Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— Вы, должно быть, любопытны, лейтенант, — с нехарактерным для себя добродушием заметил он.

— Любопытен. И мне любопытно, почему наш пленный не вернулся.

— Потому что я решил его отдать. — Подполковник соскользнул с лошади. — И он пообещал не участвовать в боях, пока французы не вернут нам британского пленного равного звания. Общепринятая практика, так что повода для возмущения нет. Познакомьтесь, месье Аржентон. Поедет со мной в Лиссабон на встречу с генералом Крэдоком.

Француз, услышав свое имя, нервно кивнул Шарпу.

— Мы поедем с вами, — не обращая внимания на Аржентона, сказал лейтенант.

Кристофер покачал головой:

— Не думаю. Месье Аржентон договорится, чтобы нам разрешили воспользоваться понтонным мостом в Порто, если он восстановлен, а если нет, переправимся на пароме. Вряд ли наши французские друзья согласятся не заметить у себя под носом полуроту стрелков.

— Может, и согласятся, если вы с ними поговорите. У вас ведь с ними особенные отношения.

Подполковник бросил поводья Луишу и жестом предложил французу спешиться и следовать за ним в дом.

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — продекламировал он и, уже пройдя мимо Шарпа, бросил: — У меня для вас другие планы.

— У вас для меня планы? — язвительно осведомился лейтенант.

— В армии его величества подполковник выше лейтенанта. Так было всегда, а значит, я имею полное право командовать вами. Через полчаса подойдете ко мне за новым приказом. Идемте, месье.

Кристофер сделал знак Аржентону, холодно взглянул на Шарпа и направился в холл.

На следующее утро пошел дождь. Похолодало. Серые тучи наплывали с запада, с Атлантики, гонимые ветром, срывавшим белые цветы с трепещущих веток, колотившим в ставни и разбегавшимся сквозняками по пустым комнатам. Шарп, Виченте и солдаты спали в конюшне под охраной часовых, трясшихся от холода и вглядывавшихся в непроглядную, сырую темень. Отправившись с обходом в самый мрачный час ночи, Шарп заметил за содрогающимися ставнями одного из окон прыгающий огонек свечи, и ему даже показалось, что сверху донесся крик, похожий на крик раненого зверя. Он остановился — уж не кричит ли Кейт, — но потом убедил себя, что это лишь его воображение или ветер в каминной трубе. На рассвете лейтенант заглянул к Хэгмэну и нашел старого браконьера в поту, но живого. Стрелок спал, однако дважды произнес вслух имя какой-то Эмми. Лекарь приходил раньше, днем, и, обнюхав рану, пожал плечами и снова заявил, что раненый умрет. Потом промыл рану, наложил повязку и отказался от предложенных денег.

— Смачивайте повязку и ройте могилу, — сказал он Виченте, который переводил для Шарпа.

Последние два слова португальский лейтенант переводить не стал.

Вскоре после рассвета Шарпа позвали в дом. Подполковника он нашел в гостиной, где того брил Луиш.

— Был брадобреем, — сказал лейтенант. — Или я ошибаюсь, а?

— Был. Хорошим, — подтвердил слуга.

— Вам бы тоже побриться не помешало. Волосы сами подрезали? — спросил подполковник.

— Нет, сэр.

— А похоже, что сами. Как будто их крысы рвали.

Бритва, скользя по распаренной горячим полотенцем коже, издавала царапающий звук. Луиш вытер ее кусочком фланели.

— Моей жене придется остаться здесь, чему я совсем не рад.

— Не рады, сэр?

— Здесь для нее самое безопасное место. В Порто ехать нельзя, там полно французов, которые насилуют всех живых и, возможно, даже мертвых, если те еще свежие. Порядок там установится не раньше чем через пару дней, а пока ей лучше остаться здесь. Да и мне будет спокойнее, если я буду знать, что она под надежной защитой. Так что вы остаетесь. Охраняете мою супругу, подлечиваете раненого, отдыхаете, раздумываете о путях Господних, а через неделю или около того я вернусь, и вы уйдете.

За окном садовник окашивал лужайку. В зеленой траве мелькали опавшие за ночь белые лепестки.

— Миссис Кристофер могла бы отправиться с вами на юг, сэр.

— Нет, черт возьми, не могла бы, — оборвал его подполковник. — Я уже сказал ей, что это слишком опасно. Нам с капитаном Аржентоном предстоит пройти через боевые порядки, и с женщиной эта задача неизмеримо осложняется. — Истинная причина заключалась, разумеется, в другом: он не мог допустить, чтобы Кейт встретилась с матерью и рассказала о свадьбе в деревенской церквушке. — Итак, Кейт останется, и вы будете обращаться с ней со всем полагающимся уважением. — (Шарп молчал и только смотрел на подполковника взглядом, от которого стало немного не по себе.) — Разумеется, я поговорю со священником, и деревенские обеспечат вас продовольствием. На неделю вам хватит. Только не высовывайтесь, ради бога. Не хватало, чтобы дом разграбили французы. И еще. Здесь, в подвалах, хранится несколько бочек отличного портвейна, и я не хочу, чтобы ваши мерзавцы добрались до них.

— Не доберутся, сэр.

Накануне, сообщив Шарпу о своих планах, Кристофер показал письмо от генерала Крэдока. Должно быть, подполковник носил его долго, потому что листок изрядно истрепался по уголкам и смялся, а чернила на нем выцвели, но текст сохранился полностью, и из него следовало, что предъявитель сего, подполковник Джеймс Кристофер, выполняет поручение особой важности, а посему всем британским и португальским офицерам предписывается исполнять приказания вышеназванного Джеймса Кристофера и оказывать ему всяческое содействие. Поскольку у Шарпа не было оснований считать письмо подделкой, ему ничего не оставалось, как только подчиняться распоряжениям подполковника. Этим же объяснялся и его тон, гораздо более уважительный, чем накануне.

— Портвейн они не тронут, сэр.

— Хорошо, хорошо. Это все. Можете идти.

— Так вы отправляетесь на юг, сэр?

— Мы едем на встречу с генералом Крэдоком.

— Тогда, сэр, может быть, захватите письмо для капитана Хогана?

— Только пишите побыстрее, ладно? Мне уже пора отправляться.

Пришлось писать побыстрее. Вообще-то, писать Шарп не любил, поскольку в школу никогда не ходил и рисовать буквы толком не учился, а предложения у него получались нескладные, корявые. Тем не менее лейтенант написал, что находится к северу от реки, что ему приказано задержаться в Квинта-ду-Жедеш и что, как только будет позволено, сразу вернется к исполнению служебных обязанностей. Шарп понимал, что подполковник прочтет письмо, а потому ни разу не упомянул Кристофера и обошелся без критических реплик в его адрес. Закончив письмо, он отдал его подполковнику, который вскоре и уехал, переодевшись в гражданское платье и в сопровождении француза и слуги.

Кейт тоже написала письмо. Матери. Утром она была бледна и с опухшими от слез глазами, что Шарп списал на предстоящее расставание с супругом, но на самом деле причиной стал категорический отказ Кристофера взять ее с собой.