Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Питер улыбнулся жене через проход и сердито ответил: «Это не я, это Господь Бог».

— Ну, — Джон посмотрел на стройную, в зеленом шелке спину Мэри, что уже стояла рядом с женихом, — посмотрим, как их плавание закончится.

Виллем передал невесту Гудзону, и, подойдя к ним, потрепал Джона по плечу: «Ты следующий, и возьми Питера в шаферы, у него отлично получается».

— Непременно, — усмехнулся Джон и раскрыл молитвенник.

Факелы, зажженные на дворе, освещали карету. Полли высунулась наружу, и, поцеловав отца в щеку, сказала: «Вы там осторожней, с матушкой, и поскорей возвращайтесь домой».

Джованни перекрестил дочь и улыбнулся: «Отдохни там, как следует, и к Рождеству — приезжай». Энни, что сидела рядом с Полли, посмотрела на Джона Гудзона и сердито пробормотала: «Мы тоже могли бы верхом поехать».

— Это же наемные лошади, — Джон вздохнул. «Папа и Мэри могут с ними управляться, а мы, — малы еще. Должно быть красиво, там, на севере. Тетя Полли, а когда мы туда доберемся?»

Женщина посчитала на пальцах. «Дней через пять, должно быть, тут триста миль. Видите, родители ваши еще и ночью хотят ехать, лошадей на постоялых дворах менять будем».

— Наша карета тоже скоро придет, — наклонившись к уху Марфы сказал Джованни. Та обняла Мэри и зятя, и тихо велела: «Чтобы раньше Рождества в Лондоне не появлялись, слышите!».

Генри поцеловал руку тещи и рассмеялся: «И вам тоже — попутного ветра, миссис Марта».

Та отмахнулась: «Я столько раз в Кале плавала, что сразу на корабле спать ложусь, и просыпаюсь только в виду французских берегов».

— Ну все, — она поцеловала дочь, — с Богом, милые.

Карета выкатилась из ворот, двое всадников последовали за ней, и Марфа, обернувшись к Джованни, велела: «Ты пойди, попрощайся, а я присмотрю за тем, как будут вещи грузить.

Виллем мне поможет».

Она почувствовала, как муж обнимает ее за плечи, и сказала, вдыхая такой знакомый аромат сандала: «Ты тут присмотри тогда за всем, любимый, а к февралю я и вернусь».

Виллем поцеловал бронзовые волосы на затылке и тихо ответил: «У Мэри теперь все будет хорошо, ей очень повезло».

— Как и мне, — Марфа взяла руку мужа и поцеловала ее. «Как и мне, Виллем».

Он вдруг рассмеялся и, повернув жену к себе, наклонившись, прижался к ее губам. «Мне тут должны с кораблем Уильяма кое-что привезти…

— Надеюсь, не сам Уильям! — строго сказала жена.

— Ну что ты, — Виллем все не выпускал ее из объятий, — капитан Эндрюс об этом позаботится.

Ты такого и не видела еще, а я, в Макао, видел. И даже в дело пускал. Как и святой отец».

— Да не может быть, — рассмеялась Марфа.

— А ты думала, — Виллем поднял бровь, — он тоже это заказал. Так что, — мужчина чуть шлепнул жену, — у тебя будет веселое лето, дорогая моя.

— Я же тебе еще в Бергене сказала, адмирал, — с тобой я никогда не заскучаю, — Марфа встряхнула косами, и, приняв от мужа соболью шубку, добавила: «А вот и карета наша, пора за работу».

Питер выглянул в окно опочивальни и помахал матери рукой. «Завтра и в деревню, — грустно сказала Рэйчел, расчесывая серебряным гребнем длинные, падающие на кровать волосы.

«Ну, хоть с Мияко-сан поедем, она так интересно о Японии рассказывает, и за детьми вместе присмотрим».

