Иван Азанов - Записки русского солдата

Я по одной стороне улицы, он по другой. И что вы думаете? Кто-нибудь пустил ночевать, покормил? Прошли мы всю деревню, и не пустил никто. Одни говорят: «Мы никого не пускаем». Другие говорят: «У нас места мало, некуда». Встретились мы с дружком посреди дороги. Осталась ещё одна хатка, где мы не просились. Ну что, говорю, не пускают? Нет, говорит. Ладно, говорю, пойдём, попытаем счастья в последней хате. Подошли вдвоём. Я постучал. Хозяйка вышла в сенцы, спрашивает: «Кто там?» «Русские солдаты», отвечаю. «Пусти переночевать». «Нет, нет! Я одна, я ночью не пускаю, у меня и места нет!» И т. д. Сама стоит за дверью, слушает, что мы делать будем? Я спрашиваю у дружка: «Что мы делать будем? У тебя спички есть?» «Нету». Я достал коробок со спичками, потряс его: «На вот тебе, а у меня ещё есть». И опять потряс этим же коробком. «Зачем они?» – спрашивает. «Что, не понял? Ты зажигай деревню с этого конца, я пойду зажигать с того конца». «И что тогда?» «Опять не понял? Мы с тобой знатно погреемся, да и ночевать будет веселее. Может, и поужинаем жареным мяском».

Хозяйка открывает двери, заходим в дом. Поужинали, разложили свои пожитки сушить. Ночевали под крышей, на соломе, под одеялом. Нам было хорошо, и хозяйке приятно.

Подошли мы с этим же товарищем к реке. К какой именно, не помню. Там их было четыре: Псол, Хорол, Ворскла, и Сулла. Так вот, которая-то из них. Само русло реки не так уж широко, но глубокое. Берега болотистые. Речка тихая, равнинная. Ширина реки с болотом более километра. Болото по обеим сторонам от русла. Берег западный высокий, восточный низкий. На склоне западного берега молодой дубовый лесок. Вдоль берега просёлочная дорога. В полукилометре от описываемого места, вниз по реке, деревня. Здесь же место переправы в деревню, расположенную на противоположном берегу.

Плеса, т.е. мелкие места по обеим сторонам от русла, поросли высокими кустами камышей и осоки. Одним словом, место живописное, наверное, рыбное, и богатое дичью. Но соль не в том. За день, или два до нашего прихода к этой переправе подъехала группа немцев на грузовой машине, и все исправные лодки изуродовали ручными гранатами, или шашками взрывчатки густо ниже по течению. Говорили нам, что есть мост, но охраняется немцами. Пора купания давно прошла. Вот наше положение, как говорится, хуже «губернаторского». Мы поднялись в лесок на косогор. Сидим, курим, да горюем. Подошли к нам два человека, одеты в гражданские шмотки, видно, что с чужого плеча. Задали нам несколько наивных вопросов, если не сказать – глупых вопросов. Попытались поподтрунивать над нами, но когда поняли, что лодок-то нет, постояли и ушли.

Я в свою очередь понял, что это кто-то из крупного начальства. Может полковники, может генералы. Брюшко-то далеко не солдатское. Да и на местных жителей далеко не похожи. Пока мы толклись на косогоре, я заметил в камышах что-то похожее на лодку, не очень далеко от берега. Мы с трудом пробрались к этой находке. Оказалось: полусгнившая лодка, вернее её подобие. Маленькая, долбленная из целого дерева. Когда-то по бортам была обита досками. Но они уже отвалились. В местах, где были гвозди, зияли в палец дыры. Донышко прогнило в двух местах посредине лодки. В каждую дыру проходило два кулака рядом. Вот так выглядела наша находка. Но выбора не было. Мы взялись колдовать около этой находки-развалюхи. Часа через три мы её спустили на воду, погрузились сами. Предварительно вооружились колом и деревянным черпаком, найденным возле разбитых лодок. Вода не доставала до бортов сантиметра три-четыре.

