Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

На следующий день немцы достигли договоренности с британским командующим, фельдмаршалом Бернардом Монтгомери, о капитуляции вермахта на севере Германии, в Дании и в Нидерландах с 5 мая, когда и группа армий «Г» прекратила сопротивление американцам на юге. Дёниц, Йодль, Кейтель и Шверин фон Крозиг – оставшееся военное и политическое руководство Третьего рейха – не переставали надеяться на заключение сепаратного перемирия на западе для обретения возможности отхода с боями на Восточном фронте и спасения от советского плена максимально большего числа дивизий. Маневр сложный и опасный, но на протяжении первой недели мая 1,8 миллиона немецких солдат сумели выйти из боевого соприкосновения с войсками Красной армии и сдаться западным державам [1115] Bessel, Germany 1945, 127–131. .

В самом Бреслау 4 мая делегация протестантского и католического духовенства обратилась к генералу Нихофу с просьбой: «Есть ли оборона Бреслау – дело, которое вы можете оправдать перед Господом?» Нихоф не оставил вопрос без ответа и потихоньку начал переговоры о прекращении огня, несмотря на давление со стороны Дёница с требованием держаться, озвученное как новым главнокомандующим вермахта, фельдмаршалом Шёрнером, так и гауляйтером Ханке, новым шефом СС. В обращении к войскам 5 мая Нихоф указал: «Гитлер мертв, Берлин пал. Союзники с востока и запада пожали друг другу руки в сердце Германии. Таким образом, больше нет оснований для борьбы за Бреслау. Дальнейшие жертвы – уже преступление». Он закончил словами эпитафии Симонида 300 спартанцам на Фермопильском перевале: «Честно исполнив закон, здесь мы в могиле лежим». На следующий день немцы сдали позиции [1116] Gleiss, Breslauer Apokalypse , 5, 233. .

Бои за Бреслау служили щитом для Августа Тёппервина. Продолжая заниматься делами управления лагерем для военнопленных в Петерсдорфе (Верхняя Силезия), 2 мая он прослушал призыв Дёница к германскому народу продолжать сражаться с британцами и американцами до тех пор, пока те действуют совместно с большевиками. Тёппервин наконец признал, что «ужасный просчет» Гитлера – это автор подчеркнул в дневнике красным – состоял во «вступлении в войну с англоамериканцами, когда настоящий враг есть большевизм!». Погруженный в отчаяние из-за неминуемого поражения Германии, преподаватель гимназии вновь вернулся к убеждению: «Человечество, которое ведет войну подобным образом, становится безбожным. Русское варварство в восточных немецких землях – террористические налеты англоамериканцев – наша борьба против евреев (стерилизация здоровых женщин, расстрелы всех от младенцев до старух, умерщвление газом евреев целыми товарными составами)!» [1117] Orlowski and Schneider (eds.). ‘Erschie ß en will ich nicht!’, 351–352: 2 May 1945.

Тёппервин уже однажды, в ноябре 1943 г., признал полномасштабное уничтожение немцами евреев. Какие бы данные он ни накопил в отношении товарных эшелонов и газовых камер, все лежало пока под сукном до окончательного разгрома Германии, когда он вдруг сразу вспомнил все ему известное. Однако, ставя в один ряд убийство евреев с союзническими бомбежками и большевистским террором, морально осуждая эти чрезвычайно безнравственные деяния как «безбожные», он в своих словах признавал и одновременно распределял вину на всех, принижая и как бы разбавляя ее. А его народная вера в «цивилизационную миссию» немцев означала: он никогда не поставит в один ряд страны, совершившие эти действия. 3 мая Тёппервин включил радио послушать обращение нового министра иностранных дел Германии Шверина фон Крозига к западным державам, призывавшее совместными усилиями сражаться с большевизмом, и задавался вопросом: «Возможно ли было добиться от Англии и Америки участия в общей борьбе с большевиками, несмотря на либерализм и мировое еврейство?!?!» Какой бы ужас в моральном плане ни испытывал он от убийства евреев, Август Тёппервин продолжал числить их среди наиболее могущественных противников Германии. 6 мая – в день падения Бреслау – капитан Август Тёппервин попал в плен к Красной армии. Дневник он бросил на чердачном этаже дома, где спустя пятьдесят лет его и нашли польские школьники [1118] Ibid., 351–353: 2–6 May 1945; 338: 17 Mar. 1945; Stargardt, ‘Rumors of revenge in the Second World War’ // Davis et al. (eds.). Alltag, Erfahrung, Eigensinn, 373–388. .

