Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

В 1672 году во Франции явился другой «Меркурий», журнал, который со временем обогнал и возвышенный «Журналь де саван». Это был «Меркюр галан», и, как следует из названия, он предполагал других читателей. «Меркюр галан» предлагал пеструю смесь свежих культурных и литературных новостей. Придворные сплетни вперемешку с разными стихотворениями, песнями, литературными обзорами, некрологами, объявлениями о свадьбах и днях рождения. Первый редактор «Меркюр галан», Жан Донно де Визе, может считаться основателем светского журнала [688] Monique Vincent, Mercuregalant. Extraordinaire affaires du temps. Table analytique (Paris: Champion, 1998); Jean Sgard, ‘La multiplication des periodiques’, in Histoire de l’edition frangaise. II: Le livre triomphant, 1660–1830 (Paris: Promodis, 1984), pp. 198–205. .

«Меркюр галан» не был излишне возвышенным. Де Визе был человеком серьезным, критиком комедий Мольера. «Меркюр галан» также пользовался государственной монополией (поскольку это было принято во Франции), а де Визе имел неплохое пособие. Поэтому совершенно естественно, что «Меркюр галан» был на дружеской ноге с королевским двором. Зачастую статьи, полные льстивых излияний в адрес Людовика XIV и его завоеваний, были неотличимы от подобных статей в «Газетт». «Меркюр галан» никогда не становился инструментом сатиры, его истинное предназначение было в том, чтобы создать новый жанр периодической печати — светский журнал. Это было знаковое детище прессы XVIII века.

Понадобилось время, чтобы английская печать подготовила достойный ответ на успех «Меркюр галан». Различные обзорные газеты появлялись и исчезали, некоторые были слишком высокопарны, иные же, как ежемесячный «Джентльменс Джорнал» ( Gentleman’s Journal ) Пьера Антуана Мотто, слишком редко выходили, чтобы завладеть вниманием в том непостоянном веке. Однако «Джентльменс Джорнал» с превосходной мешаниной новостей, культуры и развлечений указал путь к той форме издания, которая открыла бы утонченному господину окно в мир современных событий. Если все это приправить остроумием и иронией, о результате будет говорить весь город. Так оно и случилось, когда в 1709 году Ричард Стил запустил «Татлер», журнал, писавший на разные темы, выходивший трижды в неделю и печатавшийся на двух сторонах одного полулиста [689] Richmond P. Bond, Tatler: The Making of a Literary Journal (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1972). For this and what follows, Alvin Sullivan (ed.), British Literary Magazines: The Augustan Age and the Age of Johnson, 1698–1788 (Westport, CT: Greenwood Press, 1983). . Стил был уже опытным газетчиком к тому моменту. С 1707 года он был редактором «Газетт», прибыльного, но, по мнению Стила, скучного предприятия [690] Charles A. Knight, A Political Biography of Richard Steele (London: Pickering & Chatto, 2009). . В противовес тяжелому бесстрастному слогу «Газетт» слог «Татлер» был остроумным и задушевным. По задумке Стила в журнале были соединены домашние и зарубежные новости, комментарии о новых книгах и пьесах, сплетни и отзывы на последние события. А еще там публиковались художественная проза и поэзия (вечная палочка-выручалочка в условиях жестких дедлайнов).

13.2. Афинское общество. Великими умами, которым призывал доверять Дантон, были он сам и два его зятя

«Татлер» понадобилось немного времени, чтобы занять подобающее ему место. В течение нескольких месяцев из него исчезли новостные колонки. Они не подходили к шутливому тону прочего контента. «Татлер», похоже, стал дополнительным приобретением для постоянных читателей газет. Смена акцентов произошла под влиянием Джозефа Эддисона, который присоединился к Стилу в качестве делового партнера вскоре после запуска «Татлер». Благодаря Эддисону в «Татлер» стало меньше эклектики и больше статей, в каждом номере развивалась одна-единственная тема. «Татлер» также энергично развивал рекламу, который было выделено немало места: в каждом выпуске было 14–18 объявлений, в месяц около 150. Рекламировались парики, кресла на колесах, клетки для птиц, лотереи, косметика и лекарства. Помимо того что такие объявления приносили прибыль, они отражали изменения вкусов лондонского общества. Читатели могли поучиться умению держать себя и с умом тратить деньги [691] Ниже, глава 14. .

В 1711 году, после двух лет и 271 выпуска, Эддисон и Стил закрыли «Татлер»; он продолжил свое существование в форме книг в сборнике выпусков. Двумя месяцами позже они запустили новое издание, «Спектейтор» ( The Spectator ) [692] Erin Mackie (ed.), The Commerce of Everyday Life: Selections from the Tatler and the Spectator (Boston, MA: Bedford/St. Martin’s, 1998). . И это был настоящий шедевр. Разрекламированный как «здравые размышления бесстрастного обозревателя», «Мистер Спектейтор» (spectator — обозреватель) таковым никогда не был. Он был ироничным, иногда язвительным и всегда самым проникновенным наблюдателем слабостей и особенностей лондонской жизни. Популярности журнала способствовал великолепный стиль. Эддисон и Стил для видимости избегали новостных репортажей, но отказ был скорее риторическим, нежели реальным.

13.3. «Татлер» и «Спектейтор»

«Татлер» печатал статьи о лотереях и дуэлях, а «Спектейтор» — об Английском банке, общественном статусе кредитования, моральной ценности денег. Статьи о дуэлях писались для того чтобы осветить важный общественный вопрос или же ради развлечения читателей? В отношении Стила трудно сказать. Однако заявленная политическая тема давала авторам по крайней мере право на беспощадную сатиру в духе культуры кофеен. Например, в журнале высмеивали торговцев-выскочек без чувства юмора:

«Я полагаю, что он лучший газетчик в нашем квартале; он встал до рассвета, чтобы прочесть «Пост мэн», сбегал, пока его соседи еще спали, два или три раза на другой конец города, чтобы узнать, нет ли вестей из Голландии. У него была жена и несколько детей, но его гораздо больше занимало, что происходит в Польше, чем в его собственной семье… Он худел от недостатка новостей и чувствовал себя ужасно при западном ветре [то есть когда противные ветры мешают долетать новостям из-за Английского канала]. Эта неугомонная жизнь разорила его вконец.

Я и думать забыл об этом человеке и о его делах, когда три дня назад, прогуливаясь по парку Сент-Джеймс, услышал, как кто-то издалека окликает мня. И это был не кто иной, как мой старый сосед-обойщик. Я увидел по его чрезвычайно неряшливой одежде, что он впал в крайнюю нищету… Но, Боже, — говорит мне он, — скажите мне откровенно, что вы думаете по поводу шведского короля? И вот, хотя его жена и дети голодали, я увидел, что его главной заботой был этот великий монарх [693] Tatler, 6 April 1710; Mackie, Commerce of Everyday Life, pp. 58-9. ».