Сергей Нечаев - Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес

И все же Наполеон почти до конца 1809 года медлил с решительным объяснением. Наконец, 30 ноября 1809 года в конце обеда он объявил Жозефине, что намерен ее покинуть. Та тут же упала на пол, лишившись чувств.

А 16 декабря 1809 года в девять часов вечера Жозефина предстала перед семейством Наполеона в полном составе, перед плачущими Гортензией и Эженом, перед архиканцлером Камбасересом, перед государственным министром Реньо де Сен-Жан д’Анжели и подписала акт развода.

Было решено, что Камбасерес выслушает волеизъявления обоих супругов на семейном совете, после чего Сенат выпустит сенатус-консульт, в котором торжественно объявит о расторжении гражданских супружеских уз и в то же время великолепно обеспечит будущность Жозефины.

Жозефина сказала:

— Я обязана заявить, что, поскольку я больше не могу надеяться родить детей и тем самым удовлетворить политические потребности императора и интересы Франции, я счастлива, что могу предоставить ему самые убедительные доказательства своей привязанности и преданности, которые когда-либо предоставлялись на этой земле… Я всем обязана его доброте: его рука короновала меня… Я останусь лучшим другом императора…

Затем она удалилась.

Во время этой ужасной церемонии император не произнес ни слова, не сделал ни одного жеста. Он стоял неподвижно, словно статуя. Почти безумным взглядом он уставился в одну точку и пребывал в подавленном настроении весь день.

Вскоре после этого Наполеон удалил свою бывшую супругу в Мальмезон, в специально подаренный ей загородный дворец. Завершив эту «операцию», он тут же занялся непосредственным выбором женщины, которая должна была уберечь Францию от возможной реставрации Бурбонов путем производства на свет прямого наследника императорского престола.

29 января 1810 года было собрано специальное совещание высших сановников империи по этому вопросу. Многие, в том числе и Камбасерес, выступили за союз с Россией, но, например, Талейран предпочитал австрийский брак. Первые высказались за Великую княжну Анну Павловну, сестру императора Александра I, Талейран же — за Марию-Луизу Австрийскую. И для него это был не случайный выбор: как отмечает историк Дэвид Лодей, «породнение с Габсбургами полностью укладывалось в его схему построения всеобщего мира, в основе которого лежала дружба между Францией и Австрией».

Других вариантов, по сути, и не было. На свете, кроме Франции, тогда было лишь три великих державы: Англия, Россия и Австрия. Но с Англией постоянно шла война не на жизнь, а на смерть. Оставались только Россия и Австрия. Россия, бесспорно, была сильнее Австрии, в очередной раз разбитой Наполеоном в 1809 году. Но в России слишком долго тянули с ответом…

В результате Наполеон, сильно раздраженный медлительностью русского двора, дал понять, что окончательно склоняется в пользу «австрийского варианта».

Князю фон Меттерниху, тогдашнему австрийскому послу в Париже, был передан запрос, согласен ли австрийский император отдать Наполеону в жены свою дочь Марию-Луизу? Из Вены тут же ответили, что Австрия на это согласна.

Понятно, что Мария-Луиза была хорошей дочерью, она любила своего отца больше всего на свете, и его воля была для нее священна.

Это была для нее воля отца и одновременно воля императора. Она никогда не посмела бы оказать ему серьезного сопротивления, хотя, конечно, в первый момент перспектива стать женой ненавистного человека привела ее в ужас. С нее было достаточно, что ее отец желает этого брака, и все другие интересы должны были отступить на задний план. Поэтому на вопрос императора Франца она ответила, что покорится, если он считает, что обязан принести своей политике подобную неслыханную жертву.

Считается, что брак Наполеона и Марии-Луизы был первым большим успехом тайной политики князя Клемента фон Меттерниха. К тому времени он уже стал министром иностранных дел, и именно он настоятельно советовал императору Францу пожертвовать дочерью, чтобы обеспечить Австрии мирную передышку, «дающую возможность заново набраться сил».

С другой стороны, брак Наполеона и Марии-Луизы стал большим успехом Талейрана. Это была двоюродная сестра казненной революционерами Марии-Антуанетты, и, по его мнению, эта женитьба «оправдала бы Францию в глазах Европы и способствовала бы созданию франко-астрийского союза».

Что же касается Камбасереса, то он был против развода с Жозефиной, он пытался убедить Наполеона, что креолка, несмотря на все свое легкомыслие, пользуется популярностью, что принцесса любой старой династии будет гораздо менее любима, и что ему следует избегать такого шага, который слишком напоминал бы старый режим. Но эти предостережения ни к чему не привели, а когда этот вопрос был решен положительно, и начали обсуждать кандидатуру новой императрицы, Камбасерес высказался за русскую Великую княжну Анну Павловну. Но Наполеон и здесь не послушал его (русский император был согласен на этот брак, но лишь по достижению совершеннолетия своей шестнадцатилетней сестры), а в очередной раз склонился к предложению Талейрана, бывшего сторонником брака с австрийской эрцгерцогиней Марией-Луизой, а вместе с этим — сторонником австрийского союза, которого желал и император.

Архиканцлер Камбасерес, устами которого говорила сама мудрость, всегда выступал за союз с Россией. Он предвидел, что если Россия не будет избрана, то она неизбежно сделается смертельным врагом Франции. Исходя из этого, он постарался осторожно указать на то, что в будущем наибольшая опасность будет исходить отнюдь не от неоднократно битой Наполеоном Австрии, а от России, сила и возможности которой, похоже, безграничны.

Не получилось…

И Камбасерес, будучи юристом, лично завизировал развод Наполеона с Жозефиной, а также позаботился о том, чтобы все было законно в новом бракосочетании. Но тут имелась очень большая проблема, ибо накануне коронации Наполеон и Жозефина тайно прошли религиозное освящение своего брака. И Камбасерес сказал Наполеону, что Римский папа в этом вопросе точно не поможет.

Император начинает нервничать. Ладно, раз нельзя прибегнуть к Его Святейшеству, обойдутся без него — вот и все. Сочтем, что церковный суд парижского диоцеза компетентен в этом вопросе, и поручим дело ему. Разве он не полномочен судить о действительности или недействительности брачных союзов, заключенных перед алтарем? В данном случае духовные власти Парижа станут чинить императору не больше препятствий, чем любому частному лицу. Не так ли было в 1806 году, когда, после отказа папы, их попросили расторгнуть брак Жерома Бонапарта с Элизабет Патерсон? Камбасерес обещает изучить вопрос…