Игорь Адов - Младший сержант Алексей Крайнов

– Он контуженный. Больше года его в плену держат. Дурачок он, от ранения думает, немцем стал теперь, – продолжал самозабвенно выгораживать Питера Лёшка.

– Снимай китель, – обращаясь к немцу, принял решение командир. Не расстёгивая, через голову, парень стащил с себя форму. Равнодушно протянул скомканную ткань капитану.

– Коли! – тихо прозвучала команда красноармейцам.

Умер Питер быстро. Хватило нескольких резких ударов штыками в спину, и распластавшееся на траве тело, перестав семенить ногами, с длинным выдохом – затихло.

Принялись за Алексея: кто, откуда, как попал в плен. Обрабатывал его капитан долго. По нескольку раз задавая одни и те же вопросы, пытался поймать на мелочах, несостыковках. Не получилось. Уже в конце допроса Лёшка вспомнил о документах. Достал из кармана, протянул командиру.

– Идиот! Раньше чего не показал?! Время на тебя трачу! – казалось, ещё сильнее разозлился капитан.

– Испугался я! Забыл. Вон вы поляка как, не задумываясь, закололи, – показав глазами на мёртвого Питера, решил не отступать от прежней версии Алексей.

– Соврал он тебе. Немец – это, – показывая пачку вынутых из кармана кителя бумаг, проронил капитан. – Да и ожоги у него свежие. Были…

Затем был краткий расспрос о лазарете: сколько человек охраняет, какое оружие, что осталось из медикаментов, много ли провизии… Последняя интересовала особо. Лёшка честно рассказал о двух дядьках-санитарах при одном карабине. Пустых палатках. Медицинских пробирках в деревянных ящиках. Нескольких коробках консервированной гороховой каши. Сухой колбасе и таком же сухом хлебе. Зря он о еде так подробно – похоже, это и стало причиной принятия решения о захвате санчасти.

Шли вдвоем – боец по имени Андрюха, напяливший поверх гимнастёрки китель покойного Питера, и Алексей, вооружённый зацепленной сзади за штаны лимонкой. Винтовка Андрея лежала на телеге, среди валежника. Была у них ещё одна граната – РГД и по топору в руках, но это скорее как реквизит – для полноты образа дровосеков. Сзади, прячась в нескошенной траве, согнувшись в три погибели, прикрываясь повозкой «лесорубов», насколько могли скрытно двигались остальные бойцы отряда.

Время подгадали удачно: вышли из леса, когда дорога на время опустела. Вдали виднелся хвост уходящего артиллерийского обоза. На подходе к лазарету увидели бродившего вокруг лагеря с карабином в руках Ганса. Вольфганг кашеварил у костра.

– Не дрейфь, Лёха! – начал перед предстоящим боем заводить себя и товарища Андрей. – Я их уже с десяток положил. Нормально всё будет – немцев кончим, провизией запасёмся, и поминай как звали.

– Они меня лечили, кормили, тошно мне убивать их будет. Не смогу я, – опустив голову в землю, пробормотал Лёшка.

– Ты это брось, сержант! Они тебя не лечили, они тебя чуть не убили! А будешь добреньким, и убьют не задумываясь, для того и пришли сюда…

Метров за тридцать до палаток Ганс, до того лишь изредка поглядывавший в их сторону, обеспокоился. Немец остановился у кучи матрасов и, приложив ко лбу ладонь, пристально уставился на повозку.

– Заметил, гад! – выхватывая винтовку, пробормотал Андрей.

Над ухом у Алексея грохнул выстрел. Старый санитар исчез за кучей, зато на звук выстрела, развернувшись лицом к ребятам, в полный рост поднялся Вольфганг. Винтовка над ухом рявкнула ещё раз. Вольфганг, схватившись руками за грудь, попытался убежать, но, запнувшись о котелок над костром, свалился рядом с загасившим огонь варевом.

Из-за кучи матрасов грохнул ответный выстрел. Бедняга мерин, поймав грудью пулю, захрипев, рухнул на колени. Андрей с короткого разбега метнул за кучу РГД. Рвануло. Выстрелов больше не было. Просохшие на солнце матрасы мгновенно зачадили белым, густым дымом.

