Игорь Адов - Младший сержант Алексей Крайнов

Какой же он дурак! Эти семеро гнали его в ловушку! Основные охотники уже были в лесу, поджидая, когда испуганный «коммунист» сам на них выйдет. Пришлось снова менять планы на первоначальные: бегом вдоль кромки леса до ближайшей межи и ползти, ползти, ползти…

Часа через полтора, изрядно подпортив немецкие штаны в районе колен и окончательно дорвав гимнастёрку, уставшим оборванцем вернулся к речке. За продолжением погони наблюдать не стал, а, пробравшись к месту стычки с пацанами, тщательно осмотрел берег.

Нашёл удилище с заводским крючком и нейлоновой леской, пару остывших картофелин, соломенную шляпу и – коробок с солью! А что ещё нужно для счастья? Разделся до трусов, переправился через реку, залез в дремучие камыши, постирал, развесил в зарослях одежду, и как был в трусах и шляпе, накопав червей, особо не скрываясь, уселся рыбачить в полукилометре выше по течению. Сзади по дороге, нет-нет, да проносились немецкие машины, но Лёхе на них было наплевать – он рыбак! До вечера людей на берегу так и не появилось, а вот рыба клевала неплохо. Поймав пару мелких окуньков, используя их вместо наживки, Лешке удалось вытащить из реки четырёх среднего размера щучек.

Очистив и порезав на куски добычу, завернул посоленную рыбу в письма Ганса. Припрятал в сумку и снятые с удилища рыбацкие принадлежности. Оделся в чистое, перебежал грунтовку и двинулся в обратном направлении – на запад…

Пройдя несколько сот метров, повернул на север – вдоль дороги. Шоссе же, с проходившими по ней военными машинами, оставил по правую руку на пределе видимости. Когда совсем стемнело, набрёл на лощину. Чертыхаясь на промокшие в сумке спички, с десятой попытки развёл-таки небольшой костерок.

Щука, жаренная на огне, да с разогретой картошкой! Съел всё! Как убитый спал до утреннего тумана. Проснулся от жажды и холода. Двадцать отжиманий согрели тело, а покрытая ряской, болотного вкуса вода в ста метрах ниже по лощине – избавила от жажды и остатков сна.

Продолжил было движение на север, однако, разглядев впереди большой город, свернул к шоссе. Улучив момент, перебежал дорогу, голышом снова форсировал реку и вошёл в лес.

До вечера преодолевая косогоры, продолжал двигаться в восточном направлении. Неуютно, на голодный желудок переночевал. С рассветом, бурча животом, зашагал дальше, дав себе обещание – при первой же возможности во что бы то ни стало раздобыть еды. Через час пути с холма разглядел небольшое селение. Обойдя его, подошёл к северо-восточной окраине. Там, по Лёхиным наблюдениям, дома ближе всего подходили к кронам деревьев.

Опасливо косясь на яростно рвущуюся с цепи собаку, толкнул дверь ближайшей хаты – открыто. Вошёл. Кухонный стол, глиняная крынка, прикрытая полотенцем, гусиное крыло. Грязная посуда в деревянном ведре с водой…

Из-за занавесок, прикрывающих вход в соседнюю комнату, вышла румяная, полногрудая женщина. Уже в возрасте – лет около тридцати. Увидев Алексея, приосанилась и, скрестив руки на могучей груди, с вызовом спросила:

– Що треба?! – Из-за спины хозяйки выглянула любопытная рожица мальчишки.

– А хозяин дома? – вдруг оробев, дал петуха Алексей.

– Тоби навищо? – подозрительно прищурив глаза, наступая на Лёшку, сделала шаг вперёд женщина.

– У меня топор есть, – стушевался красноармеец. – Хороший! Хочу на еду променять!

– Есть у нас и топоры, и ружья, ступай прочь, пока взаправду мужа не кликнула! Побирушка! – перешла на понятный, хоть и обидный язык недобрая тётка. Шаг за шагом, выдавливая за порог Лёху.

Ярость накатила неожиданно – от безысходности! Секунду назад стеснялся в глаза посмотреть и вдруг, резко шагнув навстречу, двумя руками развернул «дамочку» к себе спиной и, испытав мимолётное мужское желание от соприкосновения с женским телом, толкнул за занавески. Там, в комнате, заплакал младенец. Провёл быстрый осмотр кухни. Нож, хлеб, завёрнутый в расшитое полотенце, шмат сала, лук! Добыча, с трудом впихнутая в брезентовую сумку Ганса, радовала. Осталось отдать топор и бежать!

Из комнаты мимо Лёшки пулей вылетел на улицу мальчонка. Следом выплыла, встав у входной двери, разъярённая тётка. За занавесками маячила бабулька, с грудничком на руках.

– Ты не попрошайка, ты грабитель?! Не пущу! – уперев руки в бока, закрыла телом выход из хаты хозяйка.

– Я же хотел на топор поменяться! Вы сами обзываться начали! – снова начал терять уверенность в себе Алексей.

– Сокира?! А её в соседнем дворе украв?! Чтобы меня потом сусиди заганьбили?! – в гневе, путая слова, голосила не на шутку разошедшаяся баба.

Дверь за спиной хозяйки рывком открылась. В хату влетел здоровый, усатый дядька – видимо, муж.

– Гляди, Степа, який нине грабижник пошев! Идейный! – с ехидцей прокомментировала ситуацию хозяйка.

– Да я променять топор на еду только хотел! – возмутился, обращаясь к хозяину, Лёшка. – А она сразу обзываться давай!

– Ага! Небось, тоже – уворованный?! Что-то я не видала, чтобы красноармейцам топоры выдавали?! – распаляла себя и мужа неугомонная скандалистка. – Дите вон напужал, пихался…

Эти слова стали последней каплей в чаше терпения Степана. Коротко рыкнув, мужик, отпихнув в сторону жену, сжав кулаки, кинулся на Лёшку. Кинулся и через секунду, получив короткий удар прикладом карабина в лоб, чуть выше переносицы, молча завалился навзничь. Зацепив в падении ведро с посудой, сорвав дверные занавески, опрокинув на себя кухонный стол. Крынка, брызнув на стены простоквашей, с грохотом разлетелась на куски. Баба, всхлипнув, рухнула на колени рядом с телом мужа. Пацанёнок, в ярости сжав кулаки, молча бросился на Алексея. Был пойман, развёрнут и бесцеремонно, пинком под зад, отправлен в комнату к бабушке с ревущим младенцем.

– Что? Докричалась?! – зло бросил тётке Лёшка. – Хлеба пожалела?! Хорошо тебе теперь?

– Михась, беги за дядькой, обскажи там всё… – лёжа распорядился быстро пришедший в себя Степан. – Теперь тебе конец, большевичок! Леса здесь наши, всё равно далеко не уйдешь!

Хлопнула дверь за убежавшим парнишкой. Тётка, задрав голову, с насмешкой, гордо посмотрела на растерянного Лёшку. Степан, потирая ушибленный лоб, сел.

– Мне конец – значит, и ей конец! – наставив на бабу карабин, передёрнул затвор Алексей. – Увижу погоню – пристрелю жёнку! Сам же сказал, мне терять нечего, а не станете гнаться – через час отпущу до хаты!

Надменная улыбка на лице хозяйки исчезла. Грубым тычком ствола в спину заставил женщину подняться и, продолжая давление, направил к выходу.

– Хоть волос с жёнкиной головы упадёт, шкуру с живого спущу! – напутствовал Лёшку с трудом поднимавшийся на ноги Степан.

– Сам решай, упадёт или нет, – скрываясь за дверью, проронил в ответ Лёшка.