Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Конечно, — дочь нашла ее руку, и они замерли, закрыв глаза, под легким, едва заметным северным ветром.

На кухне пахло жареным мясом. Полли, с засученными рукавами, в простом шерстяном платье, поворачивала вертел с насаженными на него утками.

— Должна тебе сказать, дорогая сестра, — усмехнулась она, заслышав шаги Мэри, — что тут на удивление не запущено. Два дня, — и мы все с тобой отмыли. А Энни где?

— Отправила ее за козьим молоком, к фермеру, что по соседству живет, — Мэри улыбнулась и присела за большой стол. «Это Генри с Джоном настреляли, пока мы на кладбище ходили?»

— Угу, — Полли стала поливать уток бульоном из глиняного горшка. «А сейчас на Твид отправились, твой муж сказал, что там лосося — хоть руками лови».

— Засолим, как я в Копенгагене делала, — Мэри отворила дверь дочери, что тащила большое деревянное ведро.

— Мистер Дуглас, ну, фермер, сказал, что будет каждое утро нам завозить молоко, — задыхаясь, вытирая лоб, сказала девочка. «Он все равно на рынок едет. И муслин он мне дал, вот, — Энни вытащила из кармана платья аккуратно сложенную ткань.

— Утки и готовы уже, сейчас я их сниму, и будем сыр делать, — распорядилась Полли. «А ты, милая, сходи пока в те руины, что неподалеку, аббатство же там какое-то было? — обратилась она к сестре.

— Да, его при короле Генрихе разорили, — Мэри вылила молоко в небольшой, медный чан.

— Ну вот, — улыбнулась Полли, — при монастырях всегда огороды были. Покопайся там, Энни, наверняка и пастернак найдешь, и хрен. А в субботу на рынок съездим, договоримся с кем-нибудь из торговцев, чтобы овощи нам поставляли.

Девочка выбежала во двор, и Мэри, помешивая молоко, попросила: «Там уксус в бочонке, в кладовой, нацеди, пожалуйста».

Женщины сняли чан с огня, и Полли, понемногу вливая уксус в горячее молоко, сказала:

«Давно я сыворотки не пила, сейчас и попробуем».

Мэри завязала муслин, и, подвесив его над лоханью, вдруг сказала: «Я сегодня вспомнила, как на кладбище была. Могилу леди Анны, матери Роберта, убирала, и вспомнила. Он мне рассказывал. Его мать молодой овдовела, двадцати пяти лет не было. И к ней оттуда, — Мэри махнула головой на север, — мужчина приходил. Шотландец. Роберт говорил, этот Джейми с ним возился, верховой езде учил, на охоту брал, любил его очень».

— Так что же они не поженились, ну, леди Анна и этот мужчина? — пожала плечами Полли, выливая сыворотку в горшок.

Мэри скривила губы. «Ну как же — за крестьянина замуж идти, тогда же считалось, что они там все дикари. А потом он женился, ну, Джейми этот, и все».

Полли вздохнула и спросила, вытирая руки о фартук: «А что, когда Энни обвенчается, кому земли и титул достанутся?».

Мэри насыпала муки в деревянную миску, и, разбивая яйца, сказала: «Земли ее детям отойдут, а титул жалко, ты хоть Фрэнсису сына родила, а мы — хотели, да не успели».

— Сына, да, — Мэри увидела, как ползет по смуглой щеке сестры слеза, и, отряхнув руки, обняв ее, шепнула: «Полли, милая, ну не надо, что было — то прошло».

— Я не об этом, — женщина вытерла лицо передником. «Я же тебе не рассказывала — что после Рима с нами было».

Мэри слушала, а потом, взял сестру за длинные, красивые пальцы, твердо проговорила:

«Милая, он утонул. Это с кем угодно могло случиться. Не мучь себя, пожалуйста».

Полли наклонилась над очагом, и, смотря в огонь, тихо ответила: «Он же не просто в бордель пошел. Там дорогая шлюха была, я думала — будет безопасно. А вот…, Понимаешь, я ночами просыпаюсь, лежу и думаю — а вдруг он сам, ну…, Чтобы освободить меня, чтобы я не была привязана к больному, и чтобы Александр не видел, как умирает отец…»

Женщина едва слышно заплакала и Мэри, прижавшись к ее спине, сказала: «Нет. Он просто погиб. Не надо, Полли, не надо, милая».

Сестра шмыгнула носом и Мэри, выпустив ее, рассмеялась: «Сейчас принесу тебе воды со двора — умыться, и давай хлеб печь, а то скоро мужчины придут».

В маленькой, чистой комнате горела свеча. Полли отложила перо, и, отодвинув рукопись сестры, пробормотала: «Тут и править особо не надо, так, по мелочи». Она посмотрела в окно — ночь была черной, беззвездной, деревья гнулись под сильным ветром.

Она пригляделась и увидела факелы, что двигались по мосту через Твид. «С десяток, — пробормотала женщина.

Полли взяла подсвечник и, выйдя в низкий коридор, прислушалась — дом был тихим, только откуда-то издалека, из опочивальни Мэри, доносился блаженный, ласковый женский смех.

Полли тяжело вздохнула, и, закутавшись в шаль, спустившись по лестнице, выскользнула во двор.

Присев на каменное крыльцо, она опустила голову в руки и расплакалась, хватая ртом воздух. «Ну не надо, — вспомнила она слова сестры, и приподняла голову — за воротами слышался стук копыт. Лошади заржали, всадники пронеслись мимо, и Полли, задув свечу, вернулась в свою спальню.

Полли подняла голову и вдохнула свежий, соленый ветер с моря. «Хорошо как, — пробормотала она, разглядывая корзины с рыбой, устрицами и креветками, что были выставлены на серых булыжниках набережной. «Ну, да этого нам не надо, целый бочонок лосося засолили, и река рядом — хоть каждый день его лови».

У тележек с овощами было шумно, и женщина, протолкнувшись через толпу, протянув торговцу деньги, велела: «Капусты кочан, пастернака, и репы. И сможете каждую неделю доставлять овощи в усадьбу Пули? Знаете же, где это?»

— Две мили вверх по реке, как не знать, — улыбнулся фермер и застыл с капустой в руках. Весь рынок притих, и Полли, обернувшись, увидела маленький отряд всадников, что медленно ехал через площадь.

— Господи спаси и сохрани, — перекрестился торговец, — что им здесь надо-то?

Полли взглянула на мужчин в темно-зеленых килтах, и спросила: «Это кто?»

— Бандиты, каких поискать, — злым шепотом ответил фермер. «Вон, видите, во главе, на гнедом жеребце, ну, он на медведя похож?»

Женщина окинула взглядом предводителя отряда, — огромного, массивного человека с нечесаной, вороной гривой волос, спадающей на спину, укрытую таким же темно-зеленым, в синюю клетку пледом.

— Кеннет Маккензи, лорд Кинтейл, — едва слышно сказал торговец. «Что лорд, так вы не смотрите, миссис, как его Величество на престол сел, там каждый, у кого сотня головорезов есть, лордом стал. И что его так далеко к югу занесло, сидел бы у себя в глуши, там, — фермер махнул рукой в сторону Твида. «Безжалостный человек, как говорят, если с кем враждует, то после себя выжженную пустыню оставляет».

Лорд Кинтейл громко сказал что-то на незнакомом языке, и, окинув презрительным взглядом молчащую толпу, подстегнул своего жеребца.

— А что он говорит-то? — поинтересовалась Полли, провожая взглядом всадников — у одного из них за спиной болталась волынка.