Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

Да-да, в глазах людей традиционной культуры той далёкой эпохи очень большое значение имела именно божественная удача. Если сами боги покровительствовали князю и его роду, то эта удача передавалась вместе с благоденствием и на весь его народ, а от вождя – на всё его войско.

Удача… «в современном русском языке так называют успех, нужный или желательный исход какого-либо дела. А вот этимология позволяет предположить, что слово “удача” может иметь два значения, общих по звучанию, но разных по происхождению. В первом случае оно родственно др. – инд. dátis “дар” и т. п. (ср. подать, ст. – слав. благодать). По другой версии, оно связано происхождением со словами со значением “давать”, “даю”. На глубинном уровне оба истока слова сходятся, однако имеют несколько разные смысловые оттенки.

Как удачу принято переводить скандинавское hamingja [17] Черкасов И. Клады викингов и Удача нордов // Мифы и магия индоевропейцев: альманах / Под ред. А. Платова. М.: София; Гелиос, 2002. Вып. 10. С. 36–41. . Так называли особое, присущее некоторым людям с рождения качество, напоминающее везение. Не совсем верно отождествлять значение слова “удача” с известным выражением “родиться в рубашке”, поскольку “удача” гораздо шире по смысловому наполнению. Считалось, что большая удача от человека-носителя распространяется и на его окружение – способность, необходимая вождям.

В Западной Европе венеды использовали сходное понятие, передаваемое в латиноязычных источниках как utilitas, которая “подразумевает также удачливость, особую благодать, проявляющуюся в успешности действий носителя этой добродетели” [18] Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII–X вв.). М.: Восточная литература РАН, 1995. С. 383. .

Справедливо мнение, что мерой удачи человека наделяли при рождении богини Судьбы (рожаницы?). Запас удачи можно исчерпать, тогда человеку перестаёт улыбаться счастье даже в мелочах. Есть указания на то, что удача остаётся с носителем до тех пор, пока он не преступит какой-либо запрет (возможно, о том же повествует известная былина о Василии Буслаеве). Можно допустить существование одинаковых воззрений хотя бы у части славянских народов. Очень похожие представления встречаются в греческой, кельтской и скандинавской мифологии.

Следовательно, удачу можно понимать как некий запас сил (в том числе «сверхъестественных», волшебных), позволяющих человеку с наименьшими потерями или затратами добиваться желаемого в различных жизненных обстоятельствах, выходить “сухим из воды”, приносить успех или достигать его. То есть это – своего рода суммарная мера успеха» (Ермаков, Гаврилов, 2010, с. 159).

Таковая удача была у легендарного Орвар-Одда, и досталась она ему от отца, и была с ним по крайней мере до тех пор, пока он не творил чего-то нехорошего с точки зрения богов.

«– Далекий путь предстоит нам, и тяжело будет грести так долго, – заговорил Одд, как только вышли они в море. – Теперь-то время показать мне, какого я рода: отец мой Грим всегда имел попутный ветер, куда бы он ни плыл.

Поставили они паруса, и сейчас же подул самый лучший попутный ветер и понес их на север – в землю Галугу, и пристали они там к берегу в Графнисте. Высадившись на берег, пошли они к жилью. За спиной у Одда был его колчан, а в руках лук, и Асмунд тоже захватил с собою свое оружие…» (IV. Отъезд Одда из Беруръюдри и прибытие его в Графнисту. См.: Петерсон, Балобанова, 1898).

«Собрались они в путь, и сам Грим проводил их к тому месту, где стояли корабли, и на прощанье сказал Одду:

– Я хочу подарить тебе большую драгоценность: вот эти три стрелы. Называются они “подарок Гузи”; я получил их от самого Гузи, финского короля. Замечательны они тем, что после выстрела сами собою прилетают назад к стрелку и притом никогда не дают промаха.

Взял Одд у него стрелы и увидал, что были они с золотыми краями.

– Хороший подарок сделал ты мне, отец, – сказал он, – и большое тебе за него спасибо!

Тут они простились и разошлись.

Взошел Одд на свой корабль и, сейчас же кликнув людей, приказал им поднять якорь. Сначала взялись они за весла, но, как только отошли от берега, Одд распорядился, чтобы поставили паруса: сейчас же подул попутный ветер, и они поплыли на север, к Финмаркену…» (VI. Прощание с Гримом и поездка в Финмаркен. См.: Петерсон, Балобанова, 1898).

Об отце Одда, как мы уже упоминали, существует особая «Saga Grims Lodinkinna». Прозвище lodinkinni = «бородатая щека» дано ему потому, что уже с рождения одна щека его была покрыта волосами. В ней находим: «…Грим прибегает к хитрости, которой пользовался и отец его и другие жители Рафниста: он поставил паруса, несмотря на то, что царил штиль, и сразу подул попутный ветер…» (XX. Сага о Гриме, отце Одда. См.: Тиандер, 1906).

Отплытие Олега с данью из Царьграда.

Миниатюра Радзивилловской летописи

Определённое текстуальное сходство наблюдается нами в летописном описании нападения Олега на Цареград «в лѣто 6415». Чтобы двигаться в сторону Царьградских стен, ветер определённо должен дуть с моря:

«И повелѣ Олегъ воемъ своим колеса изъдѣлати и въставити корабля на колеса. И бывшю покосну вѣтру, успяша парусы с поля, и идяше къ городу. Видѣвше же грѣцѣ, убояшася, и ркоша; выславше ко Ольгови: “Не погубляй город, имемься по дань, якоже хощеши”» (ПВЛ, подг. текста, пер. и комм. О.В. Творогова).

По меркам древних ветер посылают боги, если он благоприятный, боги оказывают поддержку деяниям героя, а если нет – явно чем-то разгневаны.

Хорошо, когда твоему конунгу или князю покровительствуют небожители!

Вот и летописный Олег, прозорливо избежавший отравления, вернулся в Киев, « неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье. И прозвали Олега Вещим, так как были люди язычниками и непросвещенными».

Суммарная мера успеха вознесла Одда-Олега на самую высокую ступень в иерархической лестнице общества, живущего традиционным укладом. Выше только боги и богини.

Спустя более чем девятьсот лет декабрист Кондратий Рылеев включит в цикл «Думы» историческую песнь, полностью посвящённую Олегу Вещему, где не без пафоса ещё раз восславит дела давно минувших дней:

Сага живо нам объясняет, почему и сам король Херрауд оказался рад выдать дочь за «безродного» бонда Орвар-Одда, которому всегда попутный ветер и чьи значки стрел известны даже королю! Следует считать это обстоятельство стандартным воспеванием героя саги?