Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Хотя тоннаж бомбовой нагрузки и материальный ущерб возрастали, людские потери начали снижаться. В ночь на 15 февраля 1944 г. свыше 800 бомбардировщиков вышли на Берлин, пропахав широкой полосой рабочие районы – Веддинг и Панков на севере – и добравшись до зеленого Целендорфа на юго-западе. Но на этот раз жизни лишились только 169 человек – не сравнить с 1500 погибших в намного меньших по численности летного парка налетах августа и сентября 1943 г. Берлинцы научились мастерски находить в городе места для убежищ и знали, где и когда лучше прятаться. Приезжих поражала новая атмосфера юмора, жизнестойкости и готовности бросить вызов врагу. В феврале Лизелотта Пурпер впервые вернулась в столицу после бомбежки в ноябре. Она едва узнала здание в Шёнеберге, где жила и приходила в себя после гибели квартиры и всего нажитого: от фасадной части с входом не осталось ничего. Пробравшись через груды камней и балок, в подвале она нашла соседа, человека средних лет, одетого в черную фуражку и рабочий комбинезон, за попытками отыскать и спасти что-нибудь из семейного имущества. «Покрытый пылью и измученный, но с выправкой, точно у солдата на фронте, – писала она Курту. – И так вообще теперь все в Берлине. Жизнь как на фронте, если вообще можно говорить о жизни» [824] MfK-FA, 3.2002.0279, Лизелотта Пурпер к Курту Оргелю, 25 Feb. 1944. .

Сражение за контроль над немецким воздушным пространством продолжалось. Мильх и Шпеер оставили без внимания требования Гитлера сосредоточить усилия на выпуске бомбардировщиков и без особого шума переключили ресурсы в направлении усиления наземной ПВО и истребительных эскадрилий люфтваффе. Производство одномоторных самолетов во второй половине 1943 г. достигло пика в 851 единицу в месяц. До трети изделий оптики в Германии и до половины продукции электронной промышленности шли на нужды обороны на домашнем фронте, по мере того как каждая из сторон старалась перепрыгнуть через ступеньку очередной инновации, введенной другой. К концу 1943 г. зенитная артиллерия располагала 7000 прожекторов и 55 000 орудий, получая три четверти 88-мм пушек, снискавших грозную репутацию в противотанковой роли на Восточном фронте. На расчеты батарей приходилось большинство личного состава из 1,8 миллиона военнослужащих ВВС, а также 400 000 вспомогательного персонала, в том числе 80 000 мальчишек-школьников и 60 000 военнопленных. Все орудия среднего и крупного калибра обслуживались смешанными расчетами: советские военнопленные подносили снаряды, мальчишки наводили пушки, а солдаты выступали в качестве стрелков. Зенитки поглощали 12 % всего объема выпущенных боеприпасов у немцев, вдвое больше, чем армейская полевая артиллерия, хотя результативность оставалась относительно низкой: на уничтожение одного самолета уходило в среднем 16 000 артиллерийских выстрелов. Однако работа ПВО внушала гражданским лицам чувство большей безопасности [825] Overy, Why the Allies Won, 90–97 and 129; Müller, Der Bombenkrieg, 140–145; Hastings, Bomber Command, 308 and 348. .

Ближе к исходу марта 1944 г. бомбардировочное командование британцев вынужденно отказалось от продолжения «битвы за Берлин» из-за роста потерь от действий немецкой противовоздушной обороны. Харрис заранее довольно точно оценил затраты на проведение операции. Британские летчики сделали 14 562 боевых вылета, а Харрис рассчитывал на 15 000. Он предсказывал урон в размере от 400 до 500 самолетов. В действительности противник сбил 496 бомбардировщиков, тогда как еще 95 разбились на обратном пути в Англию. К февралю и марту 1944 г. потери бомбардировочного командования в налетах на Лейпциг и Берлин превышали 9 %, через несколько дней после рейда на Берлин 24 марта они подскочили до 11,8 % из-за результата ударов по Нюрнбергу. Для экипажей подобная статистика не сулила особо радужных шансов дожить до конца оперативного срока. Берлин означал провал концепции, основанной на достижении победы над Германией за счет одних только бомбардировок стратегической авиации [826] Автором идеи «площадных бомбардировок» жилых кварталов немецких городов считается главный научный консультант британского правительства профессор Фредерик Линдеман, введенный Черчиллем в Военный кабинет. Большие потери у англичан (средний уровень которых составлял около 5 %) весной 1944 г. объясняются успешным применением немецкими зенитчиками радиолокационных станций. [827] Overy, Bombing War, 338–355; Webster and Frankland, The Strategic Air Offensive against Germany 2, 190 and 196: Харрис к Черчиллю, 3 Nov. 1943; Hastings, Bomber Command, 258–261; Overy, Bombing War, 338–341. .

Немцы не сразу заметили данное обстоятельство, поскольку изменение планов британского противника совпало с возобновлением приостановленной осенью кампании бомбежек ВВС США. «Либерейторы» и «Летающие крепости» («Боинги» Б‐17) отправлялись теперь на задания в сопровождении истребителей дальнего радиуса действий «мустанг», способных вести бои с немецкими заградительными эскадрильями за господство в воздушном пространстве рейха. Хотя в марте американцы бомбили Берлин, главным объектом приложения их сил оставались цели люфтваффе: авиационные заводы, летные поля и – с высокими результатами – мощности по производству синтетического горючего. Когда весной 1944 г. постоянные ночные налеты на немецкие города прекратились, многие в них вздохнули с облегчением [828] Overy, Bombing War , 357–377; Hastings, Bomber Command , 341–348 and 356; Webster and Frankland, The Strategic Air Offensive against Germany , 2, 193. .

Писатель и журналист Маргрет Бовери воспользовалась моментом для возвращения в столицу из Мадрида, отказавшись от синекуры – работы в немецком посольстве. Не послушавшись советов друзей и родни, в том числе и матери-американки, Бовери поклялась «остаться в Берлине и познать истинную жизнь немцев под бомбами»; по прибытии в столицу она принялась писать для Das Reich. В апреле Геббельс посвятил одну из статей в этом еженедельнике «неразрушимому ритму жизни» и «необоримой воле к жизни населения нашей метрополии», которую редактор издания, та же Бовери и прочие расширяли, строча наполненные радужными образами статьи в честь способности столицы держаться [829] Görtemaker, Ein deutsches Leben, 199–203; Goebbels, ‘Das Leben geht weiter’, Das Reich, 16 April 1944; Rudolf Sparing, ‘Ich lebe in Berlin. Ein Bericht’, Das Reich, 30 July 1944; Frei and Schmitz, Journalismus im Dritten Reich, 110. .

Величайшим призом за стратегические бомбежки всегда служили факторы психологического и политического порядка: распространение пораженческих настроений и подрыв поддержки режима. В ретроспективе самоуверенные заявления Харриса о том, что к 1 апреля 1944 г. Германия капитулирует, кажутся смешными и необоснованными. Однако прецедент уже имелся. Осенью 1942 г. бомбардировочное командование приступило к налетам на северные итальянские промышленные города – Геную, Турин и Милан, а следующей весной бомбовая кампания вызвала массовое бегство, дикие бунты и спонтанные демонстрации против префектов и фашистской партии с требованиями политических прав. На протяжении августа 1943 г. все выглядело так, будто бомбежки Гамбурга произведут то же воздействие и в Германии, и люди открыто обсуждали возможность последовать примеру итальянцев и заменить существующий режим военной диктатурой. Однако на том сходство закончилось. Разговоры и несколько символических выпадов против партийных функционеров не переросли в коллективные действия.