим коллегой, который ездит в Эртелев переулок, где у него тоже своя семья. Беседа мирная. Некоторые пьют совершенно безмолвно, другие говорят, спорят, кого-то ругают. За одним столом только царило оживление… Там один клал под ладонь монету, другие угадывали «орёл или решётка». Угадавший выигрывал и в свою очередь «подносил»… Делалось это секретно и, как только слуга приближался, руки убирались со стола…

Сильно шумели у бильярда, где на «полудюжину пива» шла игра в пирамиду… Игроки едва ходили уже вокруг бильярда; исходом партии интересовалась вся комната. Трудно придумать что-либо более безобразное и безнравственное, как этот бильярд в центре чёрной половины. В центре, конечно для того, чтобы все находящиеся во всех комнатах могли видеть и любоваться зрелищем. Посмотрит, посмотрит, да и сам захочет сыграть. Смотришь, вместо полчаса, компания просидит до запора трактира и спустит здесь всю свою выручку.

Но помимо «центральности», самое присутствие бильярда на извозчичьей половине является неуместным. Помилуйте — приехал извозчик поесть, покормить лошадь, отдохнуть, а тут ходи пьяный вокруг бильярда и спускай хозяйскую выручку. Да разве извозчик в состоянии пользоваться таким «развлечением», которое помимо проигрыша стоить 40 копеек в час «за время». Ниже я расскажу «экономическое» положение наших извозчиков и читатель легко убедится, что без «разорения» извозчик даже в бабки играть не может, а не только на бильярде, да ещё в трактире с крепкими напитками.

Время близилось к запору и в трактире становилось все душнее и смраднее. Прибывавших извозчиков не было, но зато зашли какие-то подозрительные личности из безместных рабочих, отставных газетчиков без блях, факельщики, подмастерья… Весь этот люд группировался около бильярда и ждал очереди «погонять шаров». Многие были знакомы с извозчиками и образовывали общие компании.

Я стал ближе присматриваться к своим коллегам и прислушиваться к их разговорам… Поразительно мало похожи извозчики на людей! Как и почему вырабатывается такой тип чего-то среднего между скотом и человеком, мы увидим ниже, но положительно извозчика нельзя считать настоящим человеком. Судите сами: в этой обстановке, где у нормального человека спирает дыхание и тошнит от отвращения, извозчик чувствует себя как рыба в воде, доволен и счастлив; его руки, лицо покрыты толстым слоем грязи и пыли, образовавшим твёрдую кору, которую он по утрам только обмачивает водой, отнюдь не употребляя мыла; даже раз в месяц или ещё реже бывая в бане, он не решается отскабливать свою грязь, боясь с ней расстаться. Стоит извозчику открыть рот, как он извергнет отборную площадную ругань, без всякой злобы или сердца, без нужды, просто по привычке, шутя, любя, даже из ласки. Неудивительно, что когда седок или «начальство» ругает извозчика, то он и ухом не ведёт, точно это не касается вовсе его.