Пока крестьяне в Унтербернбахе резали свиней, чтобы те не достались американцам, во второй половине 2 мая Виктор Клемперер пешком отправился в соседнее село за покупками. На церковной площади он увидел первых американцев – колонну ремонтной техники с личным составом в основном из чернокожих. Вступив в разговор с молодой немкой на улице по дороге к площади, он узнал, что, если не считать магазинов, которые солдаты прошерстили в первый же день, они «вели себя очень прилично. “И чернокожие тоже?” Довольная, она чуть ли не просияла: “Они даже дружелюбнее других. Нам совершенно нечего бояться”». Поскольку лавки и магазины, как ожидалось, останутся закрытыми целую неделю, женщина показала Клемпереру булочную, где можно было купить хлеба с заднего входа.

По возвращении в Унтербернбах Клемперер нашел двух отбившихся от частей военнослужащих за столом у Фламенсбека – молодых ребят, едва разменявших третий десяток лет; один оказался студентом юридического факультета. Они пытались пробраться домой в Судетскую область и подтвердили, что Гитлер мертв, а Берлин капитулировал. Как обычно, Клемперер пытался вычислить, во что они верили:

«Студент заявлял: “Если бы кто-нибудь сказал мне такое хоть месяц назад, я бы пристрелил его, но теперь я ни во что больше не верю…” Раньше они хотели слишком многого, да, были зверства, то, как обращались с людьми в Польше и в России, бесчеловечно! “Но фюрер, по всей видимости, ничего об этом не знал…” Ни один не верил в “поворотный пункт” и в неминуемую войну между США и Россией, но на самом деле все же да – немножко».

Клемперер не сомневался: эти солдаты не в состоянии представить себе жизнь вне войны и при неминуемом поражении немцев. К тому времени Фламенсбек все чаще «говорил, будто гитлеризм по сути своей явление прусское, милитаристское, чуждое католичеству и баварцам». Клемпереру пришлось припомнить, что движение сложилось именно в Мюнхене. Все еще не спеша открывать еврейское происхождение перед жителями села, которых он считал традиционно антисемитами и католиками, Виктор мягко намекнул местному учителю и Фламенсбеку на то, что, «по всей вероятности, я смогу оказаться полезным… Одно время мое имя пользовалось уважением, а нацисты сняли меня с должности». А между тем село «кутило, пожирая мясо и сало и прочие излишки продовольствия» [1119] Klemperer, To the Bitter End, 450–454: 2–4 May 1945. .

6 мая немецкий главнокомандующий на западе Кессельринг сдал противнику так называемый Альпийский редут в Берхтесгадене, где, как очень опасались союзники, нацистские вожди решат сражаться до последнего. В тот же день Дёниц отправил Йодля в Реймс для переговоров о всеобщем перемирии на западе с Эйзенхауэром. В отличие от Монтгомери, Эйзенхауэр с порога отверг любые разговоры о сепаратном мире, требуя полной капитуляции, в противном случае угрожая возобновить бомбежки немецких городов. В 2:41 утра 7 мая Йодль поставил подпись под соответствующим документом. Позднее в тот же день сдались немецкие гарнизоны во французских портах Сен-Назер, Лорьян и Ла-Рошель. Только в Праге немецкие войска продолжали сражаться, отчасти в надежде пробиться через советский фронт и сдаться в плен американцам. Через шестнадцать минут после полного прекращения огня в полночь 8–9 мая церемония подписания Акта о капитуляции Германии повторилась в штабе Жукова в берлинском Карлсхорсте. На сей раз документ подписывали представители всех трех видов вооруженных сил вермахта и – что еще важнее – все союзники [1120] Акт в Реймсе тоже подписали все союзники: с советской стороны – генерал-майор Иван Алексеевич Суслопаров, с англо-американской – генерал-лейтенант Уолтер Беделл Смит; свидетелем выступил бригадный генерал Франсуа Севез, представлявший Штаб национальной обороны Франции. – Прим. науч. ред . . Вечером, в обычное время – в 8 часов, – вермахт передавал по радиоволнам последнюю военную сводку из Фленсбурга: