Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Убийство Годфри принесло популярность некоему Титусу Оутсу, авантюристу и шарлатану, первому состряпавшему заговор. В Парламенте теперь продвигали билль с целью отстранить Якова от престолонаследия. Чтобы не дать этому случиться, Карл распустил Парламент.

Непреднамеренной жертвой этого кризиса пал Акт о лицензиях ( The Licensing Act ), который был так нужен для обновления, а теперь прекратил действие. Окончание монополии Gazette привело к потоку новых публикаций, многие из которых открыто выражали враждебную по отношению к двору позицию, поддерживая отстранение Якова. Понимая, что в сложившихся обстоятельствах Парламент не одобрит возвращение Лицензий, король нанес ответный удар, пытаясь отсудить право «Его Величества законно запрещать печатание и публикацию всех новостных изданий и памфлетов вообще, не получивших лицензии, выданной от имени Его Величества, как стремящихся к нарушению мира и спокойствия в королевстве» [610] Sutherland, Restoration Newspaper , p. 15. . Эта прокламация дала временную отсрочку, но к 1681 году, когда Кризис отстранения достиг пика в Парламенте, лондонские газетчики осмелели настолько, что перестали воздерживаться от публикаций. Этот год, как и последующий, 1682, дал жизнь новой волне лондонских газет, по большей части век их был недолог. Только летом королю удалось восстановить контроль, подавив оппозиционную прессу. Когда в 1685 году Яков II унаследовал трон, был восстановлен Акт о лицензиях, а с ним вернулась и монополия Gazette .

11.4. Папистский заговор. Сцены из убийства сэра Эдмунда Бэрри Годфри

Кризис отстранения показал ложный рассвет английской прессы. Общественная истерия по поводу папистского заговора была весьма напряженной, когда Акт о лицензиях и монополия Gazette были в силе; а Gazette , невозмутимо придерживаясь рациона из заграничных новостей, не сделала ничего, чтобы обнадежить людей. Несмотря на это, что-то явно происходило. Волнение в народе вместе с зарождением политического сознания, формирование организованных политических фракций, стремившихся противостоять произволу короля через Парламент. В эти годы намечается то, что, пройдя драматические события Славной революции и становление Ганноверской династии, станет организованными политическими партиями, вигами и тори.

Как это происходило?

Юрген Хабермаас был не первым, кто указал на лондонские кофейни. Несмотря на то, что первые лондонские кофейни открылись в 1652 году, к 1670 году они были хорошо развитой сетью, где каждая имела свой особый характер и свойственный только им круг клиентов [611] The classic survey is Bryant Lillywhite, London Coffee Houses: A Reference Book of the Coffee Houses of the Seventeenth, Eighteenth and Nineteenth Centuries (London: George Allen & Unwin, 1963). . Сюда деловые люди приходили выпить чашечку кофе, пообщаться и узнать текущие новости. Владельцы старались снабдить своих посетителей свежими газетами: Gazette , конечно же, была в их числе, но попадались и случайные памфлеты, и коммерческие рукописные новости. Генри Маддиман придумал весьма выгодный новостной сервис, но он не был единственным. В 1670-х оппозиционеры, среди которых выделяется одиозный виг Джайлс Хэнкок, создали свою клиентскую сеть. Рукописные новости успешно удовлетворяли аппетиты, для чего было недостаточно Gazette с ее аскетичной политикой; памфлеты, сплетни и частная переписка довершали дело.

Оппозиция дала о себе знать в 1670-х, министры Карла II были хорошо осведомлены о том, какую роль играли кофейни в круговороте информации. Во время Третьей Голландской войны союз с французами открыто порицался. Когда брат короля женился на католичке, в кофейнях забродили слухи о том, как она прокладывала себе путь в Англию. Как заметил Джозеф Уильямсон с некоторым раздражением: «Теперь каждый извозчик и грузчик — государственный муж; в самом деле, кофейни ни на что больше не годятся». «Такого не было, — добавлял он с ностальгией, — когда мы не пили ничего кроме кислого вина и кларета. Или английского пива и эля. Эти сборища трезвенников не производят ничего кроме скандалов и злословия, никого не щадя» [612] Fraser, Intelligence, p. 119. .

Король одно время пристально наблюдал за кофейнями. Появление в 1675 году сомнительного памфлета, заявлявшего о существовании заговора по возвращению Англии в русло католицизма, возымело результат: лондонские кофейни обыскивали в поисках копий. В декабре Тайный совет в конце концов дал добро на исполнение желания короля закрыть их все. Это вызвало немедленный протест; лоббирование привело вначале к задержке в исполнении, а затем к неохотному принятию того факта, что лицензированные кофейни могли сохраниться при условии хорошего поведения в будущем [613] Cowan, The Social Life of Coffee, pp. 196-8. . Непохоже, однако, было на то, что эти условия будут выполняться. По мере развития кризиса различные кофейни становились известными центрами приверженцев вигов.

Поток информации был позже усовершенствован, когда в Лондоне ввели грошовую почтовую службу, за несколько веков до изобретения Роуленда Хилла [614] Frank Staff, The Penny Post, 1680–1918 (London: Lutterworth, 1964), pp. 34–51; Thomas Todd, William Dockwra and the Rest of the Undertakers: The Story of the London Penny Post, 1680-2 (Edinburgh: Cousland, 1952); Duncan Campbell-Smith, Masters of the Post: The Authorised History of the Royal Mail (London: Allen Lane, 2011), pp. 59–61. . Эта лондонская почта была гениальной идеей таможенного служащего Уильяма Докура. Несмотря на то, что национальная почта несколько усовершенствовалась во времена Республики, всем было хорошо известно, что растущий мегаполис обслуживается из рук вон плохо. Подозревали также, что королевская почта использовалась как источник дохода и информации (вскрытие писем перед доставкой было обычной практикой) [615] Fraser, Intelligence; Marshall, Intelligence and Espionage, pp. 78–95. . Докура же предложил сеть приемных станций, с которых корреспонденцию забирали по часам. Письма, предназначенные для почтамта, доставляли прямо туда; те, на которых стояли лондонские адреса, отправлялись на пять сортировочных станций, откуда немедленно доставлялись получателю. Система действовала успешно, ее открыто поддерживали лондонские виги, которым почтовая служба нравилась из-за возможности избегать досмотров. По той же причине почтовую службу не любили при дворе, и по окончании Кризиса отстранения Яков, герцог Йоркский, силой закрыл службу Докура. Впрочем, он был достаточно сообразителен, чтобы осознать ее коммерческую необходимость, поэтому спустя четыре дня он объявил о создании нового лондонского почтового округа, по сути, копировавшего нововведение Докура.

В последнем средстве Карл II показал себя достаточно умным, поняв, что запрет информации не способствовал решению проблем государства: двор вынужден справляться самостоятельно. Сэра Роберта Л’Эстренджа вернули на службу, восстановив в должности. Л’Эстрендж отвечал за два весьма успешных издания, которые не являлись газетами в прямом смысле слова, но представляли собой обмен мнениями в форме диалога. Первое, Heraclitus Ridens, заявляло о своей цели с первого же выпуска со свойственной Л’Эстренджу подкупающей деликатностью: