Яков Шехтер - Хождение в Кадис

Женихи не торопились высватывать сестер Сидония. Мария-Хуана вышла замуж, когда Сантьяго и Педро заканчивали Навигацкое училище, а Пепите пришлось ждать своего суженого еще несколько лет. Позже, вспоминая прошедшие годы, Сантьяго с удивлением осознал, что беседы с сестрами-забавницами были едва ли не самым приятным развлечением его детства. Кроме, пожалуй, встреч «Санта Катарины» в порту Кадиса.

Трехмачтовая красавица каракка с высокими округлыми бортами медленно подтягивалась с рейда к причалу под единственным нижним парусом на бизань-мачте. Внушительные надстройки, напоминавшие крепостные башни, защищали бак и ют, сквозь прямоугольные порты грозно смотрели жерла медных пушек. Позолоченная статуя святой Катарины, украшавшая форштевень, сияла в лучах солнца.

Каракка продвигалась осторожно: Кадисскую гавань переполняли пинасы, паташи, баркасы, лодки всевозможных форм и размеров. Их бесстрашные владельцы стремились поскорее добраться до цели, пускаясь ради этого на самые рискованные маневры. Массивный нос каракки мог разнести в щепы любое из них, но опасность никого не останавливала, и суденышки самоубийственно резали курс, проскакивая под самым бушпритом «Санта Катарины».

Матросы, стоявшие наготове около передней якорной цепи, держали в руках толстые швартовочные канаты с петлями на концах. Когда судно приближалось к причалу на расстояние 200 брасов [3] Брас – испанская мера длины, примерно 1,57 метра. , раздавался свисток боцмана, парус резко падал, и каракка продолжала движение по инерции. Как только причал оказывался на расстоянии броска, канаты, точно змеи, взмывали над бортом, стоявшие на пристани портовые рабочие подхватывали их и ловко оборачивали вокруг медных кнехтов. «Санта Катарина» вздрагивала всем корпусом и резко замедляла ход, со страшным скрипом канаты натягивались, будто струны, казалось, еще мгновение – и они лопнут! Но нет, судно останавливалось, с кормы бросали еще два каната, с десяток человек ухватывались за их концы и подтягивали каракку к пристани.

Выдвигали сходни, и первым на землю ступал сам капитан Сидония. Пройдя два шага, он низко кланялся в сторону видневшейся над крышами домов колокольни Кадисского собора, осенял себя крестным знамением и только после этого подходил к поджидавшим его донье Кларе, Педро и дочерям, застывшим в чинной позе. Следом за капитаном на берег спускалась команда, сразу попадая в яростные объятия жен и детей.

«Санта Катарина» возвращалась в Кадис раз в полгода, а то и реже, и томительные месяцы ожидания, редко-редко прерываемые весточкой, переданной с моряками других судов, подогревали температуру встречи чуть не до кипения. Всякий раз, когда паруса каракки скрывались за горизонтом, морячки отправлялись в собор заказывать молитву о спасении. Так поступали жены всех моряков, уходивших в рейс, ведь опасности, поджидавшие их мужей за черной линией горизонта, были велики и многочисленны, и каждое плаванье могло оказаться последним.

Педро и Сантьяго едва успевали дождаться, пока команда спустится на причал, и вприпрыжку неслись вверх по сходням. О, как упоительно пахла солью и смолой выскобленная до блеска палуба, как таинственно мерцали пушки, какой вкусной казалась стряпня в камбузе, которой неудачник, вытянувший жребий караульного, угощал капитанского сына и его приятеля. Вся каракка была в их полном распоряжении, вся, кроме вант: капитан Сидония категорически запретил мальчикам взбираться на мачты.

Облазив судно от бушприта до капитанской каюты на корме, ребята усаживались верхом на пушки, грызли необыкновенно вкусные галеты и мечтали о том, как, закончив Навигацкое училище, поступят офицерами на один из кораблей военного флота объединенного королевства.

– Ох и задам же я жару морским разбойникам! – восклицал Педро, пытаясь повернуть винт наводки орудия. – Подпущу поближе и дам залп из всех орудий. Отец мне рассказывал, когда он служил во флоте, они часто так поступали. Орудийные порты в надстройках у них прикрывались деревянными заставками, так что издали казалось, будто там сплошной борт. И паруса ставили потрепанные, серые, и флаг вывешивали не военный, а купеческий. Пираты думали, будто перед ними обыкновенный торговец, и бросались на перехват. Ну, команда изображала панику, поднимала белый вымпел, мол, сдаемся на милость. Подпускали пиратскую каравеллу совсем близко, сбрасывали заставки и – огонь! – орал Педро, размахивая кортиком, подхваченным в каюте отца. – Все орудия – огонь! Били картечью по палубе почти в упор. Представляешь, Сантьяго, что там оставалось после залпа?

Сантьяго недоуменно пожимал плечами. Он еще никогда не видел действия орудийного выстрела. Пушки в Кадисе стреляли только во время салюта.

– Мне отец рассказывал, – воодушевленно продолжал Педро. – Канониров военных каракк без конца муштруют на перезарядку орудий. В конце концов они достигают сумасшедшей скорости. Офицер не успевает сосчитать до двухсот, как они откатывают орудие, банят, заряжают его и возвращают на место.

После первого залпа пираты думают, будто у них еще полно времени до следующего, и бросаются на абордаж. И вот, корабли начинают сходиться, флибустьеры голые по пояс висят на вантах с саблями в руках, орут страшными голосами, корабли продолжают сближаться, еще немного, еще чуть-чуть, и… о-о-огонь! Огонь! Огонь!

Педро орал как сумасшедший, от возбуждения запрыгивал на пушку и тут же соскакивал обратно.

– Трах-тарарах, пиратов буквально сметает на палубу, и тут барабанная дробь, на мачту взлетает знамя королевского флота, вдоль планшира выстраиваются солдаты в мундирах и прицельным огнем из мушкетов добивают уцелевших. Кок не успевает поджарить яичницу, а бой уже закончен. Красота!

Прохладный ветерок врывался в амбразуры, каракка слегка покачивалась, лазурная поверхность океана сверкала под лучами полуденного солнца. Крепкий запах водорослей, облепивших камни причала, манил в дорогу. Наверное, именно в такую минуту Сантьяго решил сменить фамильное призвание и вместо кабальеро стать моряком. Разумеется, военным, ни о какой иной карьере юный гранд де Мена не мог и помыслить. Но глотать пыль, поднятую копытами сотен лошадей, носящихся по полю сражения, было менее заманчиво, чем биться с врагами на просмоленной палубе, обвеваемой свежим океанским ветром.

Мысль стать морским офицером так увлекла Сантьяго, что он даже поделился ею с отцом. Однако вместо ожидаемой выволочки за отступление от семейной кавалерийской традиции отец неожиданно отнесся к его словам весьма благосклонно.

– Человек, который видел мир, – сказал он, – не похож на человека, всю жизнь просидевшего в своей усадьбе. Морская служба откроет перед тобой совершенно другие возможности. И кроме того, разве ты не знаешь, что кадисское Навигацкое училище готовит как раз офицеров королевского флота?