Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Из современных крупных культурных систем остается непонятным место России и США в приведенной схеме. Для расшифровки положения этих современных культур можно обратить внимание, что обе эти - пока страны, в лучшем случае - культуры, но никак не цивилизации - оба этих региона очень молоды по сравнению с прочими. Оба отличаются полиэтничностью очень высокой степени, так что с трудом можно говорить об общей культуре внутри каждого региона. В этом отношении можно вспомнить историю Китая: имеются свидетельства того, что в глубокой древности Китай был населен множеством народов и племен, и на протяжении тысячелетий эти народности вырабатывали общую культуру, пока не слились в значительной степени в одну общность - китайский народ. Можно ожидать, что такие сегодняшние геополитические блоки, как Северная Америка и “страны СНГ” со временем образуют новые цивилизации. При этом относительный возраст этих регионов - евразийского и американского, - указывает и на последовательность этих цивилизаций. Вслед за германской (северно-и центральноевропейской) цивилизацией современности наступит период русской цивилизации, а затем - американской. Хотелось бы заметить, что исторические процессы такой длительности бесполезно оценивать в терминах сегодняшнего богатства или могущества стран. В XVII-XVIII вв. Япония была грамотнее Европы и в ней был больший процент городского населения. В XV-XVI вв. Южная Европа была богаче центральной и северной. Чем была Греция во времена расцвета Египта? Чем была германская Европа во времена величия Рима? Эти показатели - степень урбанизации, уровень массовой культуры, богатство страны или ее военная сила - слишком мимолетны, чтобы на них строить далекие прогнозы.

Разумеется, нет “гарантии” появления русской цивилизации: не все дети доживают до зрелого возраста. Известны ведь и погибшие цивилизации (американские), и цивилизации, находящиеся в стадии сильнейшей деградации (австралийская, некоторые африканские реликты). Так что указание места в истории русской цивилизации (как бы она ни была названа в дальнейшем) говорит только о возможности. Есть ребенок, даже, пожалуй, почти юноша. Если все пойдет нормально, он вырастет и возмужает. Больше о нем “предсказать” трудно.

Кризис полисного сознания: Пелопонесская война

Если мы постараемся точнее датировать начало античной эпохи, датировать явившееся причиной ее начала развитие душевной жизни людей, то мы придем ко времени VIII в. до Р.Х. - ко времени основания первых греческих колоний, ко временам, предшествующим греко-персидским войнам. Именно в это время стало разлагаться полисное сознание, по типу своему принадлежащее к предыдущей эпохе развития души.

Увидеть изменение столь далеких времен мы можем, например. познакомившись с высказыванием Исократа (V-VI вв. до Р.Х.): “Мы называем эллинами тех, с кем нас объединяет культура, скорее чем просто людей одной с нами крови”, - греком делает человека не кровь, а дух. Это противопоставление, высказанное в речи Исократа, является “новым” по сравнению с Древним, египетским миром. Ранее кровь и дух не различались, и такое противопоставление показалось бы бессмысленным. Кровь и дух были тождественны во времена, когда главным элементом индивидуальности человека был национальный характер. Но ко временам Платона и Исократа индивидуальность уже значительно развилась, она уже не исчерпывалась в существенных своих чертах национальным характером, и появилась концепция “соплеменники по духу”, “духовные родичи”, поскольку дух теперь уже мог отличаться от “крови”.

Это душевное изменение, оказавшее огромное влияние на всю последующую историю, появилось, конечно, ранее, чем было высказано в упомянутых словах Исократом, оно возникло в восточном Средиземноморье примерно в VIII в. до Р.Х. Сначала эта концепция была привилегией греческого мира, а потом она была утверждена и всемирно провозглашена апостолом Павлом уже в совершенно новом, развернутом качестве; у Исократа дух объединяет племя, у Павла дух превосходит племенные рамки, приобретая всечеловеческое значение. Ко времени возникновения христианства кровные связи почти утеряли былую значимость, характер личности человека определялся теперь духом, а не плотью, не неразрывно связанным с этой плотью национальным характером, как в древние времена. Вслед за этим изменением души и начали происходить процессы, разлагающие полисный строй.

Действующей причиной здесь были торговые и дипломатические связи полиса с окружением, с колониями, так что самодостаточная замкнутая структура полиса стала разлагаться. Начался длительный процесс объединения полисов, развитие протогосударственных образований, что привело к возникновению ранних империй - македонской и римской. Однако подобные причины действовали совсем иным образом в предшествующие времена, когда строение души было еще иным. Не случайно вскоре после начала новой, античной эпохи происходит Пелопонесская война (V в. до Р.Х,) - первый в греческой истории (и едва ли не в европейской истории вообще) образец массовой гражданской войны. После Пелопонесской войны полисная организация общества перестала быть результатом общего согласия и общего, коллективного сознания, она существовала лишь по инерции. На первый план в истории выступили со всем новые импульсы душевной жизни - личный интерес и личная выгода. Для греческих мыслителей это послужило поводом к морализированию по поводу падения нравов, а последующие историки относятся как к чуду к возникновению в Элладе частной собственности и частного права, к возникновению личностного начала, перекраивающего историю.

Греки противопоставляли свое государственное устройство - свободное подчинение закону - варварскому, где население подчиняется капризам владыки. Уже это противопоставление показывает переход эллинов в новую историческую эпоху; ими уже утеряно понимание устройства общества, движимого общей душевностью. Ведь в этом отношении персы были варварами в той же степени, что и китайцы, и что может быть дальше от истины, нежели представление об устройстве китайского общества Древнего времени, как об отношениях капризного деспота и подневольного народа! В те времена совсем иные отношения связывали людей в общность, и представить эти отношения нам сегодня трудно, поскольку изначально предполагается, что это были люди такие, как мы сегодня, с теми же (пусть неосознанными) представлениями о правах и свободах, с тем же устройством мышления и с тем же чувством собственного одиночества в негостеприимном мире, у которого надо урвать кусок и нельзя надеяться не только на теплое, но даже на справедливое к себе отношение.