С нашего берега до русла по плёсу была прорыта канава с расчётом для прохода лодки. На противоположном берегу тоже была канава, но как её найти? Был большой вопрос. Правда, нам мальчишка пробовал рассказать, где её искать. Но поняли ли мы, найдём ли её, пока было под вопросом. Тем не менее, мы пустились в путь. Я с колом сел в заднюю часть лодки, дружка с черпаком посадил вперёд. Вода прибывала в нашей посудине, надо было всё время работать черпаком. Поехали! Пока плыли по канаве, где рядом берега, чувствовали себя хорошо. Когда же вышли на русло, стало жутковато: дна не видно, глубину не определили. Погода была пасмурная. Низко шли чёрные тучи, так они и отражались в воде. Вода тоже казалась чёрной и без дна. Дружок мой стал ёрзать, да хныкать, что мол, страшно, утонем. «Сиди!» Говорю: «Работай черпаком, не смотри по сторонам, смотри в лодку, переедем. Будешь болтаться – утонем! Но прежде чем тонуть, я тебя бякну колом по голове, потом уж будем тонуть, понял!?» Сколько времени пробирались этот километр, не знаю. Но благополучно добрались до берега. Другие же речки тоже переправлялись, но без приключений, видимо проще, чем через эту.

И в память о тех переправах не застряло ничего. Потом вскоре мой дружок покинул меня. Устроились мы в одной из деревушек на ночлег, я в одной хате, он в другой. Утром, пока меня покормили завтраком, да пока то, да сё. Одним словом, я вышел поздней, чем он. Захожу в хату, где ночевал дружок, а мне говорят, он ушёл с другими двумя солдатами. Так я больше его не встречал. Долгое время продвигался совершенно один. Бывало, по несколько суток не перебросившись словом ни с кем совершенно. Во многих населённых пунктах были немногочисленные немецкие гарнизоны, так, что их приходилось обходить полями, или лесами, где как. В одном населённом пункте я наткнулся на крытую автомашину ГАЗ, загружённую бумагами и картами. В ней я провёл несколько часов, рылся в картах. Но составить общий маршрут из нескольких листов военных топографических карт мне не удалось. Но я нашёл один лист, очень мне сыгравший полезную роль. Для чего он предназначался, я могу только предполагать.

Очевидно, для авиаторов. Масштаб не помню, но примерно километров двадцать-тридцать в одном сантиметре карты. Нанесены на ней крупные города и населённые пункты районного значения. Дороги, реки и речушки, выделены лесные массивы, болота. Сетка нанесена широкими бледнорозовыми, едва заметными линиями. Потом нанесены тонкие чёрные линии, обозначенные силуэтами самолётов. Видимо, маршрутные линии. Начиналась она где-то с Украины, и кончалась где-то близ Урала. Я выбрал себе маршрут туда, где не было ни дорог, ни населённых пунктов. Короче, стремился в пустоту. О немцах собирал сведения у местного населения, и у тех, кого встречал на своём пути.

После Киевской области проходил по Полтавской и Сумской. Проходил около городов Лубны, Ромодан, Годяч, Зеньков. Намеревался пройти между Ахтыркой и Тростенцом. Да где-то или сбился с маршрута, или ещё как, трудно сказать, ведь компаса у меня не было. Погода стояла облачная, хмурая, дождливая. Ориентироваться было трудно, сложно. Только подошёл я лесной дорогой близко к городу Тростенцу. Километрах в полуторах или в двух, встретил двоих пожилых мужчин с окрестных деревень видимо. Я спрашивал у них, кто есть в городе? Немцы, или наши? «Нэма никого. Наши ушли, як два дни, а немцев ще не бачили». Тут я совершил роковую ошибку, не проверил этих сведений. И пошёл на город. Когда я вышел из лесу на поле, до окраины города было около километра, или метров восемьсот. Движения людей на окраине не было. Совершенно тихая, мирная обстановка. Поле было засажено картошкой.