Питер устроился рядом и шепнул: «Давай косы заплету». Он поцеловал белое, в чуть заметных веснушках плечо, что виднелось под тонким кружевом. «А я уже в субботу следующую и приеду, на лодке тебя покатаю, погуляем вместе, Тео в церковь сводим. Я люблю тебя».

— Я тоже, — шепнула Рэйчел и вдруг ахнула: «Питер!»

— Что такое? — обеспокоенно спросил он, обнимая жену. «Болит что-то?»

— Нет, — она положила его руку себе на живот. «Толкается, слышишь».

Под его пальцами что-то зашевелилось — слабо, еле заметно, и Питер, так и не отрывая руки, тихо попросил: «Еще».

Дитя помедлило, а потом опять толкнулось, — сильнее. «Счастье мое, — шепнул Питер жене.

Она положила свою руку рядом и вдруг рассмеялась: «Питер, да он везде толкается! И тут тоже!»

— Потому что бойкий, — он устроил Рэйчел на шелковых подушках и велел: «Лежи. Лежи, и будем слушать».

Девушка счастливо, легко рассмеялась и, наклонившись, глубоко поцеловав мужа, сказала:

«Теперь я буду с ним разговаривать, каждый день».

— И я тоже, — Питер потерся щекой о теплый живот и сказал: «Папа тут, и очень тебя любит».

Дитя зашевелилось, и он замер, не дыша, слыша стук сердца жены и движение ребенка — будто рыбка плескалась в тихой, ласковой воде.

Узкая, каменистая дорога вилась среди покрытых сухой, рыжей травой холмов. Небо было огромным, без конца и края, пронзительно-синим, и Мэри, закинув голову, подумала: «Какая хорошая осень в этом году, конец октября, а еще тепло».

— Смотри, мамочка, — сказала Энни, остановив лошадь. «Отсюда Шотландию видно».

Твид вился в долине, — узкой, блестящей лентой, и Мэри, прищурившись, увидела серый, изящный мост. За ним лежали просторные, округлые, покрытые темными елями холмы.

— Вот тут я и ехала, да, — тихо сказала она дочери. «Через этот мост, в Эдинбург. Тут всего сорок миль, за день можно добраться».

— А горы далеко отсюда? — девочка широко раскрыла серые глаза.

— Да, — Мэри взглянула на маленькую церковь неподалеку. «На севере, мы туда на волков охотиться ездили. Там огромные озера, острова, замки старинные — очень красиво. Только неспокойно, до сих пор кланы враждуют, деревни сжигают, там не так, как в Англии».

— Мне тут нравится, — проговорила Энни, глядя на мощного сокола, что парил над ними. «И в Бервике очень красиво, так много судов в гавани!»

— Да, — Мэри спешилась и привязала своего вороного жеребца к низкой ограде, — отсюда корабли в Норвегию ходят, в Данию. Вот вернемся — купим там дом, а ты будешь к нам приезжать, из Лондона! — она потрепала дочь по голове и пропустила ее вперед.

Кладбище было маленьким, и Энни, оглядывая надгробные камни, спросила: «Папина семья тут больше ста лет живет?»

— Да, — Мэри опустилась на колени перед простым серым камнем и смахнула с него палую листву.

— Это твоя бабушка, леди Анна, тебя в честь нее назвали. Она умерла, когда папе двадцать лет было. А рядом дедушка, сэр Ричард, папа его и не помнил почти, он погиб в Нижних Землях, когда папа маленьким еще был. А земли и титул, да, — она мимолетно улыбнулась, — со времен короля Ричарда.

— А вот и папы камень, — Энни прижалась щекой к холодному граниту. «Сэр Роберт Пули.

Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни».

— Мамочка, — девочка обняла камень, — это же о папе, правда. «Будь верен до смерти». Это из Откровения.

— Да, — Мэри опустилась рядом, — это дядя Джованни все сделал, милая. Пойдем потом, помолимся за папу, — она кивнула на церковь.