Подошли. Укрываясь за едким дымом, осторожно заглянули за кучу. Никого – Ганс сбежал. Судя по замятой, с каплями крови траве, укрылся в поле. Преследовать его не решились: можно было нарваться на выстрел. Вольфганг лежал у костра. Царапая руками пробитый пулей китель, старый солдат молча смотрел на собиравших провизию красноармейцев.

– Добей, чего ему мучиться? – протянул Алексею винтовку с насаженным штыком капитан.

– Он санитар! Он лечил и кормил меня! Он не фашист!

– Ну, так и помоги ему!

– Не буду я! И никто не будет! – закипая, взвился Алексей. Сам не поняв, как в руках оказалась «лимонка» с выдернутой чекой.

– Ты, и, правда, идиот! На что тебе его мучения?! Он же всё равно нежилец? – Стоявший рядом Андрей, казалось, ничуть не напрягся при виде поставленной на боевой взвод гранаты. – Товарищ капитан, да бог с ним, с ненормальным. Припасы взяли – уходить пора!

– А ты-то с нами пойдёшь или с дружком останешься? – язвительно спросил у Лёхи командир.

– С вами, конечно. Какой он мне дружок. Я только долг отдаю… – с вызовом поглядев в глаза капитана, ответил Алексей. Правая рука командира оставила в покое кобуру на ремне. Вольфганг, перестав дышать, равнодушно смотрел вдаль. Тяжело вздохнув, Лёха вернул во взрыватель гранаты проволочные усики чеки.

С дороги щёлкнул винтовочный выстрел. Один из солдат рухнул как подкошенный. Уже на земле жалобно заскулил! Лёшка сам не понял, как оказался в лежачем положении, рядом с командиром. На шоссе, наклонившись на подножку, стоял мотоцикл. Каска его хозяина с прицепленными к ней очками поблёскивала на солнце из кювета с другой стороны. Андрюха, опустившись на колено, выглядывая из-за палатки, пытался ту каску поймать в прицел.

– Как проморгали-то?! – сам на себя злился капитан.

– Уходить надо! Пока колонна не подошла! – вслух переживал Лёшка.

– Как?! Ползком, что ли?!

– А хоть бы и ползком! Вон, машины уже идут! – мотнул головой на поднимавшееся вдали облако пыли Алексей.

Над ухом громыхнула винтовка. Секундой позже щёлкнул ответный выстрел. Немецкая пуля пробила брезент палатки в паре сантиметров от головы Андрея. Боец живо распластался рядом со всеми.

– Не попал! – то ли о себе, то ли о противнике пробормотал красноармеец. – Бежать надо, товарищ командир! Немцы едут!

– Тому мотоциклисту ты ничего не должен? – с издёвкой начал обращение к Алексею капитан.

– Ничё… – зло буркнул в ответ Лёшка.

– Тогда слушай мою команду, сержант! Подползёшь к дороге и той гранатой, что тебе товарищами доверена, фашиста «приголубишь»! Задача ясна?

– Так точно! Разрешите выполнять?

– Быстрее уже! – И к Андрюхе. – Держи его на прицеле, а то мало ли что?!

– Пусть лучше «фрица» отвлечёт, чем в своих целится, – уползая, огрызнулся Алексей.

«Фрица» отвлекли. В отряде было три винтовки и наган. Палить начали все сразу, да так, что Лёха испугался, как бы фашист не сбежал. Но тот был упёртый – огрызался! Возможно, уверенности ему добавляла приближающаяся колонна. Когда Лёшка, подволакивая раненую ногу, подполз к дороге с одиноко стоящим на ней мотоциклом, до головных вражеских машин не было и километра. Немец на той стороне, отстреляв обойму, занялся перезарядкой. Этой секунды, когда внимание солдата отвлеклось на оружие, Алексей, изматывая нервы лежащих сзади товарищей, и ждал. Кольцо. Разжатая ладонь. Хлопок взрывателя. Отлетевшая предохранительная скоба. Дым от запала. Пора!