Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

Д. Гаврилов был готов допустить, что Олег II мог ссылаться и на Херрауда Старшего и, если у летописца не было злого умысла подчистить «кой-чего» в истории династии, он просто запутался при редактировании в том, что были Херрауды – Игорь Старший и Игорь Младший – и были Олег Вещий и Олег II. Причём всё это разные люди.

Например, согласно Архангелогородскому своду, Олег (будущий Вещий) в 881 году мирно принял под свою руку кривичский Смоленск (а вот Любеч взял силой (ПСРЛ, т. I, стб. 23; т. II, стб. 15):

«…Налезоста Днепр реку, и приидоста под Смоленск, и сташа выше города и шатры иставиша многи разноличны цветы. Уведавше же смольняне, и изыдоша старейшины их к шатром и спросиша единого человека: “кто сей прииде, царь ли или князь в велицеи славе? ” И изыде из шатра Ольг, имыи на руках у себя Игоря, и рече смольняном: “сеи есть Игорь, князь Игоревич рускии”. И нарекоша его смольняне государем, и вдася весь град за Игоря» (Устюжский летописный свод, 1950, с. 21).

Мы сошлись во мнении, что эпизод со Смоленском и Любечем стоит отнести как раз к деятельности Олега II и Игоря – к пути их продвижения к Киеву, то есть к 919–920 или 920-м, а не 881–882 годам!

«Игоревич» – описка, по мнению одних исследователей, повод к размышлению – для других, особенно для нас. Оборот «царь ли или князь в велицеи славе» следы позднейшей редактуры. При этом, например, в иной редакции Устюжского летописца (ПСРЛ / Под ред. Б.А. Рыбакова. Л.: Наука, 1982) стоит: «Сей есть Игорь князь Рюрикович руски». Не след ли это нашего Херрауда/Игоря Старого? Поскольку Орвар-Одд/Олег Вещий как бы сопровождает Игоря Молодого, то летописец «проговорился» о предшественнике, деде Игоре Старом. В таком случае ранее именно Херрауд/Гейррёд был более знаком «смолянам», чем сам Олег.

В Лаврентьевской летописи в тот же год говорится об установлении платы варягам, коя продолжалась до самой смерти Ярослава (Мудрого).

«В лѣто 6390 (882 г.). Поиде Олгъ, поемъ вои свои многы: варягы, чюдь, словѣны, мѣрю, весь, кривичи. И приягородъ Смольнескъ и посади в нем мужь свой. Оттуда поиде внизъ и, пришедъ, взяЛюбечь, и посади мужь свой. И придоста къ горамъ киевьскымъ, и увидѣ Олгъ, яко Осколдъ и Диръ княжита, и похорони вои въ лодьях, а другыя назади остави, а самъ приде, нося Игоря молода. И приступль под Угорьское, похоронивъ вои свои, и посла къ Асколду и Диру, глаголя, яко “Гостье есмы, идемъ въ Грѣкы от Олга и от Игоря княжича. Да придета к роду своему, к нам”. Асколдъ же и Диръ придоста, и выскакаша вси из лодѣй, и рече Олгъ къ Асколъдови и Дирови: “Вы нѣста князя, ни роду княжя, но азъ есмь роду княжа”, и вынесоша Игоря: “Сь сынъ Рюриковъ”. И убиша Асколъда и Дира, и несоша на гору, и погребоша на горѣ , еже ся нынѣ зоветь Угорьское, идеже нынѣ Олминъ дворъ; на той могилѣ поставилъ божницю святаго Николы: и Дирова могила за святою Ориною. И сѣде Олегъ, княжа в Киевѣ, и рече Олегъ: “Се буди мати городом русскымъ”. И бѣша у него словѣни и варязи и прочии, прозвашася русью. Се же Олегъ нача городы ставити, и устави дани словѣном, и кривичемъ и мерямъ, и устави варягом дань даяти от Новагорода 300 гривенъ на лѣто, мира дѣля, еже до смерти Ярославля даяше варягом».

