Ольга Роман - Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

«”Все дела” Божии – в вере, а не в доказательстве. Если видишь небо и порядок в нем – это для тебя руководитель к вере. То же – если рассмотришь муравья, пчелу – везде видна мудрость Творца. Ничто да не приводит тебя к неверию. В том, что существует, нет ничего безпорядочного и неопределенного или случайного. Не говори – злая случайность или недобрый час. Это слова людей невежественных. Сколько волос на голове? Ни один из них не забыт. Видишь око Божие, как ничто и самое малое не избегает Его надзора» [86] Василий В. Псалтирь в святоотеческом изъяснении. .

Рассветное солнце лилось через оконное стекло на пол и на стены комнаты. Рассветное солнце заливало светлоголового подростка, совсем также, как будет заливать когда-то потом где-то там, на Потомаке, того юного и доблестного капитана с такими же серо-голубыми глазами…

«Да убоится Господа вся земля, от Негоже да подвижутся вси живущии по вселенней»(Пс. 32, 8).

«”От негоже да подвижутся” – “пред Ним да благоговеют” “вси живущии по вселенней”. Никто не бойся чего-либо другого, кроме Бога. Звери ли свирепствуют? – Бога бойся. Человек ли ненавидит тебя? – Бога бойся. Диавол ли воюет? – Бога бойся. Вся тварь под властью “Того, Кого” повелевает Давид бояться. Почему и Соломон сказал, что “кроме Его не бойся никого”» [87] Августин. Псалтирь в святоотеческом изъяснении. .

…Ярко оперенная стрела пронеслась в воздухе и вонзилась точно в намеченную цель. Хелен – она была самая младшая со всей семьи Лэйсов – подошла к дереву, вытащила стрелу из мишени и вернула ее обратно в колчан.

– У тебя получается прямо как у Натаниэля, – с улыбкой заметила ей Уинаки, Первый Утренний Луч, ее подруга из ближнего племени дакотов. Она была сестра Текамсеха, и поскольку их старшие братья были друзьями, эти юные девочки тоже сдружились между собой с самого детства.

– Мама всегда говорит, что это неважно, – отозвалась Хелен. – Кто лучше, кто дальше. Главное, делать то, что ты делаешь, как уж можешь и на совесть. А все остальное – это уже гордость и самомнение. У Натаниэля все равно получается лучше, – добавила она. – Он всегда стреляет без промаха, а у меня бывают и ошибки.

Это было не главное. Снова подумала Хелен, уже про себя.

«Пс.15:8. Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся».

Вот что было главное. «А поэтому имей ум всегда в Боге – и во время сна, и во время бодрствования, при вкушении пищи и беседе, за рукоделием и всяким другим делом, по слову Пророка. Ибо Давид, при всем том, что был царь и имел попечение о всем царстве своем, всегда мысленно видел Господа пред собою в молитве своей. Надобно всякое дело совершать так, как бы оно делалось пред очами Господа, и всякую мысль слагать так, как бы Господь назирал ее. Как пред людьми стараемся соблюдать видимое для людей, так, и еще гораздо более надо быть уверенным, что имеем зрителем Бога, сказавшего: “еда небо и землю не Аз наполняю?” (Иер. 23, 24)» [88] Афанасий, Палама, Студит, Василий В. Псалтирь в святоотеческом изъяснении. .

– Но все равно сразу видно, что вы брат и сестра, хотя вы оба и не похожи друг на друга, – сказала Уинаки, натягивая тетиву лука в свою очередь.

Хелен провела рукой по бархатной коже своего вышитого бисером колчана. Это была ее работа, она научилась этому рукоделию от Уинаки. Красивые бусинки матово поблескивали сейчас своим узорчатым орнаментом. Нелл улыбнулась. Тонкая, с серо-зелено-карими глазами, она лишь недавно повзрослела, но вместе с тем уже сейчас была словно точная копия своей матери в ее юности. Тот же взгляд и та же улыбка… А еще она становилась великолепной наездницей, стойкой и хлопотливой маленькой хозяйкой ранчо, сдержанной, молчаливой леди. Станет. Когда-то она станет. А пока еще ведь оставались всё только детские печали и радости или обиды. Как, например, вот эта. О том, что все равно ведь у Натаниэля получается лучше.

– Да, мы с ним брат и сестра, и это главное, – согласилась девочка со своей подругой. И добавила: – «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт.4:7), как сказал когда-то Господь…

– «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним», как сказал когда-то Господь…

Она услышала в ответ серьезный голос Уинаки:

– А если тебя отдают в жены в чужую семью, а ты любишь другого? Как тогда велит ваша книга?

Нелл посмотрела на подругу. Вот, значит, откуда она была, эта затаенная тихая печаль в этих черных и больших глазах, словно казавшихся сейчас от этой печали еще больше. Хелен была чуть младше по возрасту и совсем пока и не думала об упомянутой сейчас стороне жизни, но за Уинаки, оказывается, все было уже решено.

Большие бархатные глаза Уинаки смотрели уже в другую сторону.

– Наверное, я зря сказала тебе, – заметила она. – Это все равно ведь самая обычная история. Как у многих, как у всех.

– Но мы ведь друзья, – серьезно ответила та.

– Как ты похожа на Натаниэля, – вздохнула индейская девочка. – Пусть и не самим цветом глаз, но вот этим светом в них. У тебя такой замечательный брат. И ты у него такая замечательная сестра.

– Нет, Нат всегда такой спокойный и доблестный, а я всего лишь мечтательная и восторженная дамочка, – вздохнула теперь и Хелен.

Хелен задумалась о чем-то своем. Уинаки Первый Утренний Луч не знала. Кроме блистательных успехов и умений в своей внешней силе, у Натаниэля был спокойный, сдержанный характер. Ко всему и во всем. Почему-то она всегда вспоминала на него: «На кого воззрю, токмо на кроткаго, и молчаливаго, и трепещущаго словес Моих» (Ис.66:2).

– Оставь, ты так здорово управляешься с лошадьми и стреляешь, и словно ни в чем не уступишь и любому воину дакота, – лишь дружески улыбнулась та.

– Только это все внешнее, Уинаки, – заметила Хелен. – А Господь видит мое сердце.

– Вот и старайся в своем сердце, – заметила та. – А Натаниэлю – свое, и тебе – свое. Ты просто многого еще не понимаешь. Какой ценой или каким талантом ему вся его доблесть. И какими испытаниями и оправданиями она еще ведь только будет испытываться.

Наверное, Уинаки была права. Как будто она все знала. Словно она читала книгу заповедей Божиих в звонах ветра и по рассветным краскам торжествующих по утрам солнечных восходов.

«Сердце знает горе души своей, и в радость его не вмешается чужой» (Притч.14:10).

– Пойдем уже к дому, Уинаки.

Они зашагали по тропинке. Уинаки вздохнула, невольно задумавшись сейчас о всех превратностях жизни. Сколкз Крылатый Сокол ненавидел Натаниэля. Она сама пойдет замуж за нелюбимого человека. А солнце заливало песок и траву. Где-то и в чем-то сокрыта, наверное, великая тайна. Потому что слишком яркий солнечный свет бывает ведь на этой земле.