Наг Стернин - Ведьмы

Купец уже понял, что быть ему, похоже, без шкур. Поугрюмел. Сел на место, вцепился пятерней в бороду.

– На торгу в Гнездно слыхал, – отвечал он неохотно, – что напали на хазар из-за моря Хвалынского неведомые люди магометцы, грады хазарские пожгли и насмерть бились. Та война идет меж ними уже который год, и никто никого одолеть не может. А в этом году собрал хан несметное войско: и хазар, и булгар, и алан, и черкесов и иные прочие народы и пошел сам в магометскую землю за горы. Но как там меж ними идут дела, об том достоверных известий нет.

Старши́на переглянулись, покивали головами значительно. Вот, значит, почему не приходили хазары. Было им не до славянских земель. Однако коли побьет хан магометцев, чей тогда настанет черед? Потвора зря не говорит и слов на ветер не бросает.

– Поймите вы меня, – взмолился торговый гость. – Вы тут при меди останетесь, а я? Знаете, что со мною сделает Олтух за такое мое непокорство?

– Но и ты нас пойми, – сказал Бажен. – Мы не можем шкуры за безделки отдавать. Нам для крепостных стен нужны под смолу медные котлы, чтобы лить ее, горящую, хазарам на головы. Железо для такого дела не годится. Ржавеет железо, и котлы железные худятся. Ты вот о чем подумай, один ли ты купец? Не продашь, другие найдутся.

Купец с сомнением покачал головой.

– Ну а не найдутся, сами лодьи снарядим и сходим на дальние торги. Нам на Гнездно путь известный.

– Много ли рублей меди вам надобно?

– А это смотря какой у тебя рубель.

– Обыкновенный, – оскорбился купец. – Какой у всех. Я в чужой дом вором за чужим добром не лажу, а иду в ворота с честной прибылью. Вором к вам только хазары лазают.

– Ну-ну, не обижайся, – сказал воевода смущенно. – Слово выскочило случайное, никчемушное. В том-то и дело, что от хазарина за вором-частоколом не отсидишься, а только за крепкою срубной стеной, да изнутри еще забитой землею, да со всяким воинским припасом на той стене. Так-то. И скажу я тебе напрямик, что у вас там, в столице, совсем с ума посходили. В наидальнюю понизовскую крепость меди не продавать. Давно к вам хазары не хаживали.

Купец подумал, помотал головой, встал и сказал решительно:

– Нет, честны́е мужи, выгода дорога, но голова дороже. Не могу против княгини идти. Сами посудите: какой мне резон с нею ссориться?

– По-видимости, нету, – сказал молчавший до сей поры Дедята, – а с нами? Решил сюда дорогу навсегда забыть?

Купец схватился за голову.

– Без ножа режете, мужики! Давайте договоримся, по дешевке товар отдам.

– После меди, – жестко сказал воевода. – Надумаешь – вези. Чего упираешься? Никто тебя не выдаст, среди нас доносчиков нет.

Купец поглядел ему в лицо долгим взглядом и досадливо крякнул.

Поклонился торговый гость подарком удивительным, вон как внучка прилипла, оторви-ко, попробуй. Ну а приняв подарок, можно ли человеку не помочь?

Лелю и впрямь от зеркала оторвать было нельзя. Почитай, впервые разглядывала себя так явственно. В воду, сколько ни глядись, все не то. Великое чудо, заморское волхебство, в славянских землях не умеют такого. Серебряные ящерицы когтями и зубами вцепились в зеркало, а хвостами переплелись, и из того искусного переплетения получилась удобная ручка, чтобы держать. Большое оно, то зеркало, чуть от себя отставить, все лицо твое видно, будто встала сама супротив себя. Это тебе не в ведро с водой глядеться.

Смотрела Леля в зеркало, и поднималась в ней великая радость, хороша-то как, с ума сойти, глаз оторвать не могла от собственного от прекрасного лица. Потому и разговора бабушки с купцом не слушала. А разговор шел занятный.

– Ты уж придумай что-нибудь, сделай милость, – говорил купец искательно.

– Подумаю, – отвечала волхва рассеянно. – Дело тут не в том, чтобы тебе без меди шкуры отдали, а в том, чтобы за ту за медь тебе перед княгинею ответа бы не держать.

О чем толкует старая волхва, купец не очень понимал, но на всякий случай кивал головой и соглашался.

– Да, ты уж помоги, я в долгу не останусь, внучке твоей в другой раз привезу… румяна ей ни к чему, белила тоже, гребень ей привезу серебряный и благовоний хвалынских, масло привезу розовое.

– Ты мне скажи, торговый человек, как там Олтух? Как поживает княжий тиун, здоров ли и чью сторону держит?

– А что ему сделается? Живет-себе, не тужит. Сейчас он в Дедославле за главного, пока там нету ни княгини, ни Брячеслава. Ему все мироволят. И те, и эти.

– Ишь ты… – протянула Потвора с некоей непонятностью в голосе.

– Не веришь? – удивился купец. – Почему? В столице порядок всем нужен. А у Олтуха не разбалуешься. Черный люд работает, купцы торгуют, усадьбы, чьи бы ни были, не пожжены, не разграблены. Сама понимаешь, в столице жечь и грабить и дома на поток пускать можно лишь с княжьего на то соизволения. Кто победит, тот с супротивниками сам разберется.

Потвора довольно покачала головой.

– А нету ли, милый, у кого из верхних желания наши места посетить? Не слыхал ли ты таких разговоров?

– Вообще-то, это тайна, но уж так вышло…

– Что ты ее знаешь, – закончила за купца волхва, – говори, не бойся, чудак.

– Слух прошел, что собирается сюда сам лично Брячеслав с малыми людьми, и не просто в понизовские Окские земли, а непременно чтобы в Серпейский град.

Потвора обрадовалась, заулыбалась, велела Леле от зеркала отлепиться и поднести дорогому гостю чего выпить. Леля поднесла чарочку зеленого и снова ухватилась за зеркало.

– Ну что же, – сказала Потвора. – Давай дела обсуждать. Много у тебя с собою меди?

Купец замялся.

– Леля, как думаешь, везет наш с тобою гость с собой медь?

Леля, от зеркала не отрываясь, буркнула недовольно:

– А то!

– И сколько, на твой взгляд?

– Да уж не меньше двадцати рублей.

– А что ж той меди в лодье не видно?

– Дурак он что ли? – сказала Леля досадливо. – Спрятал. На самое дно лодьи, под настил положил.

– Д-да! – выдавил пораженный купец.

– Все верно? Вот так-то, милый, – сказала Потвора с усмешкою. – Иди в лодью, жди градских бояро́в. Они вскорости за тобою будут. А Олтуху скажешь, что нашла-де ту медь ведьма Потвора великим волхебством, взяли ее градские бояры́ самовольством, а Потвора-де ему, Олтуху, наказала кланяться. И вот еще что. Боишься ты, милый, как-то уж слишком. Что-то ты мне не договариваешь. Смотри, сам себя не перехитри. Кабы цена твоей хитрости цену зеркальца не перевесила. Я старуха простая, как ко мне, так и я.

Купец побледнел, но самообладания не потерял, глядел в глаза Потворины твердо.

– Пугать тебе меня не надо, кто я перед тобой? Муха. Но и перед княгиней я муха, и перед Олтухом муха же. А недоговариваю я тебе вот что: сделай, пожалуйста, так, чтобы пришел бы ко мне за медью ваш градский воевода самолично. Обещаешь?