Те ли это «варяги», которых рекрутировал в Скандинавии Вещий Олег в 913 году? Или это варяги, которые остались верны Силкисив? На данный вопрос у нас пока нет однозначного ответа.

Получается, что дань варягам установил уже Олег II, убивший Дира.

Путаница тоже подтверждает нашу гипотезу. В новгородских летописях Олег именуется воеводою Игоря, но в Начальной летописи Олег Вещий выступает как светлый князь (в договоре 912 года). Противоречие разрешается, как было показано выше, во времени. Одд-Олег вначале был воеводою у Игоря Старшего (Херрауда в Кэнугардах), а затем, после его смерти, стал конунгом и породил Игоря Младшего.

Була(д)мир Дир мог быть кем-то из племянников матери/сестры Аскольда Дира. В любом случае ведь и этот Псевдо-Дир, который сместил Силкисив и детей Одда-Олега в Киеве в 913 году, должен был как-то обосновывать свои права?

С. Пивоваров рассуждал: «Боковых ветвей Диров должно было быть множество, с учётом многовекового существования династии. На Руси лествица. Так что:

Вариант 1. Самозванец Владимир/Була(д)мир мог сойти за того, кто старше по лествице, чем внуки Херрауда, но его отец не правил. В русской истории таких примеров множество.

Вариант 2. Самозванец Владимир/Була(д)мир просто апеллировал к тому что он Дир, а дети Одда (и/или дочь и внуки Херрауда Старшего) нет!»

Как вариант, он мог объявиться в качестве сына Херрауда, некогда отданного в заложники в 882 году, вернувшегося теперь из венгерского плена или из мусульманского рабства. За давностью лет никто бы не опознал этого 32—34-летнего мужчину в лицо. Событие, впрочем, маловероятное.

Но если это так, то Херрауд всё-таки сам приходится Дирам роднёй, как уже предполагалось, через династический брак с сестрой или дочерью Аскольда. Он мог также взять в жёны вдову Аскольда в 882 году. Почему бы и нет?

Воля наших читателей, какую из версий принять на веру. Или повременить до выяснения всех подробностей и появления новых источников.

Всё же обратим внимание на существенный момент, если не принимать в расчёт мысль об «антитезе», про княжеское происхождение Игоря Олег II ничего сам не говорит напрямую. Более того, ниоткуда не следует, что он предлагает самого Игоря в князья. Игорь назван сыном Рюрика, а ранее по тексту от лица летописца – княжичем (что означает сын князя), то есть ничего не говорится о роде самого Игоря (это было бы так, если его именуют не сыном, а внуком, как показано выше).

Контекст таков. Олег II в прямой речи настаивает на своём собственном природном княжеском происхождении, то есть говорит, что он князь по крови (и это тоже историческая загадка!) и имеет преимущество в сравнении с самозванцем Диром, который не просто не княжеского рода, но ещё и узурпатор, сидит в городе, где править должен отец Игоря (по летописи – Рюрик, по нашему предположению – Олег Вещий). Далее Олег II сам садится княжить в Киеве,и Игорю, чей отец по крови избранный конунгом бонд, как мы увидим, почти до самой смерти этого вождя не удаётся вернуть себе первое место.

С другой стороны, недавний расцвет Киева в период правления Олега Вещего, победителя венгров, подчинившего окрестные племёна, привезшего в Киев несметные сокровища из победоносного похода на Царьград, был вполне ярок в памяти того поколения, к которому прозорливо взывал князь Олег II, показывая народу наследника этой божественной славы и удачи – Игоря. К нему, Игорю, должна была перейти сила отца (суммарная мера успеха, накопленная тем при жизни в делах ратных и мирских). А у Олега Вещего, как бы сказал человек архаического общества, «была очень добрая Удача». И вот память о ней-то как раз и была живее